способнее будет пробираться переулками, я уговорил братьев моих ехать на
Пречистенку, где неожиданно встретили Петровский полк, находившийся в
арьергарде и в котором служил брат мой Григорий, раненный под Бородиным.
Примкнув к полку, мы беспрепятственно продолжали отступление за Москву. По
пятам за нами шел неприятель, но без натиска и напора. У домов опустелых
стояли еще дворники. Я кричал: "Ступайте! Уходите! Неприятель идет". "Не
можем уходить,-отвечали они,-нам приказано беречь дома". У Каменного моста,
со ската кремлевского возвышения, опрометью бежали с оружием, захваченным в
арсенале, и взрослые и малолетние. Дух русский не думал, а действовал. Мы
тянулись берегом Москвы-реки, мимо Воспитательного дома. Не доходя Яузского
моста, я снял крестоносную свою шапку, оборотился к златоглавому Кремлю,
осенился крестом и, быстро поворотясь к Москве-реке, сорвал с себя саблю и,
бросая ее в реку, сказал: "Ступай! Погребись на дне Москвы-реки, не
доставайся никому!"





                             МОСКВА ЗА МОСКВОЮ

Русские за Москвою, полки неприятельские в Москве, Наполеон перед Москвою.
Кутузов за заставою сидел на дрожках, погруженный в глубокую думу.
Полковник Толь подъезжает к русскому полководцу и докладывает, что французы
вошли в Москву. "Слава богу,- отвечает Кутузов,- это последнее их
торжество". Медленно проходили полки мимо вождя своего. Как переменились
лица русских воинов от утра до вечера! Поутру отуманены были их взоры, но
уста безмолвствовали. Вечером гневная досада пылала в глазах их и из уст
исторгались громкие вопли: "Куда нас ведут? Куда он нас завел?" Облокотясь
правою рукою на колено, Кутузов сидел неподвижно, как будто бы ничего не
видя, ничего не слыша и соображая повестку: "Потеря Москвы не есть потеря
Отечества!"

В версте от заставы встретил я Якова Ивановича Десанглена, служившего при
армии военным чиновником по особенным поручениям. Поздоровавшись со мною,
он сказал: "Поедем в главную квартиру. Там должны быть теперь все усердные
сыны Отечества".- "Не поеду,-отвечал я,-до оставления Москвы я порывался
стать перед Москвою не на месте чиновном, но наряду с ратниками. Я был
остановлен и оставлен в Москве, дело мое кончилось с Москвою. А за стенами
Москвы я бесприютный отец бесприютного семейства".





                          ПЕРВЫЙ ВЕЧЕР ЗА МОСКВОЮ

Между тем угрюмо сгущался сумрак вечерний над осиротевшею Москвою; а за нею
от хода войск, от столпившихся сонмов народа и от теснившихся повозок, пыль
вилась столбами и застилала угасавшие лучи заходящего солнца над Москвою.
Внезапно раздался громовой грохот и вспыхнуло пламя. То был взрыв под
Симоновым барки с комиссариатскими вещами, а пламя неслось от загоревшегося
винного двора за Москвою-рекою. Быстро оглянулись воины наши на Москву и
горестно воскликнули: "Горит матушка Москва! Горит!" Объятый тяжкою,
гробовою скорбью, я ринулся на землю с лошади и ручьи горячих слез мешались
с прахом и пылью. Приподнимая меня, брат Федор Николаевич говорил: "Вы сами
предсказали жребий Москвы, вы ожидали того, что теперь в глазах ваших".-"Я
говорил о сдаче Москвы,- отвечал я,- я предвидел, что ее постигнет пожарный
жребий. Но я мечтал, что из нее вывезут и вековую нашу святыню и вековые
наши памятники. А если это все истлеет в пламени, то к чему будет
приютиться мысли и сердцу?"





                             БИВАКИ ЗА МОСКВОЮ

В ночь с 31 августа на первое сентября бивачные огни отсвечивались перед
Москвою, а в ночь второго сентября на третье они засверкали за Москвою,
сливаясь с первым отблеском зарева пожарного. Русский арьергард остановился
по Рязанской дороге верстах в четырех от заставы. Обыватели втеснялись в
ряды воинов, обозы сталкивались, отшатнувшиеся отряды от полков отыскивали
полки свои. Я полагал, что если б в это расплошное время Наполеон бросил
полка три конницы, он сильно бы потревожил нас. Но в Наполеоне не было уже
полководца Бонапарта. За Драгомиловскою заставою он ждал послов: и-никто не
откликался. Он требовал к себе и графа Ростопчина, и коменданта, и
обер-полицмейстера: и никто не являлся. Кутузов ввел его в Москву и провел,
то есть обманул. А Наполеон, затерявшись в недоумении, в первых своих
военных известиях повестил, что будто бы русские в расстройстве бегут вслед
за обозами и сокровищами по Казанской дороге. Часов до двух спал я на
биваках сном крепким. На другой день вместе с братьями пристали мы к
корпусу генерала Дохтурова. Тут же был и граф Ростопчин, но я с ним не
видался. Ночью, кажется, с третьего на четвертое сентября дан приказ к
боковому движению. Подполковник Букинский, очень хороший офицер,
заступивший место Манахтина при штабе Дохтурова, сказал нам, что по всем
поименованным в приказе селениям армия сближается с Москвою. Множество было
предположений и догадок, но никто не попадал на настоящую цель Кутузова. На
другой день около полудни мы оставили армию в десяти верстах от Бронниц.





                     СОСТАВЛЕНИЕ ОТРЯДОВ ВОИНОВ-ПОСЕЛЯН

Зная твердо историю, Наполеон должен был знать, что необычайные
обстоятельства вызывают и необычайные усилия к защите жизни и родных
пепелищ. Он мог припомнить, что при нашествии Ксеркса, а потом Мардония,
вызвав в помощь всю природу, греки превратили в сторожевые повестки и горы,