- Пусть корабельного кормщика Рябова Ивана поставит сюда перед нами.
     - Здесь   нет   Ивана  Рябова!  -  склонив  голову  набок,  улыбаясь  с
превосходством и гордостью, ответил Уркварт.
     - Ан есть! - воскликнул Крыков и велел бить в барабан.
     Капрал  ударил  обеими палочками дробь. У Крыкова глаза блеснули, как у
хорошего  охотника.  Он  вытянул  шею,  огляделся,  раздумывая, и хотел было
идти, как вдруг шхипер опять негромко заговорил:
     - Сударь,  -  сказал он, - поступок ваш по меньшей мере негостеприимен,
и,  как  это  мне  ни  прискорбно,  я делаю вам пропозицию и предупреждение:
город  Архангельский  ждет  царя Петра, и его величеству будет принесена моя
жалоба на незаконный вторичный досмотр моего корабля.
     Митенька перевел.
     - Пропозицию? - переспросил Крыков.
     - Пропозицию! - подтвердил Митенька.
     - Пусть  делает  мне  пропозицию, коли я Рябова не отыщу, а коли отыщу,
так пусть помнит: будет объявлена конфузия.


6. ЛЮДЬМИ НЕ ТОРГУЕМ!

     Таможенные  солдаты стояли и на шканцах, и на корме, и на юте "Золотого
облака". У трапа капрал с прапорцем в руке поплевывал в воду.
     Боцман дель Роблес шепотом сказал шхиперу Уркварту:
     - Этого  проклятого  московита  можно  заколоть,  и  тогда никто ничего
никогда не узнает...
     - А куда вы спрячете тело, мой друг?
     Боцман подумал:
     - Тело можно бросить в Двину, привязав к ногам тяжесть...
     - И никто ничего не заметит?
     Дель Роблес вздохнул.
     - Вздохами  делу не поможешь! - сказал сухо Уркварт. - Мне, быть может,
удастся  от  всего  отпереться,  но вы, мой друг, должны быть готовы к тому,
что в Московию вам больше не ходить...
     Дель Роблес криво усмехнулся.
     Уже  наступил  вечер. Крыков все еще выстукивал корабельные переборки -
искал  тайник.  Два  солдата,  потные от духоты, рылись в трюмах - проверяли
товары,   выстукивали   бочки,   ящики,   переворачивали   кули.   Иноземные
корабельщики глядели, посмеиваясь.
     К  ночи Крыков нашел Рябова в хитром тайнике, построенном под бочками с
пресной  водой.  Ящик  был  обит  изнутри  войлоком, чтобы не слышно было ни
жалоб,  ни  стонов,  ни  воплей.  Рябов лежал почти без памяти, связанный по
рукам и ногам, с кляпом во рту.
     Перерезав  ножом  веревки,  Афанасий  Петрович  напоил  кормщика водой,
обтер  своим  платком  его  потное  лицо, молча похлопал по плечу и вывел на
палубу,  на  ту самую палубу, где так недавно шхипер говорил высокие слова о
прекрасном  русском  лоцмане.  Митенька,  плача  и не стыдясь слез, бросился
навстречу.  Рябов  часто  дышал,  широко  раскрывая израненный, кровоточащий
рот.
     - Ну,  пропозиция!  -  громко  сказал  Крыков.  - Переводи ему, Митрий!
Объявляется  кораблю  сему  конфузия, у трапа ставятся наши часовые, кормить
тех  часовых  за деньги шхипера, никому ни на корабль, ни с корабля ходу нет
и быть впредь не может.
     - Вот как? - спросил Уркварт.
     - Да уж так, - сказал Крыков.
     - Но  я  совершенно,  не  виноват!  -  сказал  Уркварт.  -  Мой  боцман
повздорил  с  вашим  лоцманом  и  жестоко  пошутил  над ним. Может ли шхипер
отвечать за поступки своих людей?
     - Коли  не может, так научится! - сказал Крыков. - Коли в других землях
не выучили - здесь научим.
     Начальный  боцман  вышел  вперед,  сказал  громко,  показывая  рукой на
Рябова:
     - Сей  человек - наш человек. За него заплачены мной большие деньги, на
что  шхипер  имеет  форменную  расписку. Вы не смеете уводить сего человека,
проданного  нам  в  матросы,  а  коли  уведете - мы пойдем к вашему царю. Мы
купили сего человека...
     Крыков побледнел, сжал эфес шпаги, крикнул:
     - Вы  можете  купить  живую  рысь, росомаху или волка. Но сего славного
лоцмана вы не получите, ибо людьми мы не торгуем!
     - Разве?  -  спросил Уркварт. - А многие мои друзья покупали себе людей
на  Москве  и  в  других  городах.  Вот и мы купили вашего лоцмана, а вы его
забрали  у  нас  силой.  Мы  пожалуемся  его  величеству,  и  вас  за это не
наградят...
     Он повернулся спиной к поручику, выказывая ему полное пренебрежение.
     Через  малое время Крыков, Рябов и Митенька уже были на берегу. Солдаты
остались  караулить  корабль.  Вечер  был  душный,  небо заволакивало, Двина
лежала совсем неподвижная, серая, листы на березах не шевелились...
     - Спасибо,  Афанасий  Петрович!  -  с трудом сказал Рябов. - Никогда не
забуду. Пропал бы я без тебя.
     Он  не  смотрел на Крыкова, не привык благодарить. Крыков тоже сидел на
бережку, отворотясь, - не умел слушать, когда благодарили.
     - Может, и сочтемся! - ответил Крыков.
     - Может, и сочтемся. Долг платежом на Руси красен.
     Помолчали.
     - В  самой  скорости  прибудет  сюда  его величество Петр Алексеевич со
товарищами,  -  сказал  Крыков,  - знаю об этом доподлинно. Идут за морскими
забавами,  приказано  скликать  всех  людишек корабельного дела... Одно тебе
спасение, кормщик, ждать царя. Иначе прикончат.
     - Прикончат! - спокойно согласился Рябов.
     - Больно ты нашумел нынче. Митрий сказывал, как ночью-то гуляли...
     - Нашумел! - согласился Рябов.
     - То-то,  что  нашумел.  И  келарю половину бороды повыдергал. - Крыков
усмехнулся. - Не позабудет келарь бороду, не простит.
     Рябов кротко вздохнул.
     - Не простит.
     Еще помолчали.
     - Как  же  быть-то?  -  спросил  Крыков.  -  Спрятать  тебя  надобно до
времени, да где?
     - У  вас  и  спрячьте! - вдруг сказал долго молчавший Митенька. - Самое
святое  дело  в  таможенном  доме, сударь, никому и в голову не вскочит, что
дядечка у вас находятся.