мне в товарищи, - сказал де-Гравиль, - но я уступаю необходимости...  заметь
это: что я уступаю только необходимости! Я не хочу, чтобы о Вильгельме Малье
де-Гравиле думали, что он по доброй воле пошел пешком в битву.
     Он попробовал, можно ли свободно вынуть меч из  ножен,  крепче  затянул
панцирь и последовал за отрядом.
     Какой-то валлиец служил им проводником.  Он  был  подданным  одного  из
королей-вассалов, подчиненных Англии, и ненавидел Гриффита  гораздо  больше,
чем саксонцев.
     Дорога шла по берегу конвайской реки.  Нигде  не  виднелось  ни  одного
человеческого существа; на горных хребтах не было ни одной козы; на лугах  -
ни коров, ни овец; вся эта мертвая пустыня производила  тяжелое  впечатление
на идущих. Дома, мимо которых им пришлось  пройти,  были  давно  уж  брошены
владельцами;  одним  словом,   все   свидетельствовало,   что   тут   прошел
Гарольд-победитель.
     Наконец, достигли древнего Коновиума,  который  теперь  носит  название
Каргена. Там еще возвышались громадные развалины римских зданий:  невероятно
высокие и широкие стены, полуразрушенные  башни,  остатки  обширных  бань  и
довольно хорошо сохранившийся укрепленный замок. На  крыше  его  развевалось
знамя Гарольда; река, протекавшая мимо него, была покрыта барками,  а  берег
запружен воинами.
     Малье де-Гравиль  страшно  был  измучен  тяжестью  своего  панциря,  но
решился скорее умереть от изнеможения,  чем  сознаться,  что  Сексвольф  был
совершенно прав, советуя ему не надевать это железное облачение. Он,  скрепя
сердце, подбежал к одной группе, в которой заметил своего старого  знакомого
Годрита.
     - Вот так счастье! - воскликнул он, снимая свой громадный шлем и крепко
пожимая руку тана. - Вот так счастье, мой добрый  Годри!  Ты  помнишь  Малье
де-Гравиля? Вот он, несчастный, сам перед тобой в этом  невзрачном  костюме,
пеший, в сопровождении несносных мужиков.
     -  Здравствуй!  -  произнес  Годрит,  смутившийся  немного   при   виде
де-Гравиля. - Какими это судьбами ты попал сюда?.. Кого ты тут ищешь?
     - Графа Гарольда, любезный Годри; надеюсь, что он здесь.
     - Нет... впрочем, он недалеко отсюда, в крепости, что  при  устье  реки
Каэр-джиффинаприбыть туда еще до сумерек.

     --------------------------------------------
          --------------------------------------------

     - Не будет ли скоро битвы? - спросил рыцарь. - Тот плут  обманул  меня:
обещал опасности, а между тем нам не встретилась ни одна душа.
     - Метла Гарольда метет так чисто, что после нее уже ничего не остается,
- ответил Годрит с улыбкой. -  Ты  еще,  пожалуй,  успеешь  быть  свидетелем
смерти валлийского льва. Мы затравили его, наконец, до последней  крайности;
ему остается  только  отдаться  в  наши  руки  или  кончить  жизнь  голодной
смертью...  Погляди,  -  продолжал  молодой   тан,   указывая   на   вершину
Пенмаен-Мавра. - Даже отсюда можно рассмотреть что-то  серое  и  неясное  на
чистом небе.
     - Неужели ты думаешь, что я еще так неопытен в осадах, что глаз мой  не
различит башен?.. Высоки и массивны они, хотя кажутся отсюда тоньше  матч  и
ниже столбов, стоящих по дороге, - сказал де-Гравиль.
     - На этом утесе и в этих  укреплениях  находится  Гриффит  с  небольшим
отрядом валлийцев. Он не  ускользнет  от  нас;  корабли  наши  сторожат  все
берега, а войска наши занимают все проходы. Лазутчики не дремлют ни днем, ни
ночью. По всем холмам расставлены наши часовые: если бы Гриффиту  вздумалось
сойти, сигнальные огни вспыхнут  на  всех  постах  и  окружат  его  огненным
кольцом... Из страны в страну шли по следам его...  пробираясь  через  леса,
ущелья и болота, от Гирфорда до  Карлеона,  от  Карлеона  до  Мильфорда,  от
последнего  до  Снеудона,  и  успели-таки  загнать  его  в   эту   твердыню,
сооруженную, как говорят, повелителями ада. Битвы  и  стычки  причинили-таки
немало ему вреда. Ты, по всей вероятности, видел следы его  там,  где  стоит
камень, возвещающий победу графа Гарольда.
     - Этот Гриффит - храбрый  витязь  и  настоящий  король,  -  произнес  с
восторгом де-Гравиль; - но признаюсь, что касается меня,  то  я  отношусь  с
состраданием к побежденному герою и чту победителя... Хотя я еще  не  совсем
успел ознакомиться с этой дикой страной, однако из  виденного  могу  судить,
что только вождь,  обладающий  неутомимой  твердостью  и  очень  знакомый  с
военным  искусством,  мог  покорить  страну,  где  каждый  утес   равносилен
неприступной крепости.
     - В этом, кажется, хорошо убедился твой земляк граф Рольф, - проговорил
молодой тан с улыбкой, - валлийцы разбили его наголову и по  весьма  простой
причине: ему непременно хотелось употреблять коней там, где никакой конь  не
в силах взобраться, и одевать людей  в  тяжелые  доспехи,  чтобы  драться  с
людьми увертливыми как ласточки, которые то шмыгают по земле, то  возносятся
за  облака.  Гарольд  поступил  разумнее:  он  обратил  наших  саксонцев   в
валлийцев, научил их ползти, прыгать и карабкаться, как их противники... Это
была в полном смысле  птичья  война,  и  вот  остался  орел,  один  в  своем
последнем гнезде.
     - Походы, кажется, развили в тебе  дар  красноречия,  мессир  Годри,  -
проговорил рыцарь с  видом  покровительственного  одобрения.  -  Однако  мне
кажется, что немного легкой конницы...
     - Выбралось бы на этот утес? - перебил  тан  с  усмешкой,  указывая  на
вершину Пенмаен-Мавра.
     Рыцарь взглянул и замолчал, но подумал про себя:
     "А ведь этот Сексвольф вовсе не такой дурак, как я предполагал!"


      КОРОЛЬ ВАЛЛИЙСКИЙ

ГЛАВА I

     Заходящее солнце окрашивало золотистым светом широкую Конвайскую бухту.
Тогда  тут  еще  не  было   великолепного   дворца   Эдуарда   Плантагенета,
составляющего ныне предмет величайшей гордости всех валлийцев, но  зато  там
находилась грубо  выстроенная  крепость,  окруженная  развалинами  какого-то
древнего  города;  напротив  этих  развалин,  на  громадной   горе   Гогарт,
величественно возвышались  руины  столицы  одного  из  римских  императоров,
несколько веков тому назад разрушенной молнией.