IV. В  результате  такого  гибельного  порядка  эти  люди,  недоступные
угрызениям совести, без  колебания  квалифицируют  как  еретика  или  сильно
заподозренного в ереси - просвещенного католика, который, обладая  эрудицией
в тысячу раз обширнее и цельнее,  чем  у  них,  может  выставить  положения,
правда, несогласные с учением новых веков, но утверждаемые отцами и древними
соборами. Эта  мрачная  политика  явилась  обильным  и  слишком  действенным
источником несправедливостей, в которых стала  повинна  инквизиция  в  массе
частных дел.


       Статья четвертая

ТЮРЬМЫ

     I.  Когда  квалификация   произведена,   прокурор   требует   перевести
оговоренного в секретную тюрьму святого трибунала. У трибунала  имеется  три
рода тюрем: публичные, переходные и секретные. В первые инквизиция заключает
лиц, которые, не  будучи  виновны  ни  в  каком  преступлении  против  веры,
обвиняются  в  каком-либо  проступке,  суд  над  которым   принадлежит,   по
привилегии, инквизиции; это обстоятельство часто давало повод  к  неприятным
происшествиям.  Второй  род  тюрьмы  предназначен   для   служащих   святого
трибунала,  которые  совершили  какое-либо  преступление  или   ошибку   при
исполнении своих обязанностей, без  примеси  ереси  или  подозрения  в  ней.
Содержащиеся в тюрьмах этих двух родов имеют право сообщаться с посторонними
людьми, кроме случаев, когда по праву, общему для  всех  судов,  инквизиторы
приказывают  изолировать  осужденного.   Секретные   тюрьмы   устроены   для
заключения еретиков и заподозренных в ереси;  здесь  можно  иметь  сообщение
только с судьями трибунала в предусмотренных  случаях  и  с  принятием  мер,
рекомендованных уставом.
     II. Трудно представить себе что-либо более ужасное, чем  эти  застенки.
Не то чтобы они были теперь таковы, как  их  описывали,  то  есть  глубокие,
сырые, грязные и нездоровые; по этим  чертам  легче  распознать  неточные  и
преувеличенные описания жертв инквизиции, чем изложение подлинной правды.  Я
не буду говорить, каковы они были некогда. Известно, что  теперь  эти  места
представляют хорошие сводчатые  камеры,  хорошо  освещенные,  с  отсутствием
сырости; в них позволяется и немного  заниматься.  Но  пребывание  в  тюрьме
становится действительно страшным потому, что вступление  в  нее  немедленно
влечет за собою позор в общественном  мнении.  Такому  бесчестию  узника  не
подвергает никакая другая тюрьма, светская или церковная.
     Поэтому сидящий в ней впадает в невыразимую скорбь, неизбежную спутницу
глубокого и постоянного  одиночества.  Здесь  подсудимый  никогда  не  знает
состояния своего  процесса;  нет  здесь  утешения  в  свидании  и  беседе  с
защитником. Зимою все погружается здесь ежедневно в пятнадцатичасовой  мрак,
потому что узнику не дозволяется  пользоваться  огнем  после  четырех  часов
вечера и  раньше  семи  часов  утра.  В  этот  довольно  длинный  промежуток
смертельная ипохондрия овладевает заключенным среди охватившего его  холода,
потому что помещение не отапливается.
     III. Некоторые авторы утверждали также, что узник стонал  под  тяжестью
цепей, ручных кандалов, железных ошейников и других подобных приспособлений.
В  этих  сообщениях  не  меньше  неточности,  чем  в  других.  Эти  средства
употреблялись в редких случаях и по особенным причинам. В 1790 году я видел,
как заковали в ручные и ножные кандалы одного француза из Марселя; [411]  но
к этой мере прибегли лишь для того, чтобы помешать ему  лишить  себя  жизни,
что он уже пытался сделать. Были приняты эти и другие  предосторожности,  но
они только отдалили на несколько дней минуту его смерти: в конце  концов  он
привел в исполнение свое намерение. Дальше  я  расскажу  подробнее  об  этом
трагическом случае.
     IV. Трибунал имеет  право  переводить  оговоренного  в  тюрьму,  однако
решает это совет,  обсудив  и  одобрив  принятое  определение.  Этот  обычай
получил начало при Филиппе II; он был неизвестен до  этого  царствования,  и
беспорядки при этом были очень велики. Нельзя отрицать, что  время  и  более
рассудительный  взгляд  на   вещи   прекратили   часть   злоупотреблений   и
жестокостей, жертвами коих стало такое множество людей.


       Статья пятая

ПЕРВЫЕ СУДЕБНЫЕ ЗАСЕДАНИЯ

     I. Через три дня после заключения подсудимого в  тюрьму  ему  дают  три
аудиенции увещаний, или убеждений, чтобы уговорить его сказать  правду,  всю
правду, не позволяя себе ни лгать, ни скрывать что-либо из того, что  сделал
или сказал противное вере, а также из того, что он может  поставить  в  вину
другим в том же противном вере смысле.  Ему  обещают  помилование,  если  он
точно будет сообразоваться с предписаниями; в противном случае с  ним  будут
обращаться по всей суровости закона.
     II. До сих пор узник не  знает  мотива  своего  ареста;  ему  отвечают:
никого не заключают в тюрьму святого трибунала без достаточных улик  в  том,
что он говорил против католической веры, и  в  его  интересах  сознаться  по
собственному побуждению, до составления обвинительного акта,  в  совершенных
преступлениях этого рода. Находятся узники, которые соглашаются  и  признают
себя виновными в том, что содержится  в  предварительном  следствии;  другие
говорят более этого, третьи - менее. Обыкновенно  подсудимые  заявляют,  что
совесть не упрекает их ни в  чем,  но  что  они  припомнят  и  признаются  в
совершенных прегрешениях, если им прочитают показания свидетелей.
     III. Преимущество, доставляемое этим признанием, состоит  в  сокращении
хода судопроизводства и в назначении обвиняемому менее сильных  наказаний  в
окончательном приговоре, когда должно иметь  место  примирение  с  Церковью.
Какие бы обещания ни давали узникам, они не должны надеяться избежать позора
санбенито и аутодафе или спасти свое имущество и честь, если  признали  себя
формальными еретиками. Опыт дал уразуметь, насколько эти  обещания  лживы  и
иллюзорны.
     IV. Другой  обычай  инквизиции  состоял  в  допросе  подсудимых  об  их
генеалогии [412] и родстве, чтобы просмотреть потом в реестрах трибунала, не
было ли в  их  семье  лица,  наказанного  за  преступление  ереси.  Все  это
укрепляло  подозрения:  предполагалось,  что  обвиняемый  в  душе   одобряет
вменяемое ему заблуждение, поскольку он мог унаследовать ошибочные учения от
своих предков. Его заставляли прочитывать Отче  наш,  Верую,  члены  Символа
веры  [413],  заповеди  Десятословия  [414]  и  некоторые   другие   формулы
христианского учения; если бы он их не знал, забыл, ошибся  при  чтении,  то