средневековую датировку:  "Витрувий жил во второй половине I века до
н.э."
     Были и другие загадочные раздвоения вроде  "Альберти-Витрувия".
Например:   последним  из  знаменитых  римских  юристов  был Эренний
Модестин, умерший в 244 г.н.э. Юридическая наука впала в летаргический
сон, и только 900 лет спустя вдруг пробуждается во всей своей
красе:  Ирнерий, основатель школы в Болонье, около 1088 г. н.э. стал
читать  "возродившееся"  римское   право,  якобы  "собрав"   древние
Юстиниановские кодексы.  Умер Эренний - Ирнерий воскрес...
     Любопытно было бы (жаль, нет такой возможности) побеседовать  с
современниками Альберти  и порасспросить  их:   действительно ли его
постройки воспринимались тогда как "подражание античности", или  это
-  заблуждение  более  поздних  историков, отнесших рсцвет "античной
архитектуры" во времена, на тысячу с лишним лет более ранние?
     Можно поставить вопрос и более широко (что мы и делаем в
следующей главе): действительно ли культурная и общественная жизнь
Италии времен Ренессанса и несколько ранее была такой, какой изображают
ее нынешние историки? Дело в том, что они (что очень знаменательно!)
активно оспаривают даже многие свидетельства очевидцев  тогдашней
жизни, обвиняя их в  ошибках и заблуждениях.  Обратим  внимание,
что все эти обвинения возникают тогда и только тогда, когда написанное
очевидцами противоречит современной хронологической версии.
                     ---------------------
     В качестве приложения  к этой главе,  чтобы читатель смог  ярче
представить себе  атмосферу XV  века, можно  подробнее рассказать  о
Браччолини, взяв за основу книги Гошара и Росса, а также 4-й том  из
Собрания сочинений  А.Амфитеатрова (СПб,  1911), цитаты  из которого
для удобства чтения приводим без кавычек.
     Поджо Браччолини - один  из самых ярких писателей  Возрождения,
автор  первоклассных  исторических  и  моралистических  книг,  автор
археологического руководства к изучению памятников Рима и  известной
"Истории  Флоренции",  написанной  в  духе  летописи  Тацита.   Этот
блистательный подражатель был в полном смысле слова властителем  дум
своего века.   Критика ставила  его на  один уровень  с  величайшими
авторами Возрождения... Первую половину итальянского XV века  многие
находили возможным  определять "веком  Поджо".   Флоренция воздвигла
ему заживо статую, изваянную резцом Донателло.  Широкий образ  жизни
стоил  Поджо  Браччолини  дорого  и  заставлял его вечно нуждаться в
деньгах.   Источником добавочных  доходов явились  для него розыски,
приготовление и редактирование списков античных авторов.  В XV  веке
это  была  очень  доходная  статья.   При  содействии флорентийского
ученого, книгоиздателя Никколо Никколи (1363-1437) он устроил  нечто
вроде постоянной студии по обработке античной литературы и привлек к
делу целый  ряд сотрудников  и контрагентов,  очень образованных, но
сплошь - с темными пятнами на репутациях.  Первые свои находки Поджо
Браччолини и Бартоломео ди Монтепульчано сделали в эпоху Констанцского
собора.  В забытой, сырой башне Сен-Галленского монастыря,  "в
которой заключенный трех дней не выжил бы", им посчастливилось найти
кучу древних манускриптов:   сочинения Квинтилиана, Валерия  Флакка,
Аскония Педиана, Нония Марцелла, Проба  и др.  Открытие это  сделало
не только сенсацию, но и прямо-таки литературную эпоху.
     Позже Браччолини нашел фрагменты текстов Петрония и  "Буколики"
Кальпурния, так и не разъяснив обстоятельства этих находок.
     Кроме оригиналов, Браччолини торговал и копиями, которые сбывал
за огромные  деньги.   Например, продав  Альфонсу Арагонскому  копию
Т.Ливия, Поджо  на вырученные  деньги купил  виллу во  Флоренции.  С
герцога д'Эсте  он взял  сто дукатов  (1200 франков)  за письма  св.
Иеронима, - и  то с великим  неудовольствием.  Клиентами  Поджо были
Медичи, Сфорца, д'Эсте, аристократические фамилии Англии, Бургундский
герцогский дом, кардиналы Орсини, Колонна, богачи, как  Бартоломео
ди Бардис, университеты, которые в ту пору либо начинали обзаводиться
библиотеками, либо  усиленно расширяли свои  старые книгохранилища.
     Основные  списки  книг  Тацита   (так  называемые  1-й  и   2-й
Медицейские списки) хранятся  во Флоренции, в  книгохранилище, среди
директоров-устроителей  которого  был  Поджо.   Эти списки, согласно
традиционной  хронологии,  -  прототипы  всех других древних списков
Тацита.  Первое  печатное издание было  сделано в 1470  г.  со  2-го
Медицейского  списка  (либо  же  с  его  копии,  якобы хранившейся в
Венеции, в  библиотеке св.Марка,  но исчезнувшей).   Два Медицейских
списка дают  полный свод  всего, что  дошло до  нас от  исторических
произведений Тацита.
     В  рамках  традиционной  хронологии  имя  Тацита, как считается
сегодня, исчезло на многие века вплоть до эпохи Возрождения.   Гошар
и Росс  дают обзор  всех упоминаний  о Таците  ранее того, как Поджо
нашел его книги, и оказывается:  все эти упоминания (весьма
немногочисленные)  носят  общий  характер  и,  вполне  возможно,
к  автору "Истории" вообще не имеют отношения.
     В ноябре 1425 года Поджо из Рима уведомил Никколи во Флоренции,
что "некий монах" предлагает  ему партию древних рукописей,  в числе
их "несколько произведений Тацита, нам неизвестных". Никколи немедленно
соглашается  на сделку,  но покупка  почему-то затягивается на
много месяцев.  Поджо тянет дело под разными предлогами.  На  запрос
Никколи Поджо дал довольно запутанный ответ, из которого ясно только
одно, что в  эту пору книги  Тацита у него  еще не было.   С монахом
Поджо что-то  немилосердно врет  и путает:   монах -  его друг,  но,
будучи в Риме, почему-то не побывал у Поджо... книги в Герсфельде, а
получить их надо в Нюрнберге... и т.д. Раздраженный Никколи вытребовал
себе "обнаруженный" Поджо каталог книг, и обнаружилось, что  в
каталоге никакого Тацита  не оказалось.   В такой странной  волоките
недоразумений, имеющих вид искусственности,  проходят и 1427 и  1428
годы.  Наконец, в 1428 году, Поджо извещает Никколи, что таинственный
монах опять прибыл в Рим, но - без книги!  Растянувшись чуть  ли
не на пять лет, открытие Поджо огласилось раньше, чем было  совершено,
и  вокруг  него  роились  странные  слухи.  Это очень волновало
Никколи, но  Поджо отвечал:   "Я знаю  все песни,  которые поются на
этот счет... так  вот же, когда  прибудет Корнелий Тацит,  я нарочно
возьму да припрячу его хорошенько  от посторонних".  Казалось бы,  -
справедливо замечает Гошар, - самою естественною защитою рукописи от
дурных слухов было бы показать ее всему ученому свету, объяснив  все
пути, средства и секреты  ее происхождения.  Поджо,  наоборот, опять