мер,  какие  они  сочтут  нужными,  для  поддержания спокойствия и порядка в
подчиненных им округах.
     И это называется в России законом!
     С  апреля  1879 года административная ссылка стала уже вполне законной.
А  когда  шесть  сатрапий  были  уничтожены  и страна приведена "в состояние
безопасности"  (читай "осады"), чрезвычайные полномочия генерал-губернаторов
были присвоены всем губернаторам.
     С  этого  времени  административная  ссылка приняла массовый характер и
стала  столь  излюбленным  оружием  самодержавия в его борьбе с народом, что
фактически судебная процедура все больше и больше отходит на задний план.
     Когда  за  покушением Соловьева последовало несколько других покушений,
самодержавие    охватил   настоящий   пароксизм   страха   и   ярости.   Оно
почувствовало,  что  почва  колеблется у него под ногами, и усилило террор и
репрессии,  чтобы с корнем вырвать бунтарский дух. Для этой цели ссылка была
гораздо   более   действенным   оружием,   чем  суд  с  его  формальностями,
процедурами  и  проволочками. И по малейшему подозрению, действительному или
мнимому,  по малейшему признаку или по самому необоснованному побуждению эти
меры  произвольно  применяли направо и налево. Она стала чумой, опустошавшей
русскую землю.
     Однако  я пришел бы в большое затруднение, если бы меня попросили более
или  менее точно определить признаки и основания, являющиеся, с точки зрения
администрации,  достаточными  для назначения столь суровой кары, как ссылка.
Все  имеет  свое  мерило,  даже  уязвимость  русской  полиции.  В химии есть
вещества,  наличие  которых  проявляется благодаря очень сильной реакции, но
обнаружить  их  не удается даже при помощи самых чувствительных весов. Так и
с  полицией.  За  исключением  тех  случаев,  когда причиной является личная
антипатия  или  месть, - а такие случаи далеко не единичны - полиция, прежде
чем  оторвать  человека  от  семьи, от занятий, лишить его средств к жизни и
отправить  на  другой конец империи, должна что-то иметь против него. О том,
каким  бывает это "что-то", мы сможем составить себе приблизительное понятие
по  случаям,  действительно имевшим место и дающим некоторое представление о
причинах,  заставивших полицию отправить этих людей в изгнание. Но во многих
случаях   невозможно  даже  догадаться  об  этих  причинах,  и  я  умышленно
ограничиваюсь  теми эпизодами, когда сосланные занимали высокое общественное
положение,  ибо  с  ними  власти  обычно  несколько  больше считаются, чем с
простым людом.
     Начнем   с   Петрункевича,  помещика,  члена  черниговского  земства  и
председателя  мирового  суда  в  своем  уезде.  В мае 1879 года Петрункевича
арестовали  по  приказу  министра  внутренних  дел,  и  основанием для этого
послужили   опасные   мнения,  выраженные  в  официальном  докладе  местного
земства,  составленном комиссией под его, Петрункевича, председательством, в
ответ  на  министерский  циркуляр.  Его  арестовали  среди  белого  дня  при
выполнении  служебных  дел.  Не  разрешив ему даже попрощаться с семьей, его
спешно  отправили  в  Москву,  а  оттуда  выслали  в  Варнавино, Костромской
губернии.
     Примерно   в  то  же  время  был  арестован  доктор  Белый,  санитарный
инспектор черниговского земства.
     Так  как его имя не значилось под злополучным докладом и он не принимал
участия  в  заседаниях  земства,  то  о  его  "злонамеренности"  нельзя было
заключить  по  действиям или словам, а приходилось угадывать их по интуиции,
прочитать   в  его  душе.  Эту  обязанность  взял  на  себя  приходский  поп
Ивангорода   -   обязанность,   к  которой  священники  часто  питают  явное
пристрастие.  Он  объявил доктора Белого "злонамеренным и подозрительным" на
том  основании (привожу его слова буквально), что "доктор был лично знаком с
Петрункевичем,  часто  его  навещал  (в  чем,  разумеется,  не  было  ничего
необычайного,  так  как они жили всего в нескольких верстах друг от друга) и
разделял  его  взгляды, порочность которых была общеизвестна". Поп утверждал
далее,  что  доктор  Белый  выказывает  явную  склонность к обществу простых
крестьян:  он  редко  ездит  в  город,  где  бы  мог найти хорошее общество,
предпочитая   оставаться   в   деревне,  среди  крестьян;  он  не  проявляет
достаточной  заботы  о  здоровье  местного  дворянства и пренебрегает своими
больными  -  помещиками,  для  того  чтобы больше времени уделять больным из
простого  народа;  в  его больнице находятся две молодые женщины, из которых
одна  носит  русское  национальное  платье  (это  Боголюбова, бывшая сестрой
милосердия  в русской армии на Балканах; она была арестована через несколько
дней после ареста доктора Белого и выслана неизвестно куда).
     Поскольку  факты,  приведенные  попом,  не оставляли никаких сомнений в
"злонамеренности"  доктора,  местный  пристав Малахов 19 июля арестовал его.
Сначала  его  отправили  под  конвоем  в  Вышний  Волочок,  затем  выслали в
Восточную Сибирь - не более не менее!
     Известный  публицист  и журналист Южаков, сын генерал-майора и богатого
помещика  в  Южной  России,  был  выслан  Тотлебеном  в  Восточную Сибирь по
следующим  причинам:  во-первых, он принадлежит к неблагонадежной семье, где
все  члены  (за  исключением  генерала)  придерживаются  порочных идей (мать
Южакова  была арестована и десять дней содержалась в тюрьме за отказ назвать
имя  человека,  дававшего  ей  социалистический  журнал;  его  сестра была в
тюрьме  и  теперь  находится  в  Сибири);  во-вторых,  под  его  влиянием  в
"Одесском  вестнике"  после  покушения 2 апреля не были напечатаны некоторые
передовые статьи, направленные против социалистов!
     Чиновник  одесской  городской управы Ковалевский был выслан в Восточную
Сибирь  за  то,  что,  во-первых,  был мужем своей жены (Ковалевская, живя в
Киеве  отдельно от мужа, была там замешана в деле террористов и присуждена в
мае  1879 года к каторге), во-вторых, заявил в присутствии своих сослуживцев
в  городской  управе,  что  не  очень  высокого  мнения  о правительстве, и,
в-третьих, оказывал дурное влияние на своих друзей.
     Дело  Белоусова,  преподавателя  киевской  гимназии, еще интереснее. Он
был  арестован летом 1879 года, уволен с должности и выслан на Дальний Север
-  и  все  это  "по  чистому  недоразумению",  как  говорят  у нас в России.
Единственным  прегрешением  бедняги  была его фамилия - Белоусов, ибо он был
однофамильцем  человека,  с  которым полиция его спутала. Дело в том, что за
пять  лет  до  этого  другой  Белоусов  был обвинен или заподозрен в ведении
пропаганды  среди  киевских  рабочих, но ему удалось бежать. И вот Белоусову
пришлось  расплачиваться  за  грехи  своего  тезки,  которого  он  не знал и
никогда  в  глаза не видал. Еще в 1874 году его вызывали в полицию по такому
же   недоразумению,  но,  так  как  ошибку  тогда  удалось  разъяснить,  его
отпустили  якобы с "незапятнанной репутацией". Однако в 1879 году ему меньше
повезло.  На  этот  раз  полиция, разбирая, очевидно, старые списки, нашла в
них его имя и отправила в бессрочную административную ссылку.
     Надо  заметить в скобках, что такого рода qui pro quoявление  в  России. В Харькове, например, студент по фамилии Семеновский был