мушкетоны, мушкеты всех видов и размеров, одни без штыков, другие без замков
или без стволов, а многие и без замка,  и  без  ствола.  Повсюду  сумки  для
зарядов, лядунки, пороховницы, сабли, секиры,  кинжалы,  ломы  и  метловища,
перемешанные как попало, - словно в одной  из  наших  континентальных  армий
перед началом революции.
   Отважный Питер смотрел на этих захудалых  вояк  с  таким  же  горестным
видом, с каким человек смотрел бы на дьявола; но будучи  умным  человеком  и
зная, что ему ничего не остается, как примириться с существующим положением,
он решил приучить своих героев к военным тяготам. Поэтому, заставив их много
раз проделать ружейные приемы, он приказал дудкам заиграть  быстрый  марш  и
зашагал в своих грубых башмаках взад и вперед по улицам Нового Амстердама  и
соседним полям, пока у гвардейцев - я  за  это  ручаюсь  -  не  заболели  их
короткие ноги и снова не вспотели жирные бока.  Но  это  было  еще  не  все;
воинственный дух старого губернатора взыграл от бодрой музыки  дудок,  и  он
решил испытать стойкость своей армии и дать ей почувствовать суровые лишения
войны. Для этого с наступлением сумерек он расположил ополченцев лагерем  на
холме, прежде носившем название Бэнкерс-Хилл {2} и находившемся на некотором
расстоянии  от  города;  там  он  намеревался  ознакомить  их   с   лагерной
дисциплиной, а на следующий день возобновить утомительные и опасные  полевые
учения. Но случилось так, что  в  ту  ночь  пошел  проливной  дождь,  потоки
которого залили лагерь, и могучая армия странным образом растаяла.  И  когда
златокудрый Феб явился и осветил утренними лучами холм, на нем, кроме Питера
Стайвесанта и его трубача Ван-Корлеара, не оказалось ни одного  человека  из
всего многочисленного войска, нашедшего себе там приют накануне вечером.
   Ужасное исчезновение армии  смутило  бы  военачальника  менее  стойкого
духом, чем Питер Стайвесант; тот, однако, счел это событие маловажным,  хотя
с тех пор  стал  относиться  к  гражданской  гвардии  с  бесконечно  большим
презрением, чем прежде, и обзавелся надежным гарнизоном из отборных  солдат,
которых держал на жалованье и в отношении  которых  хвалился,  что  они,  по
крайней мере, обладают свойством _непромокаемости_,  совершенно  необходимым
для воинов.
   Следующей    заботой    бдительного    Стайвесанта    было     усиление
новоамстердамских укреплений. С этой целью он воздвиг прочный  защитный  вал
от одной реки до другой на  протяжении  целой  полумили!  -  изумительнейшее
сооружение, с которым,  по  мнению  старожилов,  едва  ли  могли  сравниться
Великая китайская стена или римская стена {3}, возведенная в  Великобритании
для защиты от вторжений шотландцев, или же та медная стена, что доктор Фауст
задумал построить с помощью сатаны вокруг Германии.
   О материалах,  из  которых  была  сложена  стена  в  Новом  Амстердаме,
сведения расходятся, но на  основании  большинства  свидетельств  я  склонен
думать, что она  представляла  собой  частокол  из  особо  крепких  сосновых
кольев, предназначенный для защиты города не только от  внезапных  нашествий
внешних врагов, но также и от набегов окрестных индейцев.
   Некоторые предания, правда, относят постройку стены  к  более  позднему
времени, но они очень далеки от истины,  так  как  запись  в  стайвесантской
рукописи, сделанная примерно в  середине  правления  Питера  Твердоголового,
особо упоминает об этой стене, как о весьма прочном и  забавном  сооружении,
вызывавшем восхищение всех живших по соседству дикарей. В  записи  говорится
также о тревожном событии, происшедшем  одной  темной  ночью:  заблудившееся
стадо коров прорвалось сквозь высокую стену, из-за чего все население Нового
Амстердама пришло в такой панический ужас, в какой впали жители Рима,  узнав
о неожиданном вторжении галлов {4}, или доблестные граждане  Филадельфии  во
времена нашей революции,  когда  флотилия  пустых  бочек  {5}  появилась  на
Делавэре и поплыла вниз по течению {общий вид Нового Амстердама спустя несколько лет  после  описываемой  эпохи,
точно изображена эта стена, тянущаяся в направлении  теперешней  Уолл-стрит,
названной так в воспоминание о построенном Стайвесантом огромном вале.  Одни
ворота, именуемые Land-poort [Сухопутные ворота (голл.)] выходили на Бродвей
близ того места, где теперь стоит  церковь  Тринити,  а  другие,  называемые
Water-poort [Водяные ворота (голл.)], находились примерно  там,  где  теперь
кофейня Тонтине, и выходили  на  Smits-Vleye,  обычно  именуемый  Смит-Флай,
тогда  представлявший  болотистую  долину,  пересеченную  ручьем  или  узким
проливом и тянувшийся до улочки, которую мы называем Меден-Лейн.}.
   Но с особой  силой  бдительность  губернатора  проявилась  в  постройке
дополнительного  внешнего  укрепления  перед  фортом  Амстердам  для  защиты
морского берега. После утомительных тщательных  изысканий  я  убедился,  что
береговая полоса была укреплена не по способу  Эврара  де  Бар-ле-Дюка  {6},
первого изобретателя законченной системы, не по голландской системе Мароллуа
{7}, не по французскому способу, изобретенному Антуаном Девилем {8},  не  по
фламандскому Стевина из Брюгге {9}, не по польскому Адама из Трейтаха  и  не
по итальянскому способу Сарди {10}.
   Питер Стайвесант не следовал ни трем  способам  Пагана  {11},  ни  трем
Вобана {12}, ни  трем  Шейтера  {13},  ни  трем  Кохорна  {14},  знаменитого
голландца,  который  все  свои  проекты  приспосабливал  к  защите   низкой,
болотистой местности, ни  ста  шестидесяти  способам,  изложенным  Франческо
Марки из Болоньи {15}.
   Укрепление состояло не из многоугольника, вписанного в окружность,  как
советует Ален Манессон Малле {16}, не из четырех длинных  батарей,  согласно
дорогостоящей  системе  Блонделя  {17},  не  из   fortification   a   rebour
{Укрепления навыворот (франц.).} Дона  Росетти,  не  из  caponiere  couverte
{Закрытого капонира {18} (франц.).} изобретательного Сен-Жюлъена {19}, не из
углообразных полигонов и многочисленных казематов, которые  советует  Антуан
д'Эрбер {20}, служивший под началом герцога Вюртембергского, дедушки  второй
жены  (и  первой  королевы)  Жерома  Бонапарта  {21},  иначе   называвшегося
Жери-подлец.
   Оно не имело бастионов, построенных по  образцу,  впервые  придуманному
чехом Жижкой {22}, ни тех, какие применил Ахмет-паша {23} при Отранто в 1480
году,  ни  тех,  что  советует  Сан-Микели  {24}  из  Вероны,  ни  бастионов
треугольной формы, о которых говорит  Спекле  {25},  германский  инженер  из
Страсбурга, ни знаменитых деревянных бастионов, впоследствии воздвигнутых  в
нашем прославленном городе, и о разрушении которых сообщалось  в  предыдущей
главе. В сущности, губернатор  Стайвесант,  как  славный  Монталамбер  {26},
относился к бастионам с полным презрением; не любил он, однако, и заменяющую
их tenaille angulaire des poligons  a  ailerons  {Углообразную  теналь  {27}
полигонов с крыльями (франц.).}.
   Питер Стайвесант не пользовался башнями Миртеллы, какие возводят теперь
в Квебеке; не сооружал он также флагштоков и ветряных мельниц, как делал его
знаменитый предшественник из Саардама; не применял  он  и  круглых  зубчатых
башен, равно как и батарей с двумя ярусами тяжелых пушек  и  третьим  ярусом
колумбиад {28} наверху, какие строятся ныне для защиты  нашего  беззащитного