говорил королю во Фландрии. Этот  свидетель  подтвердил  свое  показание  20
октября. Он также сказал, что до  запрещения  катехизиса  советовал  герцогу
д'Аркосу и дону Фернандо Карильо  де  Мендосе  не  читать  его,  потому  что
катехизис не является правоверным, что принц Эволи имел одно  дело,  которое
должно было разбираться архиепископом  Толедским,  и  он,  свидетель,  писал
Лосилье, секретарю принца, чтобы поспешили выполнить это как  можно  скорее;
он это сделал потому, что предвидел арест прелата.
     XI. Доктор Хулиано де Перниа, другой свидетель, был  согласен  со  всем
сказанным. Он показал 15 октября, что слышал от  дона  Фернандо  Карильо  де
Мендосы старшего сына маркиза де Приэго, будто бы дон Диего  де  Мендоса  во
Фландрии предсказал арест архиепископа как заподозренного в лютеровой ереси.
     XII. Брат Бернарде Альварадо де Фреснеда, францисканец, пятидесяти  лет
от   роду,   духовник   короля   (потом   член   государственного    совета,
главноуполномоченный  крестового  похода,  епископ  Кордовы  и   архиепископ
Сарагосы),  в  тот  же  день  сообщил  о  дружеских  отношениях  Каррансы  с
кардиналом Поло, кардиналом Морона, архиепископом Кентерберийским, епископом
Приоли, которые потом все были  объявлены  еретиками,  а  также  с  доктором
Мурильо из провинции Арагон, который согласно  показанию  брата  Хулиана  де
Туделы говорил: если правда, что  он  стал  еретиком,  то  виновником  этого
является Карранса.
     XIII. Брат Хулиано не был допрошен. Но брат Хуан де Вильягарсия в ответ
на обращенный к нему в тюрьме запрос о характере  отношений,  существовавших
между Каррансой и еретиками, упомянутыми Мендосой, и о содержании  некоторых
писем  этих  лиц,  найденных  в  бумагах  Каррансы,  дал  простые  и   ясные
объяснения. Он сказал, что они не только не допускали малейшего подозрения в
ереси, но, наоборот, Доказывали, что архиепископ прилагал величайшие  усилия
и обнаруживал огромное усердие к убеждению еретиков и к погашению ереси или,
по крайней мере, к прекращению ее распространения в  Англии,  в  Оксфордском
университете и других школах этого королевства, соглашаясь с еретиками  лишь
в отношении того, что не затрагивало определенного догмата; делалось  это  с
тем, чтобы различие в мнениях казалось менее значительным  и  таким  образом
легче было бы вернуть еретиков к единству католической веры.
     XIV. Мы не должны забывать, что дон Диего де Мендоса  был  единственным
сообщившим этот факт и свидетелем, которого склонили дать показания,  потому
что не было ни одного конкретного случая, который мог  бы  мотивировать  его
показания.
     XV. 15 ноября доктор Акоста показал, что однажды в октябре он обедал  у
принца Эволи, у которого в ту пору были принцесса, граф  де  Лерма,  епископ
Куэнсы, его брат дон Родриго де Кастро и другие  лица.  Иезуит  Тавларес  во
всеуслышание заявил: "Вскоре увидят, еретик  ли  архиепископ  Толедский;  но
легко заметить, что у него много соперников".
     XVI. Эти слова, сказанные в присутствии дома Педро и  дона  Родриго  де
Кастро, глубоко  обидели  их,  как  и  инквизиторов,  допрашивавших  доктора
Акосту.
     XVII. 29 ноября Диего де Дуранго, слуга графа де Миранды, показал,  что
он слышал в  проповеди,  произнесенной,  как  он  думает,  домом  Бартоломео
Каррансой, следующий тезис: "Какую пользу можно извлечь из сотни Богородиц и
даже из трехсот? Не так следует беседовать с Богом".  Среди  допрошенных  не
было других свидетелей в подкрепление этого показания.
     XVIII. Доктор Савино Бернарде Астете, каноник Саморы,  был  допрошен  6
декабря относительно веры и поступков  Каррансы.  Знали,  что  он  переписал
несколько неизданных произведений и проповедей этого прелата. Он  показал  в
этот день и 12 декабря, передавая список известных ему произведений, что  он
считает архиепископа настоящим  католиком;  что  в  продолжение  многолетней
дружбы он не слыхал от него ни одного тезиса, который нельзя было бы или  не
следовало  бы  объяснить  в  католическом  смысле.  Это  было  не  то,  чего
добивались инквизиторы.
     XIX. 10 июня 1560 года дон Хуан де Вильяреаль, командор военного ордена
Сант-Яго, показал, будто он слышал, как архиепископ Толедский  в  проповеди,
сказанной в Лондоне в присутствии короля, выставил тезис, что  повеления  об
исповеди и причастии не были известны  в  таком  виде,  как  их  обыкновенно
понимают в наши  дни,  до  времени  собора,  который  он  назвал.  Свидетель
добавил, что он был этим возмущен и сказал графу  де  Чинчон  и  дону  Хуану
Маусино, жителю Бургоса, что король должен  был  бы  приказать  проповеднику
сойти с кафедры;  свидетель  говорил  также,  что,  прибыв  в  1558  году  в
Вальядолид, он обедал однажды с архиепископом у дона  Бернардино  Пиментеля,
маркиза де Тавара; на этом обеде присутствовали  отец  Франсиско  де  Борха,
бывший герцог Гандиа, и дом Диего де Рохас, толедский каноник; за  обеденным
столом архиепископ рассказывал разные  анекдоты  о  еретиках,  наказанных  в
Англии, а именно - об одном, который казался более закоренелым, чем  другие;
этот еретик, стоя у костра, просил, чтобы его не привязывали, потому что  он
останется  посреди  пламени  нетронутым;  и  на  самом   деле   он   казался
неподвижным, как будто не был сожжен. Свидетель добавил,  что  этот  рассказ
показался ему неосторожным, и он говорил об этом канонику Рохасу.
     XX. Этот дворянин показал в первом случае, что он невежда, а во  втором
- что у него мало  сообразительности.  Архиепископ  не  говорил  вовсе,  что
еретик не был тронут огнем; он говорил только, что он  казался  неподвижным.
Свидетель должен был знать, что фанатизм также имеет своих героев.
     XXI. Дом Педро д'Агостино, епископ Уэски, прислал 19 октября 1560  года
помеченное тем же днем письмо, в котором он показывал, что слышал в Триденте
от дома Бартоломео Каррансы (во время бесед по делам собора), что следует  к
литаниям [93], которые поются обыкновенно за мессой Святому  Духу  в  начале
каждой сессии, прибавить следующее прошение: "Избави нас [94],  Господи,  от
собора нашего времени" ("A concilio hujus  temporis  libera  nos,  Domine").
Основанием этого было то, что на соборе не  допускалось  подобающей  свободы
голосования, по мнению многих благочестивых и ученых людей,  так  как  папа,
легаты и государи стремились порабощать мнения в своих личных целях;  отсюда
проистекали скандальные сцены между кардиналами и епископами.
     XXII. Свидетель не был так щепетилен во время  описываемых  событий  и,
несомненно, смотрел на это так же, как и Карранса. Взгляд его переменился  с
тех  пор,  как  архиепископ  потерял  благосклонность  государя  и  свободу.
Прочтите письма Франсиско де Варгаса, и вы найдете там более резкие  истины,
которые противоречат не сущности догматов, а лишь  тем  пунктам  дисциплины,
где интересы папы, епископов  и  королей  вступали  в  противоречие  друг  с
другом.  ДЬм  Педро  был  братом  бессмертного  дома   Антонио   д'Агостино,
архиепископа Таррагоны, светоча Испании по достоинству  его  трудов;  но,  к
несчастью, проникся  завистью  вследствие  того,  что  не  был  назначен  на
толедскую кафедру и даже не попал в число кандидатов, предложенных  государю
Каррансой. Может быть, он  был  достойнее  других;  но  его  достоинство  не
извиняет  такого  поведения.  Далее   мы   увидим   другие   следствия   его