голов.
     - Что это все значит? -  спросил  де-Гравиль,  ухватившись  за  рукоять
меча.
     - Молчи! - прошептал друид, страшно побледневший.
     Вдруг над невнятным говором раздался голос короля, грозный  и  гневный,
но ясный и звучный. Затем наступила минута молчания, потом воздух  огласился
стуком оружия, криком, ревом и шумом, который невозможно описать.
     Но вот снова раздался голос короля, но уже неясный и невнятный. Смех ли
то был? Или стон?
     Опять все смолкло. Жрец стоял на  коленях  и  молился,  между  тем  как
рыцарь, дрожавший как в лихорадке, вынул из ножен  меч.  Воцарилась  мертвая
тишина, концы пик стояли неподвижно на  воздухе...  Вдруг  снова  послышался
крик, но уж не такой резкий как прежде, и валлоны начали приближаться к тому
месту, где стояли послы.
     - Им приказано нас убить, - пробормотал рыцарь, прислонясь к  скале.  -
Но горе первому, кто подойдет ко мне на расстояние моего меча!
     Толпа быстро шла вперед. Среди  нее  виднелись  три  предателя.  Старик
держал в руке длинный шест,  на  конце  которого  была  надета  отрубленная,
истекавшая кровью, голова Гриффита.
     - Вот, - сказал он, подойдя к послам, - вот ответ Гарольду. Мы  идем  с
вами.
     - Хлеба, хлеба! - вопила толпа.
     А три предателя шептали злорадно:
     - Мы отомщены!


      СУДЬБА

ГЛАВА I

     Спустя несколько дней после убийства  несчастного  Гриффита  саксонские
корабли стояли на якоре в широком устье Конвея. На небольшой передней палубе
самого красивого корабля эскадры стоял  Гарольд  перед  королевой  Альдитой.
Великолепное кресло с высокой спинкой и  балдахином  было  приготовлено  для
дочери Альгара, а за ним помещалось  множество  валлийских  женщин,  наскоро
избранных для прислуги ей.
     Альдита не садилась. Стоя возле победителя  своего  покойного  супруга,
она говорила:
     - На горе пробил тот час, когда Альдита покинула палаты своих  отцов  и
свою родину! Из терния был сплетен венец, который надели  на  ее  голову,  и
воздух, которым она  дышала,  был  пропитан  кровью.  Иду  отсюда  одинокой,
бесприютной вдовой, но я опять ступлю на землю моих  предков  и  снова  буду
вдыхать воздух, которым я наслаждалась в детстве. Ты, Гарольд, стоишь  предо
мной как образ собственной  моей  молодости,  и  при  звуках  твоего  голоса
пробуждаются мечты минувших дней. Да хранит тебя  Воден,  благородная  душа.
Два раза ты спас дочь своего грозного противника Альгара, в  первый  раз  от
позора, потом от голодной смерти. Ты желал было спасти  от  смерти  и  моего
супруга, но небо было разгневано, и пролитая им кровь моих земляков  взывала
о мести... разоренные, сожженные им храмы  изрекли  ему  приговор  со  своих
опустевших жертвенников. Я возвращусь к отцу и братьям.  И  если  им  дорога
жизнь и честь дочери и сестры, то они не поднимут никогда оружия  против  ее
избавителя... Благодарю, Гарольд, за все сделанное для меня и  молю  Водена,
чтобы он дал тебе счастье и сохранил от бед.
     Гарольд схватил руку королевы и  прижал  ее  к  губам.  В  этот  момент
Альдита была так же хороша, как в первой  молодости.  Волнение  окрасило  ее
щеки ярким румянцем и придало блеск глазам.
     - Да сохранит тебе Бог жизнь и здоровье, благородная Альдита! - ответил
Гарольд. - Скажи от моего имени своим родным, что ради  тебя  и  Леофрика  я
готов быть им братом и другом, если только это не будет противно их желанью.
Действуй они со мной заодно, то Англия была бы ограждена от  всех  врагов  и
опасностей. Когда время заживит раны,  нанесенные  тебе  в  прошлом,  то  да
расцветет тебе снова радость в лице твоей дочери, которая  уж  ждет  тебя  в
маркарских палатах. Прощай, благородная Альдита!
     Сказав это, граф еще раз пожал руку королевы и спустился  с  корабля  в
свою лодку. Между тем как он плыл к берегу, рог  затрубил  к  снятию  якоря,
корабль выпрямился и величаво выплыл из гавани. Альдита неподвижно стояла на
прежнем месте, следя глазами за шлюпкой, уносившей предмет ее тайной любви.
     На берегу Гарольда встретил Тостиг с де-Гравилем.
     - Право, Гарольд, - проговорил улыбаясь Тостиг, - не много труда стоило
бы тебе утешить хорошенькую вдову и присоединить  к  нашему  дому  Мерцию  и
восточную Англию.
     По лицу Гарольда промелькнуло выражение легкого неудовольствия,  но  он
молчал.
     - Замечательно красивая женщина! - сказал де-Гравиль.  -  Прелесть  как
хороша, несмотря на то что сильно похудела от голода и загорела  от  солнца.
Не удивительно, что кошачий король не отпускал ее от себя!
     - Сир де-Гравиль, - начал Гарольд, желая дать разговору другой  оборот,
- так как со стороны валлийцев больше нечего опасаться, то я намерен сегодня
же вечером отправиться в Лондон... дорогой мы с тобой поговорим кое о чем.
     - Неужели ты так скоро уезжаешь?! - воскликнул де-Гравиль с изумлением.
- Я думал, что ты сперва постараешься совершенно  покорить  этих  непокорных
валлийцев...  разделишь  землю  между  танами  и   настроишь,   где   нужно,
крепости...  Например,  вот  это  место  чрезвычайно  удобно  для  постройки
крепости...  Вы,  саксонцы,  должно  быть,  только  умеете  покорять,  а  не
удерживать за собой завоеванное!
     -  Мы  ведем  войну,  любезный  сир,  не  для  того,  чтобы   завоевать
что-нибудь, а с целью самозащиты. Мы не умеем строить крепости,  и  я  прошу
тебя не говорить моим танам о разделе земли... я не желаю разделять  добычу.
Вместо убитого Гриффита будут управлять его братья. Англия отстояла  себя  и
наказала напавших на нее - чего ж ей больше надо?  Мы  не  желаем  следовать
примеру   наших   предков,   силой   основывавших   себе   новую   родину...
противозаконная борьба кончилась, и все должно опять идти своим чередом.
     Тостиг взглянул с какой-то ядовитой усмешкой на рыцаря,  который  молча
последовал за Гарольдом, обдумывая его слова.
     В крепости Гарольда дожидался  гонец  из  Честера,  прибывший  с  целью
известить о смерти Альгара, единственного соперника знаменитого графа.
     Эта весть вызвала в  сердце  Гарольда  сильную  печаль:  отважные  люди
всегда симпатизируют друг другу, как бы они ни враждовали  между  собой.  Но
потом его утешила мысль, что Англия избавлена от самого опасного подданного,