под  себя  от  вожделения  (при  этом в оригинале употребляется
крепкое нецензурное выражение). Не устояла  перед  сексуальными
чарами Чурилы и сама княгиня Апраксия. Прохождение Чурилы и его
окружения  перед  восхищенной  толпой  вообще  весьма похоже на
традиционное народное Ярилино  шествие.  В-третьих,  в  былинах
обнаруживаются  черты  Гермеса  как  Лунного Бога. Терем Чурилы
описывается следующим образам:

     Да все в терему-де по-небесному,
     Да вся небесная луна-де принаведена была...

     В одном из вариантов  именно  былины  о  Чуриле  полностью
воспроизводится    знаменитый   фрагмент   "чуда   в   тереме",
процитированный выше.  В-четвертых,  постоянно  подчеркивается,
что  Чурила  носит  золотой  колпак,  похожий  на головной убор
Гермеса; к тому же перед ним еще и несут подсолнечник (это  уже
намек на ярильные особенности). Есть немало и других штрихов.
     Почему  же  не  называется само имя Гермеса? Потому, что в
древнерусском  миропредставлении  оно  претерпело  определенные
изменения,  в  том  числе и языковые. Кроме того, подлинное имя
эзотерического существа, тем более Бога, по правилам магической
и шаманской практики, не обязательно должно было  произноситься
вслух:   оно   табуировалось,   замещалось   другим  вербальным
эквивалентом. Впрочем, имя Гермеса все же всплывает в былине  о
Чуриле,  но  несколько  неожиданным  образом: старика-соперника
Чурилы, у которого тот соблазнил молодую жену, в разных текстах
зовут по-разному -- чаще всего Бермята или Пермята, но  в  ряде
случаев  --  Ерма. Ерма (или Ермий) -- это русифицированное имя
Гермеса. Отсюда и имя  (точнее,  прозвище)  завоевателя  Сибири
Ермака   (символично   и   знаменательно,  что  имя  всемирного
покровителя путешественников досталось русскому землепроходцу).
     Но  почему  же  имя  Гермеса  расщепилось  на  два   прямо
противоположных  образа?  Таковы  перипетии  устного  народного
творчества:  память  о  доисторических   временах   доходит   в
искаженном,  подчас  неузнаваемом  виде.  Былое представление о
древнем герое может и раздвоиться (это случается не  так  уж  и
редко  и даже получило специальное наименование -- дупликация),
и, как эхо в горах, многократно повториться  с  разных  сторон.
Кроме того, учитывая, что у большинства древних Богов (особенно
у   эллинских  и  египетских)  бывало  до  нескольких  десятков
прозваний (напомним, что  только  Гермес-Тот  имел  170  разных
имен),    вполне    уместно    предположить,    что   сказанное
распространялось  и  на  верования  протославян  --  прапредков
русских.   В  этом  смысле  Чур  мог  бы  быть  истолкован  как
Деревянный  (Древесный,  Лесной)  Гермес,  точно  так  же,  как
Яр-Мес[яц]  выступает  Гермесом  Лунным, а Her[mes] -- Гермесом
Фаллическим.
     Память  о   гиперборейской   Прародине   русского   народа
сохранилась  не  только  в  былинах.  В  середине прошлого века
записано предание о предках вятичей,  поселившихся  по  берегам
одноименной реки еще в те незапамятные времена, когда, согласно
легенде,  на Руси не было царей и князей, когда она управлялась
своими    родоначальниками.    Предводительствовал     русскими
переселенцами  богатырь  по  имени  Оноха.  Он и двенадцать его
братьев построили городище, а  в  нем  --  большой  дворец.  Но
пришельцы  не  были  первыми  на Вятской земле. Здесь давно уже
проживал богатырь Никулица с красавицей  дочерью.  К  ней-то  и
посватался   Оноха.   Никулица  выдвинул  коварные  и  заведомо
невыполнимые  условия:  добыть  "с  закату"  (т.е.  от  Солнца)
камней-самоцветов,  что дают негасимый свет ночью и днем. Оноха
остался заложником, а его  братья  поскакали  догонять  Солнце.
Назад  поспеть  нужно  было  к  утру -- иначе Оноху повесят (по
другой версии -- посадят на  кол)  и  вороны  его  расклюют,  а
братья-богатыри   окаменеют.  К  несчастью,  так  и  произошло.
Солнечные  осколки-самоцветы  братья  раздобыли,  но  назад   к
двенадцатым   петухам   не  поспели  и  превратились  в  камни.
Хитростью Онохе удалось вырваться из  плена,  бежать  вместе  с
названной  невестой  в свой город-крепость. Однако и Никулица с
дружиной не дремал: на  быстролетных  крылатых  конях  беглецов
настигли  и  Оноху  сожгли  на том месте, где схватили, а кости
закопали вместе с солнечными негасимыми самоцветами.
     Такова вкратце канва  легендарных  событий,  сочетающих  и
волшебную  сказку,  и  былину,  и глубочайшую архаику Каменного
века, летающих гиперборейцев,  солнечный  культ  и  12-месячный
годовой  цикл (12 братьев -- знаменитые славянские 12 Месяцев).
Пересказанный сюжет был чрезвычайно  популярен  среди  местного
населения.  Повсюду  распевали  песню  про богатыря Оноху -- ее
наизусть   знали   каждый   крестьянский   мальчик   и   каждая
крестьянская  девочка,  подчеркивал автор публикации в "Вятских
губернских ведомостях" за 1861 г. No 1.
     Кто же такой Оноха и к какому времени следует отнести  его
появление   на  территории,  вплотную  примыкающей  к  Русскому
Северу? Легенда наверняка восходит к отголоску  Каменного  века
-- Святогорову  циклу  русских сказаний, и богатырь Никулица --
вятский неидеализированный прообраз былинного  Микулы  (Никулы)
Селяниновича.  Но  есть  ли  в  мировом фольклоре параллели для
загадочного   Онохи?   Есть!   --    давным-давно    определили
исследователи: русский Оноха -- никто иной, как ветхозаветный и
апокрифический  Енох  (Энох).130  Оноха  (или в более привычной
вокализации -- Аноха) -- в прошлом весьма  распространенное  на
Руси   имя,   о   чем  свидетельствует  фамилия  многочисленных
современных  Анохиных.  В  народном  истолковании  "аноха"   --
"простак", "недоумок" (см. Словарь Даля). Вместе с тем в народе
однозначно  представляли,  что  Аноха  --  это  библейский Енох
Праведный, которого Бог вознес на небо. В быту так  и  говорили
-- Аноха-праведник  (известны  и другие поговорки: "Время плохо
-- стал указчиком Аноха"; "Аноха Аноху,  да  впряг  в  соху"  и
др.).
     Особой    популярностью   среди   всех   слоев   населения
пользовался ветхозаветный  апокриф  "Книга  Еноха  Праведного".