спокойный и хладнокровный. Таким его помнил Николан по тем дням, когда был
его рабом.
     - Садись, - распорядился Аэций, не поднимая глаз от бумаг.
     Несколько секунд спустя он-таки посмотрел на Николана.
     - У тебя есть еще одно послание от твоего господина?
     - Есть, - кивнул Николан, - но оно  предназначено  только  для  твоих
ушей.
     - Естественно.
     Аэций откинулся на спинку стула, вглядываясь в лицо  Николана.  Стену
за его спиной украшали знамена, захваченные в битве при Шалоне. А  посреди
них висел меч, вероятно, тот, которым сражался Аэций.
     - Аттила предлагает провести мирные переговоры. При условии, что  они
начнутся  немедленно.  Его  требования,  господин   мой   Аэций,   суровы.
Территориальные уступки и ежегодная дань золотом до тех пор, пока не будут
согласованы новые условия мирного сосуществования.
     Диктатор Рима пренебрежительно усмехнулся.
     - Он хочет сорвать плод победы без единого удара?
     - Северные провинции Италии и равнины Ломбардии у  его  ног.  Он  все
оставит нетронутым. Штурма городов не будет, не прольется  ни  одна  капля
крови. Вот что он предлагает в обмен на территории.
     - У меня нет ни власти, ни желания отдавать и пядь земли, завоеванной
кровью римлян. Не для того мы в  Шалоне  побили  Аттилу,  чтобы  миром  он
получил то, чего не достиг войной.
     Николан продолжил, на этот раз тщательно  подбирая  слова,  поскольку
коснулся весьма деликатной темы.
     - Возможно, нам удастся найти точки соприкосновения.  Может  статься,
ты не знаешь, что принцесса Гонория  на  свободе  и  заключила  договор  с
Аттилой.
     - Мы взяли за правило знать все, что в какой бы то  ни  было  степени
касается нас, - сухо  ответил  Аэций.  -  Об  исчезновении  принцессы  нам
доложили тотчас же. И нам известна, - он одарил Николана ледяным взглядом,
- твоя роль в организации этого побега.
     Николан наклонился вперед, понизил голос.
     - Могу я сказать тебе, господин мой Аэций, что я  не  был  повинен  в
преступлении, за которое ты повелел наказать меня.  Да,  я  знал  о  твоем
желании жениться на принцессе, но ни одно слово не слетело с моих губ.
     Аэций небрежно махнул рукой.
     - Я знаю, что вины на тебе нет.
     - Аттилу интересует, а хочешь ли ты вновь вернуться к этой идее.  Как
муж принцессы, ты сможешь контролировать те приобретения, что она  получит
по результатам мирных переговоров. Возможно, ты  приобретешь  еще  большее
влияние на императорскую семью.
     Лицо Аэция внезапно, и лишь на мгновение, осветилось улыбкой.
     - Твои источники информации не столь надежны, как наши. Тебе, похоже,
неизвестно, что принцесса сбежала из того дома, куда ты ее отвез?
     Выражение лица Николана не оставило сомнений в том, что для него  это
сюрприз.
     - Вижу, ты ничего не слышал. Произошло это две недели тому назад. Она
сбежала с рабом, принадлежащим Микке Медескому. Ходили разговоры, что этот
раб был сыном арабского правителя. Правда это или нет, но они  отплыли  на
Восток на торговом корабле, - он помолчал. - Так что  едва  ли  кто  вновь
услышит о принцессе.
     Что же касается мирных переговоров, то я об этом подумаю. Но у меня и
сейчас возникают серьезные сомнения в их необходимости. Мы можем заключить
мир сегодня, но год спустя Аттила вернется с  еще  более  сильной  армией.
Перемирия он ни  во  что  ни  ставит.  Они  заключаются  для  того,  чтобы
нарушаться. Иевот  что  еще.  У  твоего  господина  не  такое  уж  крепкое
здоровье. И никто другой не сможет удержать под своим  началом  покоренные
им страны. С его смертью империя гуннов лопнет как мыльный пузырь.  Время,
- заключил римлянин, - работает на нас.
     - Но он действительно уничтожит север Италии, - предупредил  Николан.
- Это не пустая угроза. Все мужчины, женщины, дети будут убиты.
     - Они умрут ради спасения Рима, - изрек  Аэций.  -  Можно  ли  желать
лучшей судьбы? - он надолго замолчал. - Насчет тебя я еще  не  решил.  Мои
добропорядочные советники требуют твоей смерти. В отличие от меня  они  не
помнят, что в руках у Аттилы много наших людей, которых казнят в  отместку
за твою смерть. Ты, скорее всего, останешься в живых, но ты видел и слышал
слишком многое, чтобы отпускать тебя назад. Так что  я  приставлю  к  тебе
охрану. До тех пор, пока ситуация не прояснится.
     Он хлопнул в ладоши и в дверях возник молодой высокий офицер.
     - Лутатий Руфий, передаю в твои руки посланца Аттилы. Если он сбежит,
ответственность ляжет на тебя. Как и в том случае, если ему будет причинен
вред.
     Офицер  посмотрел  на  Николана.  Он  ничем  не  напоминал  типичного
римского солдата, с твердым взглядом, волевым подбородком, гордым носом. В
его внешности  чувствовалась  мягкость,  скорее  он  происходил  из  семьи
патрициев, а не потомственных военных.
     - Приказ ясен, господин мой Аэций, - ответил Лутатий Руфий.


     Николан быстро осознал, что относиться к нему будут с  уважением,  но
сбежать не позволят. Комната, в которую его  отвели,  находилась  в  конце
длинного узкого коридора. Окна, выходящие на север и восток, были  забраны
толстыми решетками. Дверь открывалась лишь после поворота ключа тюремщика.
Скрашивали жизнь большая кровать и ванна в углу. А сожалел Николан лишь  о
том, что не может оказаться в той части Далматии, где вдова и  ее  команда
должны были  вынырнуть  из-поз  земли,  преодолев  трудности  и  опасности
подземного путешествия.
     Стоя у окна, он пытался представить себе Ильдико  на  спине  могучего
Хартагера, со знаменитыми волосами, спрятанными  под  какой-либо  головной
убор, с весело блестящими глазами. Копаясь в памяти, он не мог  припомнить
случая, когда  бы  девушка  сидела  в  печали.  Она  скакала  на  лошадях,
танцевала, пела, смеялась! Как она прекрасна! Придет  ли  день,  когда  он
сможет назвать ее своей женой? Она ничем не выказала своего расположения к
нему: пара взглядов, брошенных на него во время конной прогулки, несколько
добрых слов, намек, что ей понятна причина его служения Аттиле. Не слишком
прочное основание для того, чтобы строить на нем здание надежды.
     "Мне бы встретить ее, - думал он. - Чтобы завоевать ее  расположение,
я должен сделать для нее что-то важное и нужное".
     Тревожило его и другое.  Допустим,  они  достигли  поместья  вдовы  в