освещении истории (а мы надеемся, что это именно так), совершенно не
имеет смысла возмущаться и заявлять, будто здесь "математик лезет  в
чужую сферу деятельности, в которой  он ничего не понимает". Абсолютно
неверно.  Эти  "сферы деятельности" давным-давно разделены,  и
математик занимается только своей частью работы.  Поэтому-то, кстати,
мы и не предлагаем здесь новой концепции истории, поскольку  это
не  наша   "сфера  деятельности".    Формировать   структуру   новой
исторической хронологии мы прекращаем там, где кончается математика.
Расставлять  же  по  этой  структуре  "живой" исторический материал,
выбирать  между  Платоном,  Плетоном  и Плотином, выяснять настоящее
название Троянской войны и т.п. - мы не в праве, это дело историков.
Максимум, что мы можем себе позволить, это высказать несколько гипотез
на темы  "живых" деталей истории,  отстаивать которые не  будем.
Иное  дело  -  полученный  с  помощью математических расчетов костяк
объективной исторической хронологии.   Это - наша "сфера  деятельности",
и сколько  бы историк (с  позиций традиционной хронологии)  ни
возмущался, что он выглядит  "бредово", эмоциями здесь не  поможешь.
Не менее "бредово" выглядит традиционная хронология - после
математического анализа. И, как известно, в любой науке  в споре с
эмоциями "жар холодных числ" всегда побеждал.
     Впрочем,  мы  отвлеклись  и  забежали  вперед.  Вернемся к теме
главы.  Вот некоторые из наших новых методов.

                     Принцип корреляции максимумов.
                     ------------------------------

     Если взять для примера какую-нибудь древнерусскую летопись,  то
легко обнаружить, что текст в ней движется неравномерно: какому-нибудь
году часто отведено в несколько раз больше места, чем
соседствующим годам. Ничего удивительного. Конечно, летописцы не были
такими формалистами-бувоедами,  чтобы на  каждый год  отводить ровно
страничку, ни  больше, ни  меньше.   А если  год выдался  скучный, и
писать не о чем?  Или наоборот:  столько навалилось событий, что  на
десять лет хватило бы?  И наверняка, если сравнить работу летописцев
из двух соседних монастырей,  окажется:  не сговариваясь,  они почти
всегда описывали  год, богатый  событиями, подробнее.   Когда  после
этого  какой-нибудь  историк  (например,  Н.М.Карамзин),  исследуя и
обобщая древние  летописи, писал  свою "Историю",  то и  он, хоть  и
отбрасывая события малозначащие, неизбежно уделял этому году  больше
места в  своем труде,  чем годам  соседним.   Это -  процесс, как вы
понимаете, совершенно  объективный, причем  очень устойчивый.   Даже
взяв современный учебник по истории, где автор то и дело возвращается
к уже обсказанным временам,  описывая их в новом ключе  (то
"крестьянские волнения в этом веке", то "торговля и промыслы", то
"внешняя политика", то "борьба  за объединение"),  мы убедимся,  что про
годы, в исходных летописях и у Карамзина описанные подробней,  здесь
тоже сказано больше, чем про остальные.
     Попробуйте теперь  перевести одну  из этих  летописей на  чужой
язык,  переведя  заодно  и  все  личные  прозвания  (чтобы иноземный
читатель понимал, какой смысл  имеют имена и прозвища  Святослав или
Федор, Грозный или Тишайший), снабдите эту летопись вместо  прежнего
иным, чуждым ей отсчетом лет.  Станет ли эта хроника полностью
неузнаваемой?  Почти, но не  совсем:  расположение лет, которым  уделено
больше места,  чем остальным,  останется прежним.   Это и  будет тот
признак, по  которому можно  ее опознать.   Исключительно похоже  на
главный прием дендрологии,  весьма почитаемой историками: исследовать
ширину годичных колец на распиле древнего бревна.
     Воспользуемся же этой возможностью. Возьмем все тексты-хроники,
которыми мы располагаем, - и те, которые говорят о хорошо знакомых
событиях и людях и  привязаны к единой хронологической шкале,  и
те, в  которых имена  незнакомы, а  хронология не  расшифрована, - и
разобьем каждую на одинаковые "главы" (заранее задавшись их  длиной:
год, или 5, или 10 лет, как удобнее).  И подсчитаем:  сколько текста
приходится на каждую "главу".  Теперь любую хронику можно изобразить
в виде графика, где по  горизонтали пойдут по порядку "главы",  т.е.
одинаковые отрезки  времени, а  по вертикали  - объем  текста каждой
"главы".  Такой график - своеобразный "портрет" хроники, ее
"дендрологического распила". Но и сама хроника, как мы знаем, - "портрет"
событий, происшедших когда-то, в какой-то отрезок времени, в каком-то
царстве-государстве.  И  мы уже знаем, что  даже многоступенчатое
переписывание хроник и объединение  их в "Истории", хоть  и искажает
получившийся  на  графике  "портрет"  событий,  но не так уж сильно.
Получается что-то вроде многократных копирований музыкальной записи,
когда звук все хуже, но опытное  ухо еще может различить, кто и  что
поет.  Пусть  мы не знаем, в какой стране и когда происходят события
какой-нибудь хроники, - взаимное сличение "портретов" хроник поможет
найти ответ.
     Главная примета - максимумы (всплески) на графике (рис.1). Они могут
становиться повыше  или пониже  в различных  хрониках, говорящих про
одно  и  то  же,  но  взаимное  положение  их должно быть одинаково.
Именно то,  насколько точно  совпадают эти  максимумы при  наложении
друг на друга двух различных графиков, и называется здесь "корреляцией".
Высокий уровень  корреляции - значит, графики  действительно
совпадают, значит, эти две  хроники говорят про одно  и то же (и  за
это называются "зависимой парой текстов"), низкий уровень корреляции
- графики и хроники чужие  друг другу ("независимая пара").   Однако
нужно учитывать, конечно, и "обрыв пленки", когда несколько  страниц
из какой-нибудь хроники утеряны, так что в результате один  максимум
исчез (или  даже несколько  подряд);   нужно учесть  и такую
возможность, когда отсчет лет в этой хронике не может подсказать нам, что
утрачен какой-то кусок  истории.  Допустим,  все даты в  ней даны по
годам царствия очередного короля;  и рукой какого-то  злоумышленника
все страницы, говорящие про одно  из царствований, вырваны;  в  этом
случае мы попросту не заметим пробела.
     Поэтому сличение графиков -  "портретов" хроник - нужно  вести,
конечно, не  на глаз,  а поручить  это все  той же  ЭВМ, вооружив ее
такими  формулами  для  оценки  совпадений,  в которых учитываются и
неприятности подобного рода.
     Этот  метод  был  проверен  на  десятках пар хроник (и заведомо
говорящих про одно и то же, и заведомо различных) и показал  высокую