открылось чистое место с широким обзором.
     Так  вот оно что!  Это же  мыс.  Повольники пришли по  левой реке,  а
вправо была еще река.
     На  конце мыса лес был сведен,  деревьев почти не  осталось,  торчали
острые,  будто срезанные бобрами пеньки.  Земля была утоптана,  на  жердях
висела рыба, а дым тянулся из длинного берестяного балагана.
     Маленькие лодочки бежали далеко ниже мыса. В них люди махали веслами,
как муравьи ножками. Лодочки бежали быстро. Скоро они превратились в точки
и скрылись за поворотом. Что же это за люди и почему они так испугались?
     Повольники положили ненужное оружие и  разбрелись по чужому стойбищу.
Берестяной балаган оказался рыбной коптильней.  В  земле нашлись засольные
ямы.  И  вблизи валялись кожаные мешки,  шитые  жильными нитками,  набитые
солью. Хорошая находка!
     На берегу лежала лодочка,  такая легкая,  что ее поднял один человек.
Лодочка была сплетена из прутьев и обтянута просаленной кожей.
     Вот и  гадай,  что за  люди здесь?  Кожа на мешках и  на лодочке была
похожа на нерпичью. Но откуда в реке нерпа?
     Под  березами стояли избушки бежавших хозяев,  устроенные из  жердей,
упертых комлями в землю и сверху связанных ремнем в пучок.  Одни покрывала
береста, а две были обтянуты кожей, как лодка.
     Эти рыболовы, видно, не мастера работать топорами. Что за жилье! Одну
избушку Сувор приподнял и развалил.
     Повольники привыкли думать, что, кроме них, в Черном лесу никого нет.
Вот и нашлись другие люди, и чужие, неведомые, как река.


3

     Никто не заметил,  откуда среди своих оказался чужак. Он свалился как
с  неба.  Среднего роста,  крепкий,  с  желтоватой кожей и с редкой черной
бородой,  чужак ходил среди повольников. Они ему не препятствовали: хочешь
не хочешь - хозяин! Его спрашивали, но он не отвечал.
     Трудно было понять,  стар он или молод. Волосы были блестящие, со лба
до темени тянулась лысина.  Лицо же гладкое,  без морщин и походка легкая.
На чужаке были штаны из оленя и меховой кафтан, а ноги босые.
     Чужак начал сердиться, подобрал палку с прикрученным острым и тяжелым
оленьим рогом. Повольники смеялись:
     - Вот  так  топор!   -  но  сами  расступились.  Хватит  по  лбу,  не
поздоровится. Не драться же с ним.
     Рыболов что-то заговорил,  показывая на реку рукой и  грозясь оленьим
рогом. Было понятно, что он хотел прогнать повольников.
     - Чего шумишь,  когда нет силы?  Надоел,  -  сказал Сувор и взялся за
рогатину. - Сейчас я тебя укорочу!
     Рыболов поймал рогатину за  конец и  так  махнул рогом,  что  едва не
достал Сувора. Сувор озлился и хотел кольнуть рыболова, но тот увернулся с
криком и угрозами. Повольники потешались и подзуживали обоих.
     Вмешался Доброга:
     - Не тронь его, не дразни!
     Сувор опустил рогатину;  опомнился и рыболов,  понимая, что силой ему
не  взять.  Чужак  бросил рог,  подступил к  Доброге и  принялся о  чем-то
толковать. Староста вслушивался, но не поймал ни одного знакомого слова.
     Староста поманил рыболова к мешкам и попробовал соль. Она горчила, но
была достаточно хороша.
     - Откуда берешь соль?
     Рыболов слушал,  склонив голову набок.  Чужой - что немой и глухой. С
ним  приходится говорить руками,  и  он  должен понять,  что его не  хотят
обижать.
     Доброга вытащил нож  и  показал,  как он  режет.  Пальцами и  словами
староста объяснил рыболову:
     - Тебя не будут резать, не бойся, не будут резать.
     Рыболов  сморщился,   растолкал  повольников  и  подобрал  свой  рог.
Подражая Доброге, он тыкал в рог пальцем, а старосте в лоб и отмахивался:
     - Ты меня не будешь бить, и я тебя не буду!
     Повольники смеялись:
     - Ишь, ты! Понимает. Стало быть, не драчливый.
     Но  тут  рыболов  оглянулся и  показал Сувору  кулак.  Доброга позвал
парня:
     - А ну. Миритесь.
     Сувор протянул раскрытую ладонь, но рыболов не понял. Доброга хлопнул
по ладони Сувора. Рыболов улыбнулся и протянул свою руку.
     Вздумав показать силу,  Сувор сжал  руку  рыболова.  Но  хотя  ладонь
чужака была меньше Суворовой, она не поддалась.
     После  испытания силы  рыболов  совсем  осмелел,  распахнул кафтан  и
достал точеную кость,  вроде  ножа.  Ручка хорошая,  красивая,  но  клинок
костяной не так режет, как железный. Чужак отдал нож Доброге.
     Староста поцарапал кость своим ножом,  чтобы чужак видел, как жесткая
кость уступает железу,  и подал нож рыболову. Тот прикусил клинок зубами -
что это за вещь?
     Староста показал,  что дарит. Чужак обрадовался и погладил Доброгу по
руке.
     На  мысу  назначили дневку.  Повольники разложили костры и  в  охотку
поели рыбы из ям: давно не пробовали соленого.
     Доброга не  отпускал рыболова.  Показывая на  себя,  староста твердил
свое имя:
     - Доброга,  Доброга,  вот он.  Я -  Доброга,  -  и наконец-то добился
своего. Рыболов показал на него пальцем и затараторил:
     - Добр-ога! Доб-ро-га! Доброга!
     Рыболов смеялся и был,  видимо, доволен. Он гладил старосту по голове
и повторял его имя. Друзья! После этого было уже легко добиться от чужака,
как его зовут:  Биар.  Скажут "Биар",  он  повернется и  покажет на  себя,
кивает и подтверждает:
     - Биар, Биар.
     Биара посадили к котлу,  дали ложку и накормили. После еды Биар повел
Доброгу и тех, кто из сотрапезников пришелся под рукой, в глубь березняка,
мимо берестяных балаганчиков.
     В  лесу Биар залез в  берлогу под кучей валунов.  Вскоре он  вышел из
берлоги с тремя людьми.  Вот что! Здесь тайник, в который укрылись те, кто
не успел убежать по реке.
     Из  троих одна была молоденькой женщиной,  чем-то похожая на Заренку,
смуглая кожей,  темноволосая.  Только глаза у  нее чуть косили и  она была