(рис.167).
   Русские  поморы,  издревле  промышлявшие  на  самой   крупной   островной
территории России - Новой Земле, по-северному - Матке (откуда и  поэтическое
название  пролива  -  Маточкин  Шар)  рисовали  самые  невероятные   картины
новоземельских ледяных городов, церквей и замков:

   "Посреди Матки <...> города есть, не нашим земным городам чета. Церкви  в
эфтом  городу  ледяные,  дома  тоже.  А  живут  там  на  просторе,  в  таком
захолустье, куда живой душе не добраться, все охотнички  да  ловцы,  что  на
Матке [исчезли]... Видел я, братцы, великое чудо. Быд-то висит посреди Матки
гора ледяная, а на эфтой горе вс„ церкви да церкви, и сколько эфтих церквей,
поди, не сосчитать, - одна другой выше, одна  другой  краше.  Колоколенки  -
словно стеклянные, тонкие да прозрачные такие. И только  я  стою,  вдруг  со
всех эфтих колоколен звон поднялся. Я обмер да скорее назад".

   Детализация  темы  обнаруживается  в  преданиях   российских   саамов   -
древнейшей коренной народности  Европейского  Севера.  О  лопарской  легенде
поведал Василий Иванович Немирович-Данченко  (1845-1936)  -  некогда  весьма
популярный и плодовитый писатель,  чье  собрание  сочинений  насчитывало  50
томов. Он еще в конце прошлого века пешком исходил чуть ли  не  всю  Русскую
Лапландию, написал об увиденном  несколько  сочувственных  книг,  одну  даже
детскую, "для народа и школ", с трогательным названием "Лопь белоглазая". По
саамской версии, древний народ, что раньше обитал на Севере,  погрузился  на
дно океана и там продолжает жизнь. Под водою, как и  наверху:  те  же  горы,
леса, бродят звери, летают птицы. "Чудь подземная" (точнее было бы  сказать,
"подводная") пасет под  водой  не  только  оленей,  но  и  моржей,  тюленей,
разводит вместо коров дельфинов,  отбиваясь  от  нападения  акул  с  помощью
огромных железных луков  и  каменных  стрел.  Своеобразная  полярная  версия
легенды о Невидимом граде Китеже, с той лишь разницей, что речь идет о целом
народе, погрузившемся вместе со своими городами в пучину Ледовитого океана и
продолжающем  там  прежнюю  жизнь.  Несомненная  память   о   гиперборейских
временах!
   Таинственные обитатели подземно-подводного царства постоянно дают о  себе
знать: в определенных (как правило - экстремальных) ситуациях они выходят на
контакт с людьми. Константин Дмитриевич Носилов (1858-1923)  -  известный  в
прошлом писатель и исследователь Севера, основавший в начале века первую  на
Новой Земле колонию и сам проживший в ней безвыездно три  года,  записал  от
стариков-ненцев несколько рассказов о встречах с загадочным Белым  Стариком.
Высокий, молчаливый,  с  длинной  бородой  и  белый,  как  снег,  он  всегда
неожиданно представл перед людьми в минуты смертельной  опасности  и  спасал
терпящих бедствие, а заблудившимся в полярной вьюге и мгле знаками показывал
дорогу к дому. Исчезал  так  же  неожиданно,  как  и  появлялся.  Постоянные
встречи с ним и счастливые избавления от гибели  зафиксированы  и  на  Новой
Земле, и на полуострове Ямал на берегу Карского моря, и в низовьях Оби, и на
Полярном Урале. Аналогичная белая фигура появлялась и  во  время  экспедиции
Барченко в Русскую Лапландию, что отмечено в дневниковых записях  Кондиайна.
Ненцы, принявшие христианство, считали высокого старика Святителем Николаем.
Однако молчаливый спаситель может быть кем угодно, тем более, что легенды  о
нем уходят в глубь языческих времен. Главный же вопрос: откуда он появляется
среди белого безмолвия или в суровую полярную ночь? И мысленный  взор  вновь
обращается к Подземному царству...
   Представление о нем имеет древнейшие корни. И  не  только  сказочные  или
мифологические. Сведения на сей  счет  сохранились,  к  примеру,  в  русских
летописях, где они излагаются как сами  собой  разумеющиеся  факты.  Так,  в
Начальной летописи под годом 1096-м (6604) Нестор воспроизводит свою беседу,
надо полагать, с приезжим новгородцем:

 "Теперь же хочу поведать, о чем слышал 4 года назад и что рассказал мне Гюрята Рогович новгородец, говоря так: "Послал я отрока своего в Печору, к людям, которые дань дают Новгороду. И пришел отрок мой к ним, а оттуда пошел в землю Югорскую. Югра же - это люди, а язык их непонятен, и соседят они с самоядью в северных странах. Югра же сказала отроку моему: "Дивное мы нашли чудо, о котором не слыхали раньше, а началось это еще три года назад; есть горы, заходят они к заливу морскому, высота у них как до неба, и в горах тех стоит клик великий и говор, и секут гору, стремясь высечься из нее; и в горе той просечено оконце малое, и оттуда говорят, но не понять языка их, но показывают на железо и машут руками, прося железа; и если кто даст им нож ли или секиру, они взамен дают меха. Путь же до тех гор непроходим из-за пропастей, снега и леса, потому и невсегда доходим до них; идет он и дальше на север".

   В дальнейшем эти сведения стали перекликаться  и  с  легендами  о  другом
таинственном городе Русского Севера - "Мангазеи златокипящей".  Такой  город
действительно существовал в районе Обской и Тазовской губы до середины ХV11.
Однако после недолгого и фантастического расцвета (когда через него ежегодно
проходило до полумиллиона шкурок  соболей  -  "мягкой  рухляди"-пушнины,  по
терминологии того времени) Мангазея неожиданно  исчезла  с  лица  земли.  По
официальной версии - сгорела до тла со всеми  домами,  складами  церквями  и
архивами. По народным преданиям - опустилась на дно океана.
   В исключительно содержательной  книге  путевых  очерков  "Страна  холода"
(1877),   которая   и   сегодня    читается    с    неослабным    интересом,
Немирович-Данченко излагает легенду о "подземной чуди" несколько иначе:

   "Чудь "ушла в камень", в нем хоронится. По вечерам <...> она  внутри  гор
разговаривает. Перекликается тоже. Из пахты [скала. - В.Д.] в  пахту.  <...>
По ночам пески поют, а есть даже такие, когда чудь выходит из камня,  дв  по
своей воле-волюшке и тешит свой урос [норов. В.Д.] вьюгами да  метелями.  <>
Против такой чуди есть заклятие - стать лицом к Северу  и  повторить  до  12
раз: "Во имя отца, сына  и  святаго  духа,  чудь  некрещенная,  схоронись  в
камень, размечись по понизью не от меня грешного, а от креста Христова. Не я
крещу - Господь крестит, не я гоню - Господь гонит. Молитвенники  соловецкие
Зосима и Савватий - наши заступники, а Трифон Печенгский  -  предстоятель  и
заступник наш, а Варлаам Кретский - надежда во веки веков. Аминь!"

   В беллетризированной форме о том же самом  рассказывает  и  А.В.Барченко.
Он, как известно, не просто верил в правдивость древних легенд, но и пытался
отыскать реальные следы мифологизированных событий в районе Русского Севера.
Именно  здесь  и  развертывается  действие  его  романа   "Доктор   Черный".
Собственно действие, если быть точным, развертывается по всему миру  -  и  в
Индии, и в Тибете, но завершается в глубоких  и  наполненных  неразгаданными
тайнами  подземельях  Русского  Севера.  Приключениям  в   многокилометровых
северных  пещерах,  когда  едва  не  погибает  одна   из   героинь   романа,
предшествует ее разговор со стариком-плотником:

   "Далеко, на том берегу, вспыхнул огонь. Окунулся, исчез, замигал снова, и
было похоже, будто в глубине озера, блеснув чешуей, поползла  змейка.  Тучи,
подмазанные краской заката, падали в воду. И навстречу, со  дна  поднимались
такие же тучи, и нельзя было разглядеть, где зажегся, мигает огонь.  Обнажая
небо, тучи уходили друг в друга, и не было туч, не было озера.  Синие  шапки
сосен под обрывом, опрокинутый берег и жуткий маленький огненный глаз -  вс„
висело в мутной лиловой мгле и вместе с нею дрожало и колыхалось под глухими
ударами колокола. А огонек вс„ мигал. Притухал  временами,  передвигался.  И