студента,  чем  на сенатора,  автор нескольких книг; это юноша, которому еще
нет 24 лет, со стройной фигурой, сладким голосом, восторженным смуглым лицом
и  длинными  черными волосами. Из далекой  долины  Орк  в  отрогах  Пиренеев
приезжает Феро,  пылкий республиканец,  которому  суждена слава, по  крайней
мере посмертная.
     департамента Канталь, комиссар Конвента в Нанте в 1793 г.

     Съезжаются всякого рода патриоты: учителя, сельские хозяева, священники
настоящие и бывшие, купцы, доктора, но  более  всего говоруны, или адвокаты.
Есть и акушеры,  как Левассер из Сарты; художники: толстый Давид  с раздутой
щекой, долго рисовавший с порывистой  гениальностью,  а  теперь собирающийся
законодательствовать.  Распухшая  щека,  заглушающая его слова при самом  их
зарождении, делает его совершенно негодным как оратора; но его кисть, голова
и  смелое, горячее сердце  с порывистой гениальностью окажутся на месте. Это
человек   с  телесным  и   умственным  флюсом,   рыхлый,   непропорционально
раздавшийся в ширину,  а  не  в вышину,  при  этом  слабый  в  конвульсивном
состоянии  и несильный в спокойном; но  пускай  и  он сыграет  свою роль. Не
забыты   и  натурализованные   благодетели   рода   человеческого.   Орнский
департамент избирает  Пристли,  который отказывается; Па-де-Кале - мятежного
портного Пейна, который принимает мандат.
     Дворян  избирается немного,  но  все же они есть. Один  из  них -  Поль
Франсуа  Баррас,   "благородный,  как  все  Баррасы,  и  старый,  как  скалы
Прованса".  Этого  беспечного  человека,  столько раз  терпевшего  крушения,
судьба выбрасывала то  на  берег  Мальдивских  островов,  что  было давно, в
бытность  его   матросом  и  солдатом   в   качестве  индийского  воина,  то
впоследствии, когда он был парижанином  на пенсии, алчным до наслаждений, на
разные  острова  Цирцеи, где  он  пребывал  во  временном очаровании  или во
временном  скотском  или  свинском  состоянииотдаленный  департамент Вар. Это человек горячий и торопливый, лишенный дара
слова  и даже  не имеющий что сказать,  но  не лишенный сообразительности  и
мужества,   хотя   и   скоропреходящего,   который,   если   Фортуна   будет
благоприятствовать,  может пойти далеко в такие  времена. Он высокого роста,
красивой внешности, "хотя лицо немного желтовато", но  "в пурпурной мантии и
с   трехцветным  плюмажем  в   торжественных   случаях"   он   будет   очень
представителен41.   Лепелетье   де    Сен-Фаржо,   бывший    член
Конституанты,  тоже своего рода дворянин, обладающий огромным богатством,  и
он также попал сюда  не для того ли,  чтобы добиться  отмены смертной казни?
Несчастный экс-парламентарий! Среди  60 бывших членов Конституанты  мы видим
даже  Филиппа Орлеанского, принца  крови! Но теперь  он уже не d'Orleans: он
просит своих достойных друзей, парижских избирателей, дать ему новое имя  по
их выбору,  так как феодализм сметен с лица  земли; в ответ на это  прокурор
Манюэль, ученый  любитель антитез, предлагает имя Egalite - Равенство. Итак,
в Конвенте, пред лицом земли и неба, будет заседать Филипп Эгалите.
     выпить волшебный напиток.

     Таков  собирающийся  Конвент.  Да  это просто сердитые  куры  в  период
линьки,  с  которыми  брауншвейгские  гренадеры  и  канониры не станут долго
церемониться!  Лишь  бы  погода, как  все  еще молится  Бертран,  улучшилась
немножко42.
     Напрасно,  Бертран! Погода не улучшится  ни  капли, но если  б даже она
улучшилась? Дюмурье-Полипет проснулся утром 29 августа, после короткого сна,
в Седане,  чтобы действовать украдкой быстро и смело, чего Бертран не знает.
Примерно на  четвертое  утро после того  герцог Брауншвейгский, едва раскрыв
глаза,  замечает,  что  все Аргоннские проходы заняты: завалены  срубленными
деревьями, укреплены лагерями; словом, ловкий и проворный Дюмурье перехитрил
его!
     Этот маневр, пожалуй, будет  стоить Брауншвейгу "потери  трех  недель",
что  при  данных обстоятельствах  может иметь для  него роковые последствия.
Между ним и Парижем лежит горный хребет сорок миль длиной, который он должен
был  бы занять раньше; но как завладеть им теперь? Вдобавок каждый день льет
дождь,  и мы находимся в голодной,  вшивой  Шампани, в стране, где земля вся
пропитана водой из канав. Как перейти эти горные стены  Аргонн или что, черт
возьми,  с  ними  делать? Начинаются переходы,  шлепанье  по  мокрым  крутым
тропинкам  с  проклятиями  и  гортанными  восклицаниями,  штурмы  Аргоннских
проходов, которые,  к  несчастью, нельзя  взять штурмом.  В лесах слышно эхо
солдатских залпов,  похожее  на  музыку  чудовищного гонга  или  на  литавры
Молоха;  вздувшиеся  потоки сердито  рокочут  у подножия скал, унося бледные
трупы людей. Напрасно! Деревня Илетт со  своей колокольней стоит невредимо в
горном проходе  среди обнявших  ее высот; форсированные марши  и  карабканья
превратились  в  форсированные скатывания и падения. С  вершин  холмов видны
только немые утесы и бесконечные мокрые, словно плачущие, леса; клермонтская
Vache (огромная  корова)  временами  показывается43,  сбрасывая с
себя  свой облачный  покров, и  снова натягивает  его,  закутываясь в пелену
дождя.  Аргоннские проходы не  поддаются штурму  -  приходится обходить  их,
огибая хребет.
     Можно себе представить, как потускнел блеск вельможных эмигрантов; вряд
ли их "пехотный полк с красными отворотами и в нанковых  шароварах" сохранил
свой парадный вид! Вместо гасконад  грозит наступить нечто вроде отчаяния  и
водобоязни из-за излишка воды. Молодой  принц де Линь, сын  храброго ученого
де  Линя, грозы  франтов, падает,  убитый  в  Гран-Пре,  самом  северном  из
проходов. Герцог Брауншвейгский  с трудом пробирается  вокруг южной  окраины
Аргонн.  Четыре  дня под дождем, как во  времена Ноева потопа, без огня, без
пищи! Чтобы развести огонь, срубают зеленые деревья и получают только дым, а
единственная  пища  -  зеленый  виноград,  от  которого  возникают   колики,
инфекционная   дизентерия.  Крестьяне  убивают   вас  вместо   того,   чтобы
присоединиться к вам; визгливые женщины стыдят вас, грозятся пустить  против
вас в ход свои ножницы! О злополучные потускневшие  аристократы и страдающие
водобоязнью,  шлепающие нанковые шаровары! Но  в  десять раз несчастнее  вы,
бедные ругающиеся гессенцы и уланы, лежащие на спинах с помертвевшими лицами
и не имеющие никаких поводов умирать здесь, кроме принуждения и 3 су в день!
Невесело  и г-же Ле  Блан из "Золотой руки" в ее беседке из мокрого  камыша.
Убийц из крестьян вешают; бывших членов Учредительного  собрания, хотя  бы и
почтенного  возраста, возят в телегах со связанными руками; таковы горестные
плоды войны!
     Таким  образом, с кружением и спотыканием, совершается обход по склонам
и  проходам  Аргоннских  гор,  обернувшийся  для   герцога   Брауншвейгского
катастрофической потерей двадцати пяти дней. Происходят стычки и сражения то
с тыла, то  с фронта, смотря по тому, как меняются позиции:  Аргоннский  лес