осуждении его катехизиса  по  двум  причинам:  1)  потому  что  он  содержит
несколько еретических тезисов; 2) потому что принцип, заставивший  запретить
в Испании Библию, переведенную на народный язык, ввиду особых обстоятельств,
в которых находилось королевство, не мог позволить, чтобы на этом языке  был
создан труд об оправдании и  по  другим  вопросам,  которые  стали  спорными
пунктами  с  лютеранами.  Архиепископ  поручил  сначала   брату   Хуану   де
Вильягарсии, а затем иезуиту Хилю де Гонсалесу перевести  его  катехизис  на
латынь, прибавив толкования неясных  тезисов.  Этот  труд  был  начат  двумя
богословами, но они его не закончили.
     VII. Однако архиепископ совсем не предполагал,  что  могут  подвергнуть
нападкам его личное исповедание веры, когда он получил письмо от брата Луиса
де ла Круса из Вальядолида от 21 мая 1558 года, в  котором  тот  писал,  что
лютеране объявляют, будто он разделяет их мнения. Карранса ответил, что  ему
более досадно видеть, что они причинили себе несчастье,  приняв  ересь,  чем
лжесвидетельство против него. Так как он был  внутренне  убежден  в  чистоте
своей веры, чему, как он полагал, дал достаточно  доказательств  усердием  в
борьбе с еретиками и их вредными учениями, он убедил  себя,  что  оспаривают
только смысл его толкования. Поэтому  он  отправился  в  Испанию  в  надежде
решить этот вопрос в нескольких беседах с  главным  инквизитором.  Он  думал
скорее достичь  этого  через  одобрение  своей  книги  несколькими  наиболее
известными испанскими богословами. Он имел в этом успех. Одобрительный отзыв
дали:  дом  Педро  Герреро,  архиепископ  Гранады;  дом  Франсиско   Бланке,
архиепископ Сант-Яго; дом Франсиско Дельгадо,  епископ  Луго  и  Хаэна;  дом
Андреа Куэста, епископ Леона; дом Антонио Горионеро, епископ  Альмерии;  дом
Диего Собаньос, ректор университета в Алькала; брат Педро де Сото,  духовник
Карла  V;  брат  Доминик  Сото,  профессор  в  Саламанке;  Дом  Фернандо  де
Горионеро, каноник-учитель и профессор в Толедо, и брат Мансио дель  Корпус,
профессор университета в Алькала; кроме того, несколько докторов  Саламанки,
Вальядолида и Алькала.
     VIII. Во время пребывания в Вальядолиде, с середины августа до середины
сентября 1558 года, архиепископ просил сообщить ему причины недовольства его
катехизисом, ему это нужно было для  того,  чтобы  ответить  и  дать  полное
удовлетворение, которого можно было от  него  потребовать.  Он  считал  себя
вправе заявить это требование по различным мотивам: 1)  как  автор;  2)  как
архиепископ - примас испанской Церкви; 3) как человек, смеющий надеяться  на
этот почтительный жест со стороны святого трибунала, для которого  он  много
потрудился.  Но  главный  инквизитор  Вальдес  (его  тайный  враг,  хотя   и
скрывающий свою неприязнь) не только не пожелал удовлетворить  его  просьбу,
но даже избегал дать точный ответ. Он  ссылался  на  разные  обстоятельства.
Если бы даже и была правда в том,  что  говорили,  то  присяга,  обязывающая
хранить все дела инквизиции в тайне под угрозой прослыть клятвопреступником,
не позволяет удовлетворить требование архиепископа; но Вальдес указывал и на
то, что вообще не принято выслушивать  авторов  по  поводу  квалификации  их
трудов.   Карранса   думал   тогда   опереться   на   одобрительные   отзывы
вышеупомянутых  известных  богословов,  которые  почти   все   были   отцами
Тридентского собора; но он не мог добиться,  чтобы  их  приняли,  и  получил
отказ со стороны членов верховного совета. Тайна,  связывающая  всех  членов
этой корпорации, привела к тому, что он уехал из Вальядолида,  к  сожалению,
не узнав, на чем основан его процесс.
     IX. По некоторым одиночным сведениям, которые  он  смог  получить,  он,
однако, понял, что на него нападали не только за катехизис, но что заслушали
показания относительно его личного верования, что отзывы, полученные на  его
труд, квалифицировали его как содержащий ересь и тезисы, разжигающие  ересь,
клонящиеся к ереси и могущие ее породить. Вследствие этого  Карранса  выехал
из Вальядолида, неспокойный насчет  своей  участи,  хотя  никому  ничего  не
сказывал. Чтобы дать понятие о его  душевном  состоянии,  я  скажу,  что  16
сентября он послал королю и папе доклад обо всем, что произошло между ним  и
главным инквизитором, и умолял их  о  покровительстве.  Впоследствии  в  его
бумагах нашли черновики этого рапорта и сопровождавших его писем.
     X. 20 сентября Карранса прибыл в Юст в Эстремадуре.  Легко  представить
себе,  что  щемящие  душу  размышления,   поглощавшие   его,   сделали   его
осмотрительным в выражениях в присутствии Карла V, когда он беседовал с ним,
чтобы оживить его надежду и утешить  его  в  последние  минуты.  Невероятно,
чтобы он прибег к такому способу выражения, на который донес  брат  Хуан  де
Регла, его соперник, и не прибавил ничего ограничивающего  абсолютный  смысл
сказанного, который хотел придать его словам доносчик. 5  октября  он  снова
писал королю по случаю смерти императора. Он не  забыл  также  написать  Руи
Гомесу де Сильве, принцу Эволи и дому Антонио  Толедскому,  великому  приору
ордена св. Иоанна, которые пользовались уважением монарха и  с  которыми  он
был связан дружбой, особенно с домом Антонио. Последний всегда старался быть
ему полезным, как можно видеть  из  переписки,  которую  он  поддерживал  до
ареста Каррансы. Эта переписка была найдена в бумагах архиепископа. Там были
также письма кардинала Караффы, Фриаса, епископа Овиедо и многих других лиц,
живших в Риме и желавших оказать ему услугу. Папский нунций  в  Испании  дал
уже отчет римской курии о происшедшем,  и  там  стали  думать,  что  главный
инквизитор действует заодно с королем. Поэтому, несмотря на  уважение  Павла
IV к Каррансе, он не вмешивался в это дело, пока не убедился окончательно  в
том, что об этом следует подумать.
     XI.  Филипп  II,  пребывавший  тогда  в  Брюсселе,  был  мало  способен
остановить течение процесса, предпринятого инквизиторами по  делу  веры.  Он
удовлетворился обещанием  Каррансе  своего  покровительства,  насколько  оно
согласно с  католической  религией.  Удовлетворение  просьбы  Каррансы  быть
выслушанным до осуждения катехизиса  являлось  одной  из  милостей,  которую
можно  было  ему  даровать.  Но  большим  препятствием,  по-видимому,  стали
показания свидетелей насчет его  личного  верования.  Дом  Фернандо  Вальдес
говорил об этом с принцессой Хуанной, правительницей Испании; он  представил
ей результаты свидетельских показаний в желательном ему освещении;  читанные
без  обсуждения,  притом  человеком,  настроенным   недоброжелательно,   эти
показания  представляли  архиепископа  действительным  еретиком.   Принцесса
сообщила все  королю,  своему  брату.  Монарх,  от  природы  подозрительный,
осведомленный о том, что главный инквизитор питает вражду к Каррансе (как он
сам об этом говорил дому Антонио Толедскому), принял решение, столь  обычное
для трусов, - ничего не делать и выжидать, пока время все выяснит. Неправда,
что Филипп раскаивался в назначении дома Бартоломее на должность  толедского
архиепископа.  Доказательство  этого  имеется  в  судопроизводстве.  Он  был
благосклонно  расположен  к  архиепископу,  пока  Вальдес  и  члены   совета
инквизиции не уверили его,  что  Карранса  являлся  под  покровом  лицемерия
тайным еретиком. Абсолютная вялость характера этого государя  и  страшная  и
упорная   деятельность   Вальдеса   были   причиною   несчастий   толедского
архиепископа.