названному  теперь  "Фортуна". На корме и на мачтах нового судна развевались
белые  с  синим андреевские флаги. Матросы вздернули на грот-мачту государев
штандарт  -  флаг  с  двуглавым  орлом, у которого в клювах виды двух морей:
Белого  и  Каспийского,  в  правой  лапе  -  вид  Азовского моря, левая лапа
свободна.
     - Вспомни   нонешний   разговор!  -  сказал  царь  Иевлеву,  кивнув  на
штандарт.
     Иевлев вгляделся, понял. Царь все смотрел на штандарт.
     - Льстим  себя  счастливой  мыслью,  что  аллегория сия вскорости будет
видоизменена.
     Петр  поднялся  на  ют,  где  у  штурвала  на ветру прохаживался Рябов,
весело крикнул издали:
     - Здорово, кормщик!
     - Здравствуй, государь! - спокойно и приветливо ответил Рябов.
     - Отваливай! - велел царь.
     Матросы   отпустили   канаты,   засвистела   боцманская   дудка,  запел
сигнальный  рожок.  Рябов  переложил  штурвал. Марсовые побежали по вантам -
ставить  паруса. Петр, сложив руки на груди, строгими глазами смотрел на два
иноземных   негоциантских  судна,  быстро  бегущих  к  Архангельску.  Потом,
проводив их взглядом, пощипывая жесткий ус, велел Иевлеву:
     - С  сего  дня  повелеваю  иноземным  корабельщикам,  как проходят мимо
Новодвинской цитадели, приспускать оба марселя до половины стеньги!
     Подумал и добавил:
     - В память о бывшей здесь над шведами виктории!


6. ПОТРУДИЛИСЬ!

     - На  Соловки  в скорое время пойду молиться! - сказал Петр, стоя возле
плеча Рябова.
     Первый лоцман осторожно молчал.
     - Возблагодарить  господа  за  победу  над шведами, помолиться Зосиме и
Савватию - угодникам...
     Рябов ничего не ответил.
     - Тебе  идти  шхипером  эскадры  с  нами!  -  другим,  деловым  голосом
произнес Петр.
     Иван Савватеевич быстро взглянул на царя.
     - Эскадра  немалая,  тринадцать  кораблей, да с ними два фрегата новых:
"Святой  Дух"  -  на  нем  капитаном  Памбург, и "Курьер" - на нем капитаном
Варлан.
     - А над эскадрой кто пойдет адмиралом?
     - Апраксин Федор Матвеевич.
     - Что  ж, можно! - спокойно глядя вперед, на покрытую пенными барашками
Двину,  сказал  Рябов.  -  Матросы  нынче  у тебя, государь, истинные; оно с
толком  сделано,  что  поморов  набрали  на  твои  корабли. Народ привычный,
добежим. Иевлев-то Сильвестр Петрович с нами пойдет?
     - С нами.
     - Ну и ладно!
     Фрегат  шел  быстро.  Вперед  смотрящий  бил  в  медный  колокол, чтобы
случаем  не  потопить  рыбацкую  посудинку.  Рябов,  щурясь,  искал взглядом
знакомые  приметы  -  часовню,  колено  реки, избу на взгорье. Петр негромко
спросил:
     - Боязно было шведский корабль вести, кормщик?
     - На  смерть,  как  на  солнце,  во все глаза не взглянешь, государь! -
ответил  Рябов.  -  Все  думалось:  жить  еще буду, не помру. Так и сталось,
живу,  да  только  вот  от  тебя  милость  - ребята на улице кричат: "Бублий
горяч, бублий горяч!"
     Царь засмеялся, объяснил:
     - Не  бублий горяч, а Публий Гораций Коклес, римлянин достойнейший. Сей
римлянин  вначале  с  Герминием и Ларцием, а позже един защищал мост на реке
Тибр  против  этрусков, пока мост позади него не был разобран. Гораций тогда
бросился в реку... Римляне позже поставили ему памятник.
     - Ишь ты! - сказал Рябов. - Большое дело... И давно приключилось?
     - Годов с тысячу назад, а то и более.
     Кормщик присвистнул.
     - Не  оробел, значит, мужик! - сказал он погодя. - Тоже, небось, думал:
спасусь, дескать...
     Сзади,  постукивая  костылем,  к  штурвалу  подошел Сильвестр Петрович,
сказал,  что  время  позднее,  как  раз  к  спуску  корабля  на верфь только
поспеть,  там, наверное, заждались. Вдали уже блестели маковки архангельских
церквей.
     - На верфь пойдем? - спросил Рябов.
     - Разворачивай на верфь! - велел Петр.
     Аггей  Пустовойтов  закричал  в говорную трубу командные слова, матросы
резво  разбежались по местам. Была видна соломбальская верфь и стоящий возле
нее  на  якорях  военный  флот.  На  утреннем  свежем  ветре  реяли кормовые
андреевские  флаги, на мачтах развевались вымпелы, матросы ведрами скатывали
палубы,  с  кораблей  доносилось  пение  рожков,  треск  барабанов.  У Петра
дернулась щека, он впился взглядом в корабли, толкнул Иевлева:
     - А? Ничего не скажешь! Эскадра!
     Фрегат  выполнил маневр, лег на галс. Опять зашелестела вода за кормою,
ветер  резко  засвистал,  в снастях. Корабли эскадры словно росли на глазах,
делались  больше,  выше,  мощнее.  Уже  блестели на солнце медные погонные и
ретирадные  пушки,  уже  виднелись в раскрытых портах стволы тяжелых орудий,
уже  слышны  были  командные слова капитанов, выбежавших на ют, чтобы видеть
государев фрегат.
     - Хороши корабли? - хриплым от волнения голосом спросил царь Рябова.
     - Потрудились  ничего!  - ответил кормщик. - Построили. И шведу не дали
пожечь, тоже потрудились. Вот он нынче и есть - флот!


                                               Не смигни - так и не страшно!

                                                                   Пословица


ГЛАВА СЕДЬМАЯ


1. НЕРУШИМОЕ РЕШЕНИЕ