принял  от  нас  подарок,  зато видели искусства многие и ремесла, да только
тайно,  ночью.  Однажды  только  подвезло  нам:  свели дружбу с иноземцем, -
человек  добрый  и  во  многих  науках  даже  превосходный. Он слушал от нас
гиштории  про  Россию,  узнавал  обычай  наш,  уклад  жизни  нашей,  как что
повелось  у  нас  от отцов и дедов. Нам же премногие свои показал искусства:
как  надобно  крепости  строить, в математических науках весьма нас подвинул
вперед,  фортификацию  объяснил  с азов, - мы ее учили хоть и многие дни, да
без  всякого  толку. Крепко подружились с ним. Нынче приехал сюда, строит со
мной  цитадель,  работник  отменный - Егор Резен. Никакого дела не чурается,
своему  слову господин, таких бы нам поболее, да нету. Алчущие да жаждущие -
те едут, а добрых нет...
     Лицо  Сильвестра  Петровича  стало  приветливым,  видно  было,  что ему
приятно говорить о Резене.
     - Многое  нам  хорошее  сделал  еще  Резен  Егор.  Бывало глобус хочешь
купить,  али  астролябию,  али  трубу  зрительную, - такую цену говорят, что
оторопь  берет.  А  купец  смеется.  Твой,  говорит,  царь  -  богатый,  что
скупишься?  Резен  Егор  ногами  бывало  на них затопает, вы, говорит, воры,
берите  правильную  цену, иначе я на вас лист напишу королю... Много от него
нам  пользы  было.  Собор  Святого  Марка он нам показал, как строен и в чем
искусство  архитектора.  Город  Венецию  показал,  что  в  нем прекрасного и
худого,  гошпитали, какие с умом строены, а какие - с дуростью. На верфях на
голландских  Ост-Индийской  кумпании многие ремесла перед нами открыл, а что
худо - мы с его помощью тоже разгадали.
     - Ну,  а  хороши ли в Голландии мастера? - с живостью спросил Афанасий.
Он слушал с интересом, забыв про кубок, налитый доверху.
     - Мастера  хорошие  есть  у них, владыко, у голландцев, но работая там,
все   я   нашего  Ивана  Кононовича  поминал  да  Тимоху  Кочнева,  которые,
математики  не зная, дивные корабли одним только своим талантом да смекалкой
созидают.  Что  же  будет, коли обучат людей, подобных им, еще и математике.
Не менее славные мужи, нежели англичанин Исаак Ньютон!
     - Что еще за Исаак Ньютон?
     Сильвестр  Петрович  рассказал,  что  довелось ему видеть достойнейшего
Ньютона,  который  в  качестве  смотрителя  монетного  двора был представлен
Петру Алексеевичу и его свите.
     - Да чем он хорош-то, Ньютон твой? - нетерпеливо спросил Афанасий.
     - Многим  хорош!  -  задумчиво  ответил  Иевлев и неторопливо, стараясь
говорить  понятными  словами,  стал рассказывать Афанасию сущность Ньютонова
закона   всеобщего   тяготения,   Ньютонову   небесную   механику.  Афанасий
внимательно  слушал,  уставив  на  Иевлева  умные  глаза, и казалось, что он
видит  те  движения  комет,  о  которых  говорил  Сильвестр  Петрович, видит
приливы и отливы, видит лунные неравенства.
     - Что ж, об сем книга написана? - спросил Афанасий.
     - Написана,  владыко. В Лондоне годов пятнадцать тому назад типографщик
три тома выдал сего сочинения.
     - А где взять? - с жадностью спросил Афанасий.
     - Я  сии  тома  привез.  И  вам,  владыко,  завтра  же  с  нарочным  из
Архангельска пришлю.
     - Пришли,  пришли!  -  быстро  и опять с жадностью попросил Афанасий. -
Пришли,  сыне.  Ох, многое не прочитано, многое неизвестно, так и помрешь во
тьме. Что ж сей Ньютон-то - какого роду?
     Иевлев  сказал,  что  не  знает,  но  думает - Ньютон не графского и не
княжеского  происхождения,  слышал-де,  что  оный Ньютон в младые годы беден
был  до самой крайности, а упражнения свои в механике начал с забав: устроил
ветряную  мельницу,  управляемую  мышью,  водяные  часы, самокат. Потом стал
изучать геометрию Декарта и элементы Эвклида.
     - Предивный  умелец!  -  вздохнул  Афанасий.  -  Такой бы к нам приехал
погостить, дак ведь нет...
     - Едут иные, - подтвердил Сильвестр Петрович. - Ой, едут...
     - А  что  до  умельцев,  то  встречал и я оных, - сказал Афанасий. - Не
надивишься   бывало.   В  Соловецкой  обители  монах  Иеремия  во-до-про-вод
проложил,  вода  по  трубам  сама бежит, - таково искусно. Да Кузнеца возьми
здешнего, сколь умен и учен в железных работах...
     Говорили  долго,  Иевлев рассказывал о виденных городах - о Лондоне, об
Амстердаме,  о  Риме.  Келейник  сменил сулеи, от вина стало жарко. Афанасий
вдруг спросил:
     - Да  ты  для чего ко мне приехал? Развеселить старика? Душеспасительно
побеседовать?
     И,  скомкав  в  кулак  бороду,  хитро  посмотрел  на Иевлева. Сильвестр
Петрович  ответил, что-де нет, приехал по делу, просить милости, дабы монахи
потрудились  для  Новодвинской  крепости  -  камень  возить,  известку, лес.
Возможно ли сие?
     - Ну  и  пусть  возят.  Небось,  для пользы мяса свои порастрясут, жиры
сгонят. Благословлю.
     - Так ты, отче, грамотку бы игумнам разослал...
     Афанасий промолчал, словно бы не услышал.
     - Далее за каким делом приехал? Не молчи - говори.
     - Колокола  буду  по  звонницам  церковным  да по монастырям снимать, -
решительно  сказал  Иевлев. - Как Петр Алексеевич по всей Руси делает, так и
мы станем. Пушки нужны, отче, обороняться от шведа нечем...
     - Колокола снимать?
     - Так, отче...
     - Раскаркается,  поди,  воронье. Да ништо! - задумчиво молвил Афанасий.
- Чистая молитва, я чай, и без благовеста до господа дойдет...
     - Опасаюсь,  владыко, как бы монаси да попы противностей не чинили. Вой
подымут, нам и без того трудненько...
     - В   рассуждении  противностей  да  ехидства  -  умнее  черного  моего
воинства  не сыщешь, - ответил Афанасий. - Вот, говоришь, грамотку отписать.
Пошлю  на  монастыри грамотку, а они ее анафемской, антихристовой и ославят.
Пойдут  доносы  один  другого чище на Москву, к патриарху. Угонят меня, раба
божьего,  в  дальнюю  обитель игумном, а ты что делать станешь? Пришлют тебе
чурбана  в  саккосе  да  в  омфоре  с  палицей  и панагией, будешь перед ним
столбом  столбеть. А я мужик прост, на Беломорье издавна, здешнее житьишко с
младых  ногтей  знаю, святости во мне нет, да и не об ней речь, с пользой бы
прожить, и то ладно...
     Он  поднес  кубок  к  губам,  но пить не стал, только посмотрел вино на
свет.
     - Пошлешь   стрельцов  своих,  драгун,  рейтаров,  -  наберешь  монасей
сколько  занадобится.  Они  ко мне с доносом, а я что поделать могу? Царская
воля, наслышаны небось, что Прохор на Руси творит...
     - Какой такой Прохор?