Материалы размещены исключительно с целью ознакомления учащихся ВУЗов, техникумов, училищ и школ.
Главная - Наука - История
Каркейль Томас - Французкая революция

Скачать книгу
Вся книга на одной странице (значительно увеличивает продолжительность загрузки)
Всего страниц: 303
Размер файла: 2149 Кб
Страницы: «« « 120   121   122   123   124   125   126   127   128  129   130   131   132   133   134   135   136   137   138  » »»

     самого  начала  стала  прибежищем  косности  в  науке  и  угодливости  перед
властями. Постоянные  сорок членов академии  получили  ироническое  прозвище
бессмертных.

     Там  шумят и волнуются сто  тридцать  три газеты,  но,  по-видимому, их
недостаточно, потому что  есть еще темные углы во Франции, куда не достигают
газеты,  а всюду  "такая жажда  новостей,  какой не  бывало  еще  ни в одной
стране".  Даммартен,  спешащий  в  отпуск из  Парижа5,  не  может
добраться  до дому,  "потому  что  крестьяне  останавливают  его  дорогой  и
засыпают  вопросами";  почтмейстер  не дает лошадей, пока  вы с ним почти не
поругаетесь, и все спрашивает: что  нового? В Отене, несмотря на темную ночь
и  "крепкий мороз", ибо дело  происходит в январе  1791 года, ему приходится
напрягать свои  уставшие с дороги конечности и спутавшиеся мысли и "говорить
с толпой  из  окна,  выходящего на базарную площадь". Он делает  это в самой
сжатой  форме: "Вот  этим,  добрые христиане,  занимается, как  мне кажется,
высокое Собрание; только эти новости я и могу сообщить вам".
     Теперь усталые уста я закрываю; Оставьте меня, дайте мне отдохнуть!
     Добрый Даммартен!  Но  ведь народы вообще  остаются  изумительно  верны
своему  национальному характеру,  как  бы  заключающемуся  в  их крови.  Уже
девятнадцать веков назад Юлий  Цезарь своим быстрым, проницательным взглядом
заметил, как галлы останавливают  на дороге людей. "Они имеют обыкновение, -
говорит  он,  -  задерживать  путешественников  даже  против  их  желания  и
расспрашивать  каждого  обо всем, что  он  слышал и знает по тому  или иному
поводу; в  городах простой народ окружает проезжего купца  и спрашивает,  из
какой он страны и что  он там узнал. На основании этих разговоров  и  слухов
они принимают иногда в самых важных делах  решения, в которых  им приходится
раскаиваться уже в следующую минуту, тем более  что многие  путешественники,
чтобы  доставить им удовольствие, рассказывают  иногда просто басни  и затем
продолжают свой путь"6. Это было  тысяча  девятьсот лет  назад, а
наш добрый Даммартен еще и ныне,  усталый от дороги, должен говорить из окна
гостиницы в зимнюю стужу, при скудном мерцании звезд и масляных ламп! Народ,
правда,  не называется  уже  галльским, он стал  совершенно Braccatus, носит
панталоны  и претерпел еще много изменений; гордые германские франки штурмом
обрушились на него, взгромоздились ему, так сказать, на спину, взнуздали его
с своей жестокой настойчивостью и поехали на нем верхом, потому что германец
уже  по самому  имени  своему  -  человек  войны (Guerre man),  или человек,
который  воюет.  В  настоящее время  народ  этот  называется  франкским  или
французским;  но  разве старый галльский или галло-кельтский  характер с его
пылкостью, кипучим  проворством и всеми хорошими и дурными своими свойствами
не проявляется все еще в довольно чистом виде?
     Излишне и  говорить,  что при таком  сильном брожении и  смятении клубы
процветают  и разрастаются. Мать патриотизма, заседающая в якобинском храме,
превосходит  всех своим блеском, и  в  сиянии ее уже  бледнеет слабый лунный
свет близкого к угасанию монархического клуба. Да, она  сверкает ярче  всех,
опоясанная, перевитая  пока еще  солнечными лучами,  а  не адскими молниями;
муниципальные власти относятся к ней с почтением и не без страха; в среде ее
насчитываются Барнавы,  Ламеты, Петионы  из  Национального  собрания  и -  к
наибольшей  радости  ее - Робеспьер. Зато кордельеры с их  Эбером, Венсаном,
книготорговцем Моморо  громко  ворчат на тиранию мэра и сьера Мотье, которые
терзают их острым жалом закона, очевидно намереваясь сломить их несчастьями.
Как  Якобинское  "Общество  -  Мать" стряхивает с  себя,  с  одной  стороны,
кордельеров, с  другой -  фейянов: кордельеров -  "как эликсир  или  двойной
экстракт якобинского патриотизма", а фейянов - как широко распространившийся
слабый раствор  его; как она примет вновь первых в  свое материнское  лоно и
бурно превратит вторых  в  ничто; как  произведет  на  свет  триста дочерних
обществ  и будет ставить их на ноги, поддерживая своими письмами, стараниями
и   неустанными  заботами;   как  якобинизм,  употребляя  старое  выражение,
протягивает свои нити до  самых отдаленных  углов смятенной  и расколовшейся
Франции, создавая  ее заново, - вот, собственно,  в  чем заключается великое
дело Времени.
     Страстным конституционалистам,  а еще  более  роялистам, которые видят,
как  их  собственные клубы чахнут  и  умирают, расцвет клубов,  естественно,
представляется  корнем  всего зла. Тем не  менее  клубы отнюдь  не смерть, а
скорее новая организация и жизнь,  зарождающаяся из смерти,  разрушительная,
правда,  для   пережитков  старого,  но  важная,  необходимая   для  нового.
Чудодейственная  сила  их  заключается в том,  что  люди  могут  общаться  и
объединяться  между  собой для совместной деятельности.  Патриотизм  уже  не
жалуется,  подобно  голосу  в пустыне, в  лачуге  или в деревушке; он  может
отправиться в  ближайший город и там,  в  местном  обществе,  выразить  свои
жалобы в членораздельной речи или  в  действиях,  направляемых самой Матерью
патриотизма.  Подобно мелким  источникам,  все  конституционалистские  и  им
подобные клубы  пропадают  один за  другим: одни якобинцы добрались  до  вод
подземного озера;  они одни, подобно  артезианскому колодцу,  могут, если не
будут  засыпаны, изливаться беспрерывной, обильной  струей, до  тех пор пока
великая глубина не поднимется вся наверх и не зальет не затопит все сильнее,
чем во времена Ноева потопа!
     С другой стороны, Клод Фоше, готовя  человечество  к явно  наступающему
уже скоро  Золотому  Веку,  открыл около  Пале-Руаяля свой Cercle  Socialсекретарями,  корреспондентскими бюро и т.  д. Это Те Deum Фоше, тот  самый,
который  произнес надгробную  речь Франклину в  огромной Ротонде  Halle  aux
bles. Здесь  в эту  зиму с помощью прессы и мелодических бесед он заставляет
говорить о себе в самых отдаленных кварталах города. "Десять тысяч почтенных
лиц"  ждут и слушают  этого  Procureur General  de la  Verite  (генерального
прокурора истины), как он сам титуловал себя, слушают и мудрого Кондорсе или
другого  его  красноречивого  помощника. Красноречивый генеральный прокурор!
Здесь  он выдавливает из себя, хуже или лучше, свои  зрелые и незрелые мысли
не без результата для себя, потому  что это  приносит  ему епископство, хотя
только конституционное. Фоше - человек с гибким языком,  здоровыми легкими и
пылким  характером;  у  него  достаточно  материала для  своих  излияний,  и
материала неплохого: о  праве,  природе, любви  к ближним, прогрессе. Какого
рода этот материал - "пантеистического" ли или просто корыстного, - над этим
в наши дни  может  задуматься лишь самый  неискушенный ум. Деятельный Бриссо
давно  уже  намеревался  учредить  именно  такое  возрождающее  Общественное
собрание, он даже пытался  устроить его на Ньюман-стрит в туманном Альбионе,
но потерпел неудачу, как  некоторые  говорят,  обманным  образом прикарманив
кассу.  Не  Бриссо, а Фоше  суждено  было  быть  счастливцем, и великодушный
Бриссо от чистого  сердца  споет по этому поводу довольно деревянным голосом
"Nunc  Domine"7.  Но "десять тысяч почтенных  лиц"! Какие размеры
принимают некоторые  вещи по отношению к их истинной величине!  Что такое  в

Страницы: «« « 120   121   122   123   124   125   126   127   128  129   130   131   132   133   134   135   136   137   138  » »»
2007-2013. Электронные книги - учебники. Каркейль Томас, Французкая революция