что переполняли Аэция. - Я по-прежнему правитель  Рима!  Почему  я  должен
уступать требованиям лицемерных  сенаторов  и  слабовольных  генералов?  Я
сказал им, что сами они могут отправляться на помощь осажденным, если  так
остро переживают за них.  Но  нет,  они  желают  сидеть  здесь,  в  полной
безопасности, и пить кровь беспомощных жертв.
     Я могу уделить тебе лишь несколько секунд, - голос  его  вновь  обрел
привычное спокойствие, - поэтому слушай внимательно. В этой  части  дворца
стражи нет. Я уйду, оставив дверь открытой. Выходи следом, закрой дверь  и
поверни направо. Один из моих слуг будет ждать тебя в  конце  коридора.  С
ним пройдешь к конюшне. Твоя лошадь оседлана и  ждет  тебя.  В  переметных
сумах запас провизии на неделю.
     - А как же те, кто приехал со мной? - спросил Николан.
     Аэций безразлично махнул рукой.
     - Их отпустят позже. Можешь о них не  волноваться,  -  он  пристально
вгляделся в Николана, прежде чем шагнуть к двери. - Ты думаешь, что забота
о том, как подумают обо мне потомки  -  проявление  слабости?  В  одном  я
уверен - я, который спасу Рим благодаря моей выдержке, войду в историю как
трус. Эти крикливые римляне не могут понять, что другого пути  к  спасению
просто нет. Они не  станут  восхвалять  меня,  когда  Аттила  уведет  свою
голодающую армию. Они будут требовать  моей  головы.  Я  не  питаю  особых
иллюзий. Но по крайней мере меня никто не обвинит в убийстве парламентера.
     В дверях он обернулся.
     - Ты по-прежнему мечтаешь о покорении Рима гуннами?
     - Нет, господин мой Аэций.
     - Но раньше тебе этого хотелось?
     - Совершенно верно.
     - Мне кажется, что среди своего народа солидарных с  тобой  не  было.
Остальные сохранили верность Риму.
     - Нет, господин мой. Они предпочли Рим Аттиле, но  в  этом  они  лишь
выбирали меньшее из двух  зол.  Если  у  покоренного  народа  мужественное
сердце, он сохраняет верность своим традициям  и  воспоминаниям.  У  моего
народа мужественное сердце.
     Аэций потер подбородок рукой.
     - Возвращая тебе свободу, мне следовало добавить, что ты получаешь ее
при выполнении двух условий. Первое, ты не должен возвращаться на службу к
Аттиле.
     - Даю тебе слово.
     - У тебя острый взгляд. Ты  видел  многое  из  того,  что  будет  ему
полезным. Если ты попадешь к нему в руки, ничего ему не говори. К каким бы
методам убеждения он не прибегал.
     - Клянусь, господин мой, я ничего не скажу.
     - И второе. Сначала  отправляйся  в  Равенну.  Добраться  туда  будет
нелегко. Не зря ведущую в  город  дорогу  окрестили  Дорогой  трусов.  Все
добрые римляне, напуганные  возможным  пришествием  Гунна,  устремились  в
Равенну. Так что смотри, как бы тебя не затоптали. Тем не менее,  я  прошу
тебя поехать туда и как можно быстрее добраться до Тергесте. Я хочу, чтобы
ты передал мое письмо одному человеку в этом  городе.  Наверное,  тебя  не
удивит, что среди моих врагов зреет заговор. Они  хотят  сместить  меня  с
поста главнокомандующего и  обвинить  в  измене.  Моя  безопасность  будет
зависеть от того, сможешь ли ты передать письмо. Ты готов взять его?
     - Да, господин мой.
     - Я тебе доверяю, - Аэций протянул письмо Николану. - Будь осторожен.
Никто не должен знать, что ты выполняешь  мое  поручение.  Дело  настолько
важное, что я не могу доверить его  никому  из  своего  окружения.  Нельзя
терять ни минуты, - с тем он и вышел из комнаты.



                                    5

     Николана  ввели  в  величественный  дом.  Сопровождаемый  слугой,  он
миновал  бесчисленные  залы,  лестницы,  коридоры,  пока  не  оказался   в
просторной комнате, из окон которой открывался прекрасный  вид  на  бухту.
Там его встретил высохший старичок с проницательными глазками.
     Николану он представился как К.Кай  Росий,  и  дважды  прочел  письмо
Аэция, прежде чем вновь посмотрел на своего гостя.
     - Он пишет, что  тебе  можно  доверять,  -  лицо  его  покраснело  от
негодования. - Это же безобразие! Человек, спасший в Шалоне  весь  мир  от
нашествия варваров, должен заботиться о собственном  благополучии  и  даже
жизни после того,  как  варвары  уберутся  восвояси.  Ох  уж  эти  римские
политики, с  толстыми  кошельками  и  абсолютной  беспринципностью!  Я  не
испытываю к ним ничего, кроме презрения!
     Несколько мгновений один из самых богатых купцов Тергесте разглядывал
бухту, затем повернулся к Николану.
     - Что привлекло твое внимание в этом городе?
     - Через проломы в стенах могут проехать в ряд шесть всадников-гуннов.
     - Что еще?
     - Я не видел вооруженных людей.
     - Все легионы Иллирии Аэций забрал в свою армию. Это правильно. Я  не
солдат, но и мне ясно, что прежде всего надо защищать Рим. Это все?
     - Я не заметил часовых, ни у ворот, ни на стенах.
     - Какой показалась тебе наша провинция?
     - Поля зеленеют, обещая богатый урожай. А  по  ту  сторону  моря  все
выжжено солнцем. Армия Аттилы будет голодать.
     - Ты очень наблюдателен. Сколько, по-твоему,  Аттила  продержится  на
равнине Ломбардии?
     - Пока не  захватит  все  города  северной  Италии  и  не  использует
имеющиеся там съестные припасы. Ни днем дольше.
     - До нас дошли известия, что все города северной Италии в его  руках,
- К.Кай Росий пристально всматривался в  Николана.  -  Наш  губернатор  не
скрывает, что он - враг Аэция. Он пожаловался  Сенату,  когда  тот  забрал
легионы.  Ходят  слухи,  что  он  очистил  казну  Тергесте  до   последней
сестерции, чтобы послать Аттиле крупную  сумму  в  обмен  на  обещание  не
вводить войска в провинцию. Это измена, но он, естественно, все  отрицает.
Однако, после того, как Аттила всей мощью ударил  по  Аквилии,  он  ходит,
словно самодовольный гусак. Только что не говорит: "Я спас  Тергесте!  Я!"
Но будет ли Аттила и дальше держать слово?
     - До тех пор, пока сможет себе  это  позволить,  -  уверенно  ответил
Николан. - Пока у армии не кончится еда.
     - И что тогда?