сознанием или не находят  себе в нем места, они продолжают жить. Этот момент
наступает неожиданно, и тогда внезапно начинаешь понимать, какой груз мыслей
и представлений предшествующих поколений тяготеет над человеком; как  вечное
наследие  вошли они в наше сознание, в большинстве случаев мы даже не отдаем
себе  отчета в величине и значении этого наследия, даже не умеем его должным
образом использовать.
     Во время  раскопок в Вавилоне археологи,  как  это  ни было неожиданно,
буквально с каждым  взмахом заступа убеждались в том, что многие из мыслей и
представлений этого древнего  народа живут в  нашем  сознании и подсознании,
оказывая свое  влияние на наши чувства и восприятие окружающего мира. Но еще
более  неожиданным явилось  то  открытие, что  и  вавилонская  мудрость была
унаследованной - доказательства тому  становились все многочисленнее - и что
своим   происхождением   она   обязана  народу  еще   более  древнему,   чем
семиты-вавилоняне и даже египтяне.
     Существование этого народа было доказано самым необычным путем, поэтому
открытие это,  безусловно,  является  одним  из  самых  блестящих достижений
человеческого духа. Оно было сделано в  результате размышлений и рассуждений
дешифровщиков  клинописи,  вернее,  - тут  лучше не  скажешь - существование
этого народа было... вычислено.
     Когда  в  результате  сложнейших  вычислений  астрономы впервые  смогли
предсказать появление в определенном месте, в определенный  час никем еще не
виданной   безыменной   звезды  и  эта  звезда  действительно  появилась   в
предсказанном  месте и  в предсказанный час, астрономическая  наука пережила
величайший триумф.
     Аналогичное открытие  было сделано русским  ученым  Д.  И. Менделеевым,
который  сумел  увидеть  в  кажущемся  хаосе известных  и,  как в  то  время
считалось,  неделимых   химических  элементов   определенную  закономерность
свойств, на основе которых  он составил таблицу  и предсказал  существование
целого ряда тогда еще неизвестных элементов.
     То   же  самое   произошло  и   в  антропологии:  на   основании  чисто
теоретических  умозаключений  Геккель  предположил существование  в  прошлом
промежуточной  формы  между  человеком  и   обезьяной,  которую  он   назвал
питекантропом;  мысль  Геккеля была блестяще  подтверждена Евгением Дюбуа: в
1892 году он нашел на острове  Ява остатки черепа получеловека-полуобезьяны,
вполне соответствовавшего геккелевской реконструкции.
     После  того как  стараниями  последователей Раулинсона  были  устранены
трудности  в дешифровке,  специалисты в  области клинописи смогли  посвятить
свои  труды  частным  проблемам,  в   том   числе  вопросу  о  происхождении
клинописных  знаков,  вопросу  о  вавилоно-ассирийских  языковых   связях  и
взаимосвязях. Пытаясь  обобщить некоторые факты, они сделали выводы, которые
в конце концов привели их к одной удивительной мысли.
     Многозначность  вавилоно-ассирийских знаков  не  может  быть объяснена,
если  искать  разгадку  в  них  самих. Такая запутанная письменность,  такая
причудливая  смесь алфавитного, силлабического и рисуночного письма не могла
быть исконной,  причем  она  не могла возникнуть  в этом виде именно  тогда,
когда  вавилоняне  появились  на  арене   истории.  Она  могла  быть  только
производной,  ее характер  свидетельствовал  о  длительном  развитии.  Сотни
отдельных языковедческих  исследований, взаимно  дополнявших и  исправлявших
друг  друга,  были сведены  учеными  воедино, и тогда  была  выдвинута  одна
обобщающая гипотеза, суть которой  сводилась  к  следующему: клинопись  была
изобретена не вавилонянами и ассирийцами, а каким-то другим народом, по всей
вероятности  не  семитского происхождения, пришедшим  из гористых  восточных
районов, существование которого  еще не было в то время  доказано  ни  одной
находкой.
     Подобной  гипотезе  можно было  отказать  в чем  угодно,  только  не  в
смелости.  И тем  не менее с течением  времени ученые  так  уверовали в свою
правоту, что даже дали этому народу  имя, хотя существование его еще не было
доказано и  упоминания о  нем не сохранилось ни в одной  надписи.  Некоторые
ученые называли этот  народ  аккадцами,  а  немецко-французский  ученый Жюль
Опперт назвал его  шумерами,  и это  название привилось: оно  было взято  из
титула наиболее древних правителей южной части Двуречья,  которые  именовали
себя царями Шумера и Аккада.
     И  точно так же,  как было когда-то предсказано местоположение планеты,
как  были  открыты  недостающие  элементы  в  таблице  Менделеева  и  найден
питекантроп, так в один прекрасный  день  были  обнаружены  и  первые  следы
неведомого  до тех  пор  народа,  который  дал  письменность  вавилонянам  и
ассирийцам. Только ли письменность? Прошло еще немного времени, и можно было
с  уверенностью сказать: почти  все,  что относится  к культуре  Вавилона  и
Ниневии,  следует отнести  за счет предшествовавшей ей культуры таинственных
шумеров.
     Мы уже  упоминали об Эрнесте де Сарзеке, французском помощнике консула;
до того как попасть в Месопотамию, он не имел ни малейшего понятия о целях и
задачах археологии, но  при виде развалин и холмов Двуречья в нем заговорило
то  же любопытство, что  и  в  Поле  Эмиле Ботта (со времени  раскопок Ботта
прошло  сорок  лет).  Счастье  сопутствовало де  Сарзеку: едва  приступив  к
раскопкам,  которые  он  вел  еще совсем по-дилетантски, он нашел у подножия
одного  из  холмов статую, не похожую на  все до  сих пор найденное. Он стал
копать дальше, и, как  оказалось, успешно: нашел надписи и  первые осязаемые
следы "предсказанного" народа - шумеров.
     Статуя  местного правителя,  князя или царя-жреца  Гудеа,  сделанная из
диорита  и  великолепно  отполированная,  была  самой   драгоценной  из  тех
великолепных скульптур,  которые  были  погружены на корабли  и отправлены в
Лувр. Какое волнение вызвали они  среди ученых! Даже  самые рассудительные и
отнюдь не  склонные к  манипуляциям  с  датами ассириологи  вынуждены  были,
принимая во внимание эти находки и данные, почерпнутые из найденных тогда же
надписей,  прийти к заключению,  что  некоторые из обнаруженных памятников и
фрагментов относятся к  эпохе  третьего-четвертого тысячелетия до  н. э., то
есть к цивилизации еще более древней, чем египетская.
     Де  Сарзек копал в течение четырех лет - с 1877 по 1881 год.  С 1888 по
1900 год американцы Хильпрехт, Петере, Хайне  и Фишер производили раскопки в
Ниппуре и Фаре. С 1912 по 1913 год в Эрехе вело раскопки  Немецкое восточное
общество; в 1928 году  оно начало вести  раскопки в других местах, а в  1931
году раскопки в Фаре производились вновь, на сей  раз американским Обществом
по изучению Востока под руководством Эриха Ф. Шмидта.
     В  результате  раскопок  были найдены  большие сооружения - ступенчатые
пирамиды-зиккураты,  без  которых, казалось,  тамошние города  было  так  же
трудно себе представить,  как,  скажем, мечеть без минарета или  церковь без
колокольни,   были  найдены   и  надписи,  позволявшие  проследить   историю
месопотамского мира далеко в глубь веков. Для истории  Месопотамии это  было
открытием  по  меньшей  мере такого  же значения,  как  для  истории  Греции