- Да, верно. Пойдем к капитанше!
     Десять  минут  спустя  приятельницы  уже  были  на  улице, обе в том же
причудливом  наряде,  и,  если  бы  они  пустились плясать в снегу, их легко
можно  было  принять за пару резвых медвежат. Но слишком озабоченные судьбой
родного  города,  они  не  думали  о  забавах.  Дамы  спешили  еще  к  одной
приятельнице,  чтобы  поскорее  передать  ей  услышанную  от рыбницы Матрены
историю,  едва  ли  что-либо  утратившую  от  дальнейшего  пересказа, скорее
наоборот.
     "Капитанша"  была  жена  жандармского  капитана, служившего в Городишке
уже  несколько  лет.  Пока  ссыльных  было  мало, исправник был единственным
начальством.  Но  когда  число  их возросло до двадцати и они все продолжали
прибывать,   сочли   необходимым   назначить   второго   начальника  в  лице
жандармского  капитана.  Теперь  ссыльные  были  поставлены  под надзор двух
соперничавших  между  собой  властей, которые постоянно стремились подложить
друг  другу  свинью и, выказывая свое великое рачение, втереться в милость к
высшему  начальству,  разумеется,  за  счет  несчастных жертв, порученных их
заботе.  С  тех  пор  как  в  Городишко прибыл капитан, ни один политический
ссыльный   не   был   освобожден.  Если  исправник  давал  человеку  хорошую
характеристику,  капитан давал плохую, если капитан благоприятно отзывался о
ком-либо, то исправник, наоборот, отзывался о нем дурно.
     На   этот  раз  жандармский  капитан  нанес  своему  противнику  полное
поражение.  С  первым  же курьером губернатору был послан хитро составленный
донос.  Ответ,  содержание  которого не трудно себе представить, не заставил
себя  долго  ждать.  Исправнику  было  сделано  строгое  внушение  с угрозой
увольнения  со  службы "за небрежный надзор за политическими ссыльными" и за
дозволенные им вольности.
     Этот  нагоняй  так  напугал  полицейского  начальника,  что ссыльным не
только  было запрещено заниматься и читать лекции, но их поставили в условия
чуть  ли  не  осадного  положения.  Если  в  комнате одновременно собиралось
слишком  много  людей,  то  полицейский  уже  стучал  в  окно  и  приказывал
расходиться.  Им  запрещалось  также  собираться  группами на улице, то есть
вместе   гулять,   -   приказ   довольно   трудно   выполнимый  в  городе  с
одной-единственной  улицей,  и  это  приводило к постоянным недоразумениям с
полицией.


x x x

     В  ссылке  легко устанавливаются отношения близкой дружбы. Ссыльные все
время  подвергаются  всякого  рода  притеснениям,  они  живут  в  обстановке
всеобщего  недоброжелательства  и поэтому, естественно, льнут друг к другу и
ищут  прибежища  в  собственном  маленьком  мирке.  Как  это обычно бывает в
учебных  заведениях,  тюрьмах,  казармах  и на кораблях, так и в ссылке люди
легко  сходятся,  и  малейшее  сходство  характеров  и  склонностей  ведет к
глубокой симпатии, которая может перейти в дружбу на всю жизнь.
     После  наступления  зимы  маленькая  коммуна  наших  друзей пополнилась
новым  членом  в  лице  Старика,  очень к ним привязавшегося. Они жили одной
семьей,  но  особенно  близкие дружеские отношения создались между Тарасом и
молодым Оршиным.
     В  возникновении  дружбы есть что-то своеобразное и нелегко поддающееся
определению.   Возможно,   в   основе  их  дружбы  лежала  противоположность
характеров:   один   был  сосредоточен  и  сдержан,  другой  -  восторжен  и
экспансивен.  А  может  быть,  энергичного,  сильного  Тараса  привлекала  к
хрупкому   юноше,  мягкому  и  впечатлительному,  как  девушка,  потребность
помогать  и  покровительствовать  ему.  Как  бы  то  ни было, они были почти
неразлучны.  Но когда другие подсмеивались над Тарасом и над его дружбой, он
сердился  и  говорил,  что  это  не  более как привычка, и в его обращении с
Оршиным  часто  появлялась  какая-то  строгость  и сдержанность. Они даже не
говорили  друг  другу  "ты",  как  это  в  обычае  у  русской молодежи. Так,
всячески  скрывая  свои чувства, Тарас оберегал своего друга с заботливостью
преданной матери.
     Однажды,  в  начале  весны, - при однообразном течении времени ссыльным
хоть  и кажется, что дни тянутся бесконечно долго, но месяцы проходят быстро
-  оба  друга  возвращались  с  прогулки. Они в тысячный раз повторяли те же
предположения  о  вероятности  скорого  окончания  их  ссылки  и в сотый раз
приводили  те  же  доводы  в  поддержку  своих  надежд. Они, по обыкновению,
обсуждали  также  возможности  побега  и, по обыкновению, решали этот вопрос
отрицательно.  Ни  один  из них в то время не был склонен бежать. Они хотели
еще  подождать,  считая,  что  закон  о ссылке непременно будет отменен. Оба
были  социалисты,  но Тарас всецело был за широкую пропаганду в обществе и в
массах.  Он  сознавал  в  себе  недюжинный  ораторский  талант,  любил  свое
искусство  и уже вкусил первые плоды успеха. У него не было никакого желания
пожертвовать  своими  пылкими мечтами о будущем ради подпольной деятельности
члена  террористической  партии.  Поэтому  он  решил  выждать,  хотя ему все
труднее  становилось  переносить  свое  положение  и  все  невыносимее  было
терпеть.
     У  Оршина  же  не  было  ни капли честолюбия, это чувство было ему даже
непонятно.   Он  являл  собой  обычный  в  России  тип  молодого  народника,
восторженного  почитателя  крестьянства.  Он  хотел  в  свое  время  бросить
университет,  стать  учителем в какой-нибудь глухой деревушке и там провести
всю  жизнь,  не  стремясь  даже  оказать  какое-нибудь влияние на крестьян -
такая  возможность казалась ему пределом самонадеянности, - но приобщая их к
благам   культуры.   Его   планы   были  временно  расстроены  волнениями  в
университете,  в  которых  ему пришлось принять участие, и это привело его к
ссылке  в  Городишко.  Но  он  не отказался от своих мечтаний. Он хотел даже
использовать  свой  вынужденный  досуг,  чтобы изучить какое-нибудь ремесло,
дававшее  бы  ему  возможность  сблизиться  с  крестьянами,  которых он знал
только по стихам Некрасова.
     Когда  друзья возвращались в город, было уже поздно. Рыбаки выходили на
свой  тяжелый  ночной промысел. В розовом отсвете заката видно было, как они
чинят сети.
     Один из рыбаков запел песню.
     - Как они трудятся и все же поют! - воскликнул Оршин с жалостью.
     Тарас повернул голову и бросил на рыбаков отсутствующий взгляд.
     - Какая  чудесная  песня! - продолжал Оршин. - Будто душа народа звучит
в ней. Она очень мелодична, правда?
     Тарас  покачал головой и тихо рассмеялся. Но слова Оршина уже возбудили
его  любопытство,  и,  подойдя  ближе  к  певцу, он прислушался. Слова песни
поразили  его. Это, видимо, была старинная былина, и у него вдруг зародилась
новая  идея.  Вот  новое  занятие, которое поможет скоротать время: он будет