благословения на  жизненные  и  ратные  подвиги  от  старейшины
богатырского  пантеона  великана  Святогора.  Прежде чем
отправиться в Киев ко двору князя Владимира, Илья  держит  путь
на Север, в Каменную страну, где живет Святогор. В прозаическом
пересказе   былины,   по   записям   П.Н.Рыбникова,  край,  где
повстречались два русских богатыря,  поименован  Сиверными  (то
есть  Северными)  горами120.  По  некоторым  версиям имя
набольшего богатыря звучит как Светогор.  Да  и  горы,  где  он
обитает,  названы  Светлыми121. В старинных памятниках северной
Новгородской  Руси  (XIV  --  XVII  вв.)  под  словом  "камень"
подразумевали  горы  вообще  и Уральский хребет -- в частности.
Все это  лишь  усиливает  аргумент  в  пользу  северного  места
действия былин Святогорова цикла.
     Акт  передачи силы и старшинства от Святогора к Илье носит
ритуально-мистический  характер:  Святогор  лежит  в   каменном
гробу,  из  которого ему уже не суждено подняться (что, как уже
говорилось, полностью совпадает с сюжетной линией мифа о смерти
Осириса), и в этот момент "пошла из  него  да  пена  вон".  При
помощи  этой таинственной "пены" и совершился акт передачи силы
от одного богатыря к другому:

     Говорил Святогор да таково слово:
      -- Ты послушай-ко, крестовой ты мой брателко!
     Да лижи ты возьми ведь пену мою,
     Дак ты будешь ездить по Святым горам,
     А не будешь ты бояться богатырей,
     Никакого сильнего могучего богатыря.

     Пребывание Ильи на Святых (Светлых) горах было  достаточно
продолжительным. Богатыри много и плодотворно общались:
     Ездили они по щелейкам [щелейки -- "скалы" -- В.Д.],
     Разъезжали тут оны да по Святым горам,
     Ездили оны по многу времени,
     Ездили оны да забавлялись...122
     Один   из   Святогоровых   эпизодов   заслуживает  особого
внимания: Святогор знакомит  Илью  со  своим  отцом,  таким  же
исполином  --  только  слепым  ("темным"). Ему даже боязно было
подать  руку.  Потому-то  Святогор  и  посоветовал  "крестовому
брателку"  протянуть  отцу не руку, а раскаленный кусок железа.
Старик спокойно схватил железо, сдавил  и  проговорил:  "Крепка
твоя  рука, Илья. Хорош ты богатырек!"123 Впоследствии Илья еще
раз  навестит  слепого  старика-волота  по  просьбе  умирающего
Святогора,  чтобы  получить  от  отца "вечное прощеньице". Но в
данном случае нас  интересует,  так  сказать,  интерьер  первой
встречи  Ильи  с  отцом  Святогора.  Где  можно раскалить кусок
железа?  Есть  только  одно   пригодное   место   --   кузница.
Следовательно,  Святогор  и,  тем более, его безымянный отец (в
некоторых былинах содержится  намек  на  его  имя  --  Колыван,
несомненно  восходящее  к  имени  доиндоевропейского Солнцебога
Коло-Коляды), причастны к священному месту многих древних мифов
-- волшебной кузнице и ее обитателям  --  ковачам,  свирепым  и
негостеприимным  --  как  характеризовал  их Прометей у Эсхила,
очерчивая несчастной беглянке Ио путь с  Севера  на  Юг.  Такие
древнейшие   кузницы   воссоздаются   и   в   одном   архаичном
древнерусском заговоре,  где  поминается  фольклорный  коррелят
Гипербореи  --  Остров  Буян: "На море на Окияне, на острове на
Буяне стоят три кузницы. Куют кузнецы на четырех станках".124
     Сакральная кузница почти что роковым образом  привязана  к
циклу былин о Святогоре, о чем свидетельствует также и сказание
о   его   женитьбе.  Текст  сохранился  только  в  прозаическом
пересказе;  в  нем  место  действия  поделено  между  Сиверными
(Северными)  горами, где находится волшебная кузница, Поморским
царством, где живет  невеста  богатыря-волота  (на  Севере  оно
может  располагаться только на берегу Ледовитого океана или его
морей), и Святыми (Светлыми, то есть Подсолнечными) горами, где
живет сам исполин. А  начинается  сказ  со  знаменитой  встречи
Святогора  с  Микулой  Селяниновичем и его сумочкой переметной.
Хранилась в ней тяга земная, да не далась она Святогору: как ни
тужился великан -- не смог даже приподнять той сумы. Захотел он
тогда узнать про свою судьбу и что ему на роду написано. Микула
предсказывать ничего не стал, но зато  подсказал,  что  надобно
делать.   Далеко   на  Северных  горах  "под  великим  деревом"
(отголосок мировой легенды о Космическом древе) стоит  кузница,
в  ней  кузнец-провидец  кует два тонких волоса и знает все про
судьбу  каждого  (знаменитый  общеславянский   всезнающий   Дед
Всевед).  Добрался  Святогор  до  вещего  ковача, тот ему все и
поведал. В Поморском царстве найдет богатырь свою суженую,  она
вот  уже  как тридцать лет "лежит в гноище", покрытая коростой.
Нашел Святогор ту страдалицу -- тело  от  струпьев,  что  "кора
еловая".  Подумал: "На что нужна такая жена". Ударил ее мечом в
грудь и ускакал. Хорошо, что денег не забыл оставить. А  девица
тем  временем  очнулась и превратилась в неописуемую красавицу.
На  деньги,  оставленные  вероломным  женихом,  разбогатела   и
поплыла "по славну по синю морю" к "городу великому" на Светлых
горах,  где  и  нашла  Святогора. Тот ее не узнал, но тотчас же
влюбился, и в урочный час стала  красавица  его  женой.  А  как
повел  богатырь  новобрачную  к  супружескому  ложу  да  увидал
шрам-рубец от своего же меча, то сразу обо  всем  догадался  и,
главное, понял: не уйти никуда от своей судьбины125.
     Кузнецы,  по древней мифологической традиции, как правило,
наделены  космогоническими  чертами.  Классический  пример   --
северный   ковач   Ильмаринен   из  карельских  рун  и  финских
песнопений, соединенных впоследствии в  связный  и  литературно
обработанный  текст  "Калевалы". Как и небесные кователи других
мифологий, Ильмаринен выковывает небесный свод, звезды, солнце,
месяц, а также плуг и меч. Многие события карело-финского эпоса
происходят в далекой и таинственной северной стране Похьеле  --
одновременно  и враждебной героям, и средоточия всех культурных
и  материальных  благ.   Аналогия   между   небесным   кузнецом
Ильмариненом и сюжетной линией "Илья Муромец -- отец Святогора"