Дюрама (в кн.: Chagnon and Irons, 1979: 19), подчеркивающею воздействие
различных устоев и обычаев на процесс увеличения численности населения.

Постепенное вытеснение врожденных реакций благоприобретенными правдами
поведения все более выделяло человека из животного мира, хотя склонность к
инстинктивным массовым действиям остается одним из нескольких животных качеств
низшего порядка, сохраненных человеком (Trotter, 1916). Животные предки
человека обрели определенные "культурные" традиции раньше, чем превратились в
современного человека анатомически. Подобные культурные традиции
способствовали также формированию некоторых сообществ животных, например, птиц
или обезьян, и, возможно, многих других млекопитающих (Bonner, 1980). Однако
решающим в превращении животного в человека оказалось именно обуздание
врожденных реакций, обусловленное развитием культуры
Благоприобретенные правила поведения, которым индивид стал подчиняться по
привычке и почти так же бессознательно, как унаследованным инстинктам, все
больше вытесняют последние. Но мы не можем четко разграничить эти две
детерминанты поведения" поскольку они пребывают в сложном взаимодействии.
Нормы и привычки, усвоенные в младенчестве, становятся такой же частью нашей
личности, как и то, что уже направляло наше поведение, когда усвоение только
начиналось. Даже в строении человеческого тела произошли некоторые
органические изменения, поскольку они помогали человеку полнее использовать
благоприятные возможности, предоставляемые развитием культуры. Для задач
нашего исследования несущественно также и то, в какой мере абстрактная
структура, именуемая сознанием (mind), передается генетически и воплощается в
физическом строении нашей центральной нервной системы, а в какой она служит
всего лишь вместилищем для впитываемых нами культурных традиций. Как
генетические, так и культурные механизмы передачи опыта могут быть названы
традициями. Важно же то, что между этими механизмами часто возникает конфликт
в формах, о которых у нас уже шла речь.
Даже почти всеобщая встречаемость некоторых культурных характеристик не
доказывает их генетической обусловленности. Не исключено, что существует
один-единственный способ ответить на определенные требования, возникающие в
процессе формирования расширенного порядка. Но ведь и крылья были явно
единственным приспособлением, с помощью которого живые организмы научились
летать, и при этом крылья насекомых, птиц, летучих мышей имеют совершенно
различное генетическое происхождение. Точно так же существует, может быть,
практически единственный способ развития устной речи. Однако наличие во всех
языках определенных общих признаков само по себе тоже не доказывает, что они
обусловлены врожденными способностями.
Две системы морали: сотрудничество и конфликт
Хотя культурная эволюция и созданная ею цивилизация принесли человечеству
дифференциацию, индивидуализацию, увеличение богатства и огромный рост
населения, постепенное их разворачивание было далеко не гладким. Мы не
избавились от наследия, доставшегося нам от знавших друг друга в лицо членов
первобытного стада, а унаследованные от них инстинкты не полностью
"приноровились" к нашему относительно недавно сложившемуся расширенному
порядку и отнюдь не безвредны для него.
Вместе с тем не следует упускать из виду долговременной пользы от некоторых
инстинктов, в том числе и такой, как их взаимозаменяемость, -- по крайней
мере, частичная. Например, к тому времени, как некоторые способы врожденного
поведения начали вытесняться культурой, генетическая эволюция в свою очередь,
скорее всего, уже наделила человеческие особи огромным разнообразием качеств,
дающих возможность людям лучше, чем любым видам неодомашненных животных,
приспосабливаться к существованию в разнообразных экологических нишах, в
которые они попадали. И дело, по-видимому, обстояло именно так еще до того,
как углубившееся межгрупповое разделение труда обеспечило более высокие шансы
на выживание группам определенного типа. В числе самых значительных врожденных
признаков, содействовавших вытеснению других природных инстинктов,
значительнейшим было умение перенимать опыт своих соплеменников, особенно
путем подражания. Удлинение периодов детства и юности, сыгравшее благоприятную
роль в развитии этого умения, было, пожалуй, последним решающим шагом,
обусловленным биологической эволюцией.
Кроме того, расширенный порядок складывается в результате взаимодействия не
только отдельных индивидов, но и многообразных, часто накладывающихся друг на
друга субпорядков. А в этих рамках прежние инстинктивные реакции -- такие как
солидарность и альтруизм -- продолжают сохранять определенное значение,
содействуя добровольному сотрудничеству, несмотря на то, что сами по себе они
неспособны создать основы для более расширенного порядка. Наши сегодняшние
трудности возникают частично из-за того, что мы вынуждены постоянно
приспосабливать нашу жизнь, наши мысли и эмоции к одновременному проживанию
внутри различного типа порядков, сообразуясь с различными правилами. Если бы
нам приходилось однозначно, ничем не смягчая и не корректируя, переносить
правила микрокосма (т. е. малой группы или стада, или, скажем, наших семей) на
макрокосм (на более широкий мир нашей цивилизации), к чему нас нередко
подталкивают наши инстинкты и сентиментальные порывы, то мы разрушали бы
макрокосм. Вместе с тем, если бы мы всегда применяли правила расширенного
порядка в нашем более интимном кругу общения, то мы бы уничтожили его.
Следовательно, мы должны научиться жить в двух мирах одновременно. Едва ли
стоит называть "обществом" оба мира, или хотя бы один из них, поскольку это
могло бы повести к серьезным недоразумениям (см. гл. 7).
И все же, несмотря на преимущества, связанные с нашей, пусть несовершенной,
способностью жить одновременно в двух системах правил и уметь разграничивать
их, и то и другое дается не так-то просто. Действительно, наши инстинкты часто
угрожают опрокинуть все здание. Таким образом, тема моей книги в известном
смысле перекликается с темой "Неудовлетворенности культурой" Фрейда (1930) с
той только оговоркой, что мои выводы сильно отличаются от его выводов.
Действительно, конфликт между тем, что инстинктивно нравится, и прививаемыми
правилами поведения, позволившими людям увеличить свою численность, --
конфликт, возникающий из-за дисциплины, диктуемой "репрессивными или
запретительными традициями морали" (выражение Д. Т. Кэмпбелла) -- это,
пожалуй, главная тема истории цивилизации. Похоже, что Колумб сразу понял, что
жизнь встреченных им "дикарей" больше способствует проявлению врожденных
человеческих инстинктов. И как будет показано ниже, я полагаю, что
атавистическая тоска по жизни благородного дикаря является основным источником
коллективистской традиции.
Человек естественный не вписывается в расширенный порядок
Едва ли стоит ожидать, чтобы расширенный порядок, идущий вразрез с некоторыми
из сильнейших инстинктивных желаний, понравился людям или чтобы они сразу же
поняли, что он обеспечивает материальные удобства, которых они тоже желают.
Этот порядок носит сугубо "неестественный" характер -- в прямом значении этого