обстояло куда сложнее.

Политические успехи были достигнуты не вследствие пассионарного избытка в
Киеве, а за счет спада пассионарности в прочих городах, из которых Киев
высасывал энергичную молодежь, но, конечно, не всю. А в столице, как в
любом большом городе, темпы аннигиляции были гораздо выше. Такой
энтропийный процесс неизбежно должен был привести к сближению
энергетических уровней столицы и уделов, и тогда преимущество столицы
исчезало, поводы для единения страны терялись, что сулило в недалеком
будущем распад политической системы даже при сохранении этнического и
идеологического единообразия. В социальном аспекте этот процесс называется
"феодальной раздробленностью", но при рабовладении и капитализме было бы то
же самое. Старость системы - явление природы, и от нее никуда не деться. А
этнос - система, как организм или сверхновая звезда, и также подвластен
законам природы. Несколько сложнее проблема культуры - феномена
антропогенного. Не пожалеем сил, чтобы прояснить и этот вопрос.

Принято считать, что византийская культура, полученная вместе с
христианством, противопоставлялась "примитивности и анархии строя
славянских племен предшествующего доисторического периода"
Так, П. Муратов в 1923 г. писал: "В ряду других народов мы взяли на себя
историческую роль ученичества. Как ученики цивилизации, мы приняли
христианство и, как ученики индустриальной Европы, стараемся теперь усвоить
социальный материализм (! - Л.. Г.). Две русских художественных истории
также обусловлены двумя страдами нашего ученичества: древнего - у Византии
и нового - у Европы XVIII в. ...И древняя Русь, и новая Россия приняли,
каждая в свой черед, чужеземное искусство в тот момент, когда оно достигло
высшей точки развития (Византия Комнинов) или стало даже клониться к
блистательному упадку (Европа XVIII в.). Русская художественная история
никогда не знала поэтому веяний искусства архаического, иначе говоря,
искусства, завоевывавшего свою форму и свои средства выражения. Русь
древняя и новая Россия не участвовали в сложении некоей возникающей
художественной традиции, но как та, так и другая жили великой, уже
сложившейся вне их традицией". Здесь изложена концепция, которая в начале
XX в. представлялась столь несомненной), что стоял вопрос о том, можно ли
вообще говорить о "русском искусстве", а не об "искусстве в России", так
как по этой концепции в ней всегда развивалось только чужое, заимствованное
от других народов искусство, лишь преломляемое по-своему местной средой
Наиболее четко выражена эта точка зрения Н.П.Кондаковым, доказывавшим
"необходимость изучения русско-византийских древностей на основе древностей
Византии как источника важнейших форм личного церемониального убора и
связанных с ним общественных отношений... Самое важное явление
русско-византийской среды есть внутреннее отношение варварского мира к
цивилизации, связь внешняя и внутренняя русской жизни с византийской
культурой и ее гражданским обществом. Эти отношения мы называли внутренними
в том смысле, что их не сразу видно, их открываешь лишь изучением, но раз
они доказаны и приняты в принципе, они ведут, так сказать, внутрь всего
этого внешнего мира вещей, дают нам постигнуть его внутреннее содержание...
Несомненно, жизнь свежей, по своему варварству, национальности в соседстве
с гражданским обществом направляет всю чуткую ее восприимчивость в сторону
заимствования, усвоения, а затем соперничества, и все эти отношения
проникают глубоко во всю народную жизнь, разносимые из города, быта высших
сословий в жизнь села и простонародья. Таково было влияние Византии на
древнюю Русь, пока Византия была ее непосредственной соседкой в Херсонесе,
Тьмутаракани (в XI в.) и пока византийское влияние на Русь приносили
православная Грузия, Галич, берега Дуная, свободные торговые сношения и
сообщения с Цареградом..."называет вторую половину великокняжеского периода - XI-XII вв. - периодом
русско-византийского искусства
Возражая против изложенной концепции, А.С. Гущин справедливо пишет: "Никем
не может быть, конечно, оспариваем тот факт, что христианское искусство в
древнюю Русь пришло вместе с новой официальной религией из Византии во
вполне сложившемся виде и что на новой почве оно развивалось из этих
заимствованных извне художественных основ... Но есть ли какие-либо
основания рассматривать это заимствованное искусство христианской церкви
как искусство, сразу же определившее общий процесс художественного развития
древней Руси, и связывать с моментом его появления начало всего русского
искусства? Какова была та среда, в которую оно попало и развивалось в
дальнейшем? Насколько обоснованно утверждение о полном подавлении этим
богатым и пышным искусством местного процесса художественного развития?..
Наконец, имеем ли мы право рассматривать процесс развития раннефеодального
искусства в России как процесс сложения "древнерусского" искусства, т.е.
считать, как делалось до сих пор, это искусство продуктом художественного
творчества одной только восточнославянской национальности? Не является ли
этот общий художественный процесс в такой же мере делом финских, хазарских,
кочевнических, тюркских, как и собственно славянских, народов? Вот вопросы,
на которые ... необходимо искать те или иные oтветы"что поиски в этом направлении производилисьдревнеславянского искусства остаются в сфере "интересных предположений, не
более". Пусть так, но нас занимает не культура, а этнос.

Фазы этногенеза византийского и славянского совпадали, но судьбы обоих
этносов разнились. Византия была могучая страна, выдержавшая удары с
востока, севера и запада и сохранившая ядро своего ландшафтного региона в
Анатолии и Фракии. Поэтому культурные ценности в ней до XIII в.
накапливались, а этнос только обогащался включением южных славян, армян,
грузин и готов. Иначе говоря, Византия - яркий пример ортогенного,
ненарушенного развития. А судьба восточных славян, как мы видели, сложилась
менее благоприятно, и хотя золотая осень у обоих этносов наступила
одновременно, богатые интеллектуальными и эстетическими ценностями греки
имели возможность поделиться избытком их с храбрыми, сильными и энергичными
восточными славянами, сбросившими с себя аварский, хазарский и варяжский
гнет и сумевшими вобрать в свою этническую стихию потомков россомонов -
русов, восточных балтов - голядь, финнов - вепсов и угров Верхнего
Поволжья.

Предметы искусства создают художники, а воспринимают массы, вкусы коих