Материалы размещены исключительно с целью ознакомления учащихся ВУЗов, техникумов, училищ и школ.
Главная - Наука - История
Каркейль Томас - Французкая революция

Скачать книгу
Вся книга на одной странице (значительно увеличивает продолжительность загрузки)
Всего страниц: 303
Размер файла: 2149 Кб
Страницы: «« « 123   124   125   126   127   128   129   130   131  132   133   134   135   136   137   138   139   140   141  » »»

шифоньерки  и звенящий  фарфор среди громкого  ликования  народа,  причем не
крадут ничего, ибо все время раздается крик: "Кто украдет хоть гвоздь, будет
повешен". Это плебисцит, или неоформленный иконоборческий приговор, простого
народа, который  приводится в исполнение! Муниципалитет дрожит, обсуждая, не
вывесить  ли  ему  красный  флаг  и  не  провозгласить  ли закон  о  военном
положении.  В  Национальном  собрании одна  часть громко жалуется, другая  с
трудом  удерживается  от  знаков  одобрения;  аббат  Мори не  может  решить,
простирается ли число иконоборческой черни до сорока или до двухсот тысяч.
     Депутации и гонцы - потому что отель "Кастри" довольно далеко от Сены -
приходят  и  уходят. Лафайет  и  национальные гвардейцы,  хотя  без красного
флага, выступают,  но  без  особой поспешности.  Прибыв  на место  действия,
Лафайет  даже клянется народу,  сняв  шляпу, прежде чем приказать  примкнуть
штыки.  Что толку? Плебейский "кассационный суд", по  остроумному  выражению
Камиля, сделал свое  дело и выходит в  расстегнутых жилетках, с  вывернутыми
карманами:  это  был  разгром,  справедливое  опустошение, но  не грабеж!  С
неисчерпаемым терпением герой двух частей светаубедительностью,  хотя и  с примкнутыми  штыками,  успокаивает и  рассеивает
толпу; наутро все снова принимает обычный вид.
     
     Ввиду этих событий герцог  Кастри  имеет достаточно оснований "написать
президенту", даже переправиться через границу, чтобы набрать войска и вообще
делать,  что ему  угодно. Роялизм совершенно  отказывается от  своей системы
спора на  клинках, и двенадцать  фехтовальщиков возвращаются  в Швейцарию, а
может быть, и в царство фантазии - словом, к себе на родину. Издатель Прюдом
уполномочен   даже   опубликовать   следующее   любопытное   заявление.  "Мы
уполномочены сообщить, - говорит этот тяжелый и скучный публицист, - что г-н
Буайе,    защитник   добрых   патриотов,   стоит    во   главе    пятидесяти
spadassinicide9, или дерзких убийц. Адрес его: проезд  Булонского
леса,  предместье  Сен-Дени"10.  Что за странное  учреждение этот
институт Буайе с  его бретерами-убийцами! Однако его  услуги  уже больше  не
нужны,  так  как  роялизм  отказался  от  рапирной  системы, как  совершенно
непригодной.

        "Глава четвертая. Бежать или не бежать?"

     В  сущности роялизм видит,  что  печальный конец его с  каждым днем все
ближе и ближе.
     Из-за  Рейна  удостоверяют,  что  король у себя в Тюильри уже  более не
свободен. Официально бедный король может опровергнуть это, но в сердце своем
часто чувствует, что это несомненно так. Даже на такие меры, как гражданское
устройство  церкви  и декрет об  изгнании диссентерских священниковчего  восстает его совесть, он  не может сказать "нет" и после  двухмесячных
колебаний подписывает и  эти декреты. Он подписывает "21 января" 1791 года -
к огорчению его  бедного сердца, в другое 21 января! Таким образом, мы имеем
изгнанных диссентерских священников,  непобедимых мучеников в глазах  одних,
неисправимых  ябедников и  предателей в  глазах других.  То, что  мы некогда
предвидели,  теперь  осуществилось:  религия  или  ее  лицемерные  отголоски
образовали  во  всей Франции  новый  разрыв,  осложняющий,  обостряющий  все
прежние,  разрыв, который в  Вандее,  например,  может  быть излечен  только
решительной хирургией!
     
     Несчастный   король,   несчастный   Его   Величество,    наследственный
представитель (Representant hereditaire) или как бы его не называть! От него
ожидают  так много,  а  дано ему  так  мало!  Синие  национальные  гвардейцы
окружают  Тюильри;  здесь же и педантичный  Лафайет,  прозрачный,  тонкий  и
застывший, как  вода, превратившаяся  в тонкий  лед, человек,  к которому не
может  лежать сердце никакой королевы. Национальное собрание, раскинув  свою
палатку  над  бездной,  заседает поблизости, продолжая свой неизменный шум и
болтовню. Снаружи - ничего, кроме бунтов в Нанси, разгромов  отеля "Кастри",
мятежей и восстаний на севере и юге, в Эксе, Дуэ, Бефоре, Юзесе, Перпиньяне,
Ниме  и  в  неисправимом  папском  Авиньоне;  на   всей  территории  Франции
беспрестанный треск  и  вспышки  мятежа, доказывающие, до  какой степени все
наэлектризовано. Прибавьте к  этому суровую  зиму,  голодные стачки рабочих,
постоянно  рокочущий  бас  нужды  - основной  тон  и  фундамент всех  других
несогласий.
     План  королевской   семьи,   насколько   можно   говорить  о   каком-то
определенном плане, по-прежнему сводится к бегству на границу. Поистине, это
был  единственный план,  имевший хоть какой-нибудь  шанс  на успех. Бегите к
Буйе,   огородитесь   пушками,  которые   обслуживают   ваши   "сорок  тысяч
несовращенных  германцев",  просите Национальное  собрание,  всех роялистов,
конституционалистов и  всех,  кого  можно  привлечь  за деньги, следовать за
вами,  а остальных рассейте, если  понадобится, картечью.  Пусть якобинцы  и
мятежники  с диким воем разбегутся в  Бесконечное Пространство,  разогнанные
картечью!  Гремите  пушечными  жерлами  над  всей  Францией;  не  просите, а
прикажите, чтобы  этот  мятеж прекратился. А затем правьте со всей возможной
конституционностью, совершайте правосудие, склоняйтесь к  милосердию, будьте
действительными  пастырями  этого  неимущего   народа,   а  не  только   его
брадобреями или лжепастырями. Сделайте все это, если у вас  хватит мужества!
А если не хватает его, то,  ради самого неба, ложитесь лучше  спать: другого
приличного выхода нет.
     Да, он мог бы быть, если б нашелся подходящий  человек. Потому что если
такой водоворот вавилонского столпотворения (какова наша эра)  не может быть
усмирен одним человеком, а только временем и многими людьми, то один человек
мог бы  умерить его вспышки, мог бы смягчить  и умиротворить их и сам мог бы
удержаться  на поверхности, не давая  втянуть себя в глубину, подобно многим
людям и королям в наши  дни. Многое возможно  для человека;  люди повинуются
человеку, который знает и может, и почтительно называют его  своим  королем.
Разве Карл  Великий  не  управлял?  А  подумайте, разве  то  были  спокойные
времена, когда ему пришлось разом повесить "четыре тысячи саксонцев на мосту
через  Везер"?   Кто  знает,  может  быть,  и  в   этой  самой  обезумевшей,
фанатической Франции действительно существует настоящий человек? Может быть,
это  тот  молчаливый человек с оливковым цветом  лица, теперь артиллерийский
лейтенант  некогда ревностно  изучавший  математику  в Бриенне?  Тот  самый,
который  ходил по  утрам  исправлять корректурные  листы  в Доль  и разделял
скромный завтрак с Жоли? В это самое время он, подобно своему другу генералу
Паоли, отправился на родную  Корсику посмотреть знакомые  с детства места, а
также узнать, нельзя ли там сделать что-нибудь путное для народа.
     Король не приводит плана бегства в исполнение, но  и не отказывается от

Страницы: «« « 123   124   125   126   127   128   129   130   131  132   133   134   135   136   137   138   139   140   141  » »»
2007-2013. Электронные книги - учебники. Каркейль Томас, Французкая революция