послана римской курии; но правда,  что  капитул  вел  себя  по  отношению  к
прелату с большим благородством и великодушием, как я впоследствии покажу.
     VI. Принцесса-правительница написала архиепископу 3 августа  письмо,  в
котором говорила, что он, несомненно, должен знать о скором прибытии короля,
и ей нужно обсудить с ним заранее некоторые дела и  поэтому  она  приглашает
его как можно  скорее  в  Вальядолид.  Она  прибавляла:  "Так  как  малейшее
замедление в вашем приезде может иметь неприятные последствия, я буду  очень
рада, если вы приедете запросто, без свиты; помещение для вас будет устроено
приличное. Я чрезвычайно  рада,  что  вы  сами  просили  об  этом  в  данных
обстоятельствах, потому что это согласуется с моим желанием  и  с  тем,  что
может быть полезно в настоящее время. Поэтому  мне  нужно  знать,  когда  вы
намереваетесь быть здесь. Чтобы вам не терять времени  и  известить  меня  о
вашем приезде, я посылаю дона Родриго де Кастро, подателя этого письма".
     VII. Этот дон Родриго был братом епископа Куэнсы, первого доносчика  на
архиепископа. Со временем он стал архиепископом  Севильи  и  кардиналом.  Он
отправился из Вальядолида 4 августа; 6-го он передал письмо архиепископу.  7
августа архиепископ ответил принцессе, что он готов исполнить ее приказания.
Действительно, он велел отправить тотчас в Вальядолид экипажи, часть  своего
хозяйства и  деньги  для  меблировки.  Затем  он  отдал  другие  необходимые
распоряжения,  связанные  с  путешествием,  которое  он  совершал,   однако,
медленнно, посещая местечки и деревни своей епархии, по которой проезжал.  9
августа принцесса-правительница получила письмо архиепископа от 7-го числа.
     VIII. В этот промежуток дон Родриго де Кастро написал  несколько  писем
дому Фернандо Вальдесу, а именно: одно из Аревало от 4 августа и  четыре  из
Алькала-де-Энареса от 7,  9,  10  и  14  августа.  Главный  инквизитор  счел
отсрочку в неделю слишком длинной и таящей  какое-то  дурное  намерение;  он
прикинулся,  что  опасается,  как  бы  Карранса  не  решил  скрыться,  чтобы
отправиться к королю и при успехе в этом предприятии отплыть в Рим.
     IX. Отсюда видно, до каких крайностей доходили люди под влиянием  своих
страстей, так как дом Бартоломео находился под наблюдением дона  Родриго  де
Кастро, который помещался в том же  доме  и  не  терял  его  из  виду.  Этот
предлог, как бы он ни был ничтожен, был достаточен для того,  чтобы  Вальдес
составил 17 августа постановление, которым  назначал  инквизиторами  округов
Толедо и Вальядолида дона Родриго де Кастро и дома Диема Рамиреса де Седеньо
(бывшего потом епископом Памплоны). Он поручил им и  начальнику  альгвасилов
вальядолидской  инквизиции  арестовать  архиепископа  и  секвестровать   его
имущество с составлением описи.
     X. Этот приказ был исполнен в  Торрелагуне  22  августа  ранним  утром,
когда архиепископ был еще в постели. Когда ему объявили, что  он  арестован,
он спросил, в силу  какого  приказа  его  арестуют.  Ему  предъявили  приказ
главного инквизитора и папское бреве. Он  ответил,  что  бреве  носит  общий
характер и что нужно специальное поручение с  расследованием  дела,  которое
вне компетенции главного инквизитора; кроме того, не соблюдены  в  отношении
его условия, предписанные папским бреве, которое  намечает  арест  только  в
случае  опасения  побега  -  опасения  химерического,  которое  могло   быть
порождено только злобными чувствами; по всем этим соображениям он протестует
против  приказа  главного  инквизитора   и   насильственного   порядка   его
мероприятий и требует у папы удовлетворения за нанесенное им оскорбление. Не
будучи в состоянии  немедленно  исполнить  сказанное,  архиепископ  попросил
Хуана де Ледесму, нотариуса святого  трибунала,  присутствовавшего  при  его
аресте, составить акт о его ответах инквизиторам и о его покорности, которую
он мотивировал намерением избегнуть дурного обращения.
     XI. Архиепископ просил, чтобы при составлении описи особенно  поберегли
его бумаги, из которых некоторые  были  очень  важны,  потому  что  касались
процессов  архиепископской  кафедры,  именно:  одного   -   с   королевскими
прокурорами о  правах  короны;  второго  -  с  маркизом  Камарасой,  грандом
Испании, о недействительности  отчуждения  сеньории  Касорла  и  селений  ее
округа, называемого аделантамиенто [91], и  других  с  различными  лицами  и
коммунами относительно прерогатив -  и  пользования  угодьями  и  некоторыми
правами. Ему обещали исполнить его просьбу.
     XII. 23 августа, накануне своих именин,  он  выехал  из  Торрелагуны  и
прибыл в Вальядолид 28 августа. Его заключили  в  дом  майората  дона  Педро
Гонсалеса де Леона.  Его  портфель  и  шкатулка,  содержавшие  бумаги,  были
переданы главному инквизитору, который 29 августа поторопился вскрыть  их  и
велел составить опись предметов. 6 сентября главный инквизитор послал королю
письмо с докладом об аресте, дав фактам особое освещение и мотивировав арест
мнимым опасением бегства Каррансы. Он  прибавил,  будто  ему  казалось,  что
архиепископу известно было об этих мероприятиях. Эта  вероломная  инсинуация
могла обойтись недешево дому Антонио Толедскому, чья переписка попала в руки
главного инквизитора.  Последний  весьма  спешил  ознакомиться  с  бумагами,
посланными вскоре из Рима и из Фландрии.


       Глава XXXIII

ПРОДОЛЖЕНИЕ ТОГО ЖЕ ПРОЦЕССА ДО ПУТЕШЕСТВИЯ АРХИЕПИСКОПА В РИМ


       Статья первая

НОВЫЕ СВИДЕТЕЛИ

     I. После ареста толедского архиепископа произошло два инцидента  в  его
процессе. До начала рассказа мне кажется целесообразным представить  картину
новых  свидетельских  показаний,  добытых  врагами  Каррансы  с   намерением
оправдать свое поведение. Их побуждали к этому не только мотивы,  породившие
преследование, но также чисто  личные  интересы.  Вальдес  и  его  помощники
основательно боялись восстановить против себя общественное мнение,  если  бы
при  вынесении  окончательного  приговора  не  была  доказана  всей   Европе
действительная виновность архиепископа.
     II. Для достижения своей цели  инквизиторы  допросили  девяносто  шесть
свидетелей. Но, к несчастию для  них,  большинство  показаний  не  прибавило
ничего к добытым  уликам.  Большинство  удостоверили  чистоту  католического
исповедания Каррансы. Некоторые свидетели,  враждебно  настроенные  к  нему,
дали показания в отношении других лиц, которые не подтвердили  их  или  даже
опровергли. Следует  отметить,  что  большинство  свидетелей,  говоривших  в
пользу  архиепископа,  сделало  свои   показания,   находясь   в   застенках
инквизиции,  под  пыткой  или  после  пытки,  когда  они   могли   опасаться
возобновления ее и возможности стать жертвами самого жестокого обращения  со
стороны судей, планы которых они расстраивали. В то время как эти несчастные