зашикали, и когда Дидерих с воинственным видом и  огненным  взором  стал
огрызаться, возмущенная публика вынудила его вместе с Густой задолго  до
отхода поезда покинуть зал.
   - О правилах хорошего тона эти макаронники и  слыхом  не  слыхали,  -
изрек он, выходя из театра, и громко засопел. - Да  и  вообще,  что  тут
хорошего, хотел бы я знать! Приятная погода, это, конечно... Ну, что  ж,
любуйся,  по  крайней  мере,  всем  этим  старьем,  которое  здесь   все
заполонило, - потребовал он.
   - Я любуюсь! - жалобно сказала Густа, уже укрощенная.
   И вот, сохраняя подобающую дистанцию, они следуют за поездом кайзера.
Густа, в суматохе позабывшая свои  губки  и  щетки,  на  каждой  станции
порывалась выйти. Для того чтобы она как-нибудь прожила без них тридцать
шесть часов, Дидерих без передышки произносил выспренние речи о  величии
идеи национализма. Все же первой ее заботой,  как  только  они  сошли  с
поезда в Нетциге, были губки. И надо же было приехать в  воскресенье!  К
счастью, аптека оказалась открытой. Пока Дидерих  получал  багаж,  Густа
бросилась туда. Так как она долго не возвращалась, Дидерих последовал за
ней.
   Дверь в аптеку была приоткрыта, трое парнишек подглядывали в  щель  и
корчились от смеха. Дидерих посмотрел поверх их голов  и  остолбенел  от
удивления - за стойкой, сложив руки на груди и устремив хмурый взгляд  в
пространство, шагал взад и вперед  его  старый  приятель  и  собутыльник
Готлиб Горнунг. Густа как раз говорила:
   - Все-таки мне очень хотелось бы знать, получу  я  зубную  щетку  или
нет.
   Готлиб Горнунг вышел из-за стойки и, не меняя позы, мрачно  уставился
на Густу.
   - Надеюсь, у меня на физиономии ясно написано, - начал он  ораторским
тоном, - что я не могу и не хочу продавать вам зубную щетку.
   - То есть как это! - воскликнула Густа и попятилась к стене.  -  Ведь
вот же у вас полная банка зубных щеток.
   Горнунг улыбнулся улыбкой Люцифера .
   - Вон  тот  дядька  наверху,  -  сказал  он,  запрокидывая  голову  и
подбородком указывая на потолок, над которым,  по-видимому,  обитал  его
патрон, - может торговать здесь, чем ему угодно. Меня это ни в  малейшей
степени не интересует. Не для того я проучился шесть семестров,  не  для
того был членом  самой  аристократической  корпорации,  чтобы  продавать
зубные щетки.
   - А зачем же вы тогда здесь? - спросила Густа, заметно оробев.
   - Я здесь для рецептуры,  -  величественно  поводя  глазами,  ответил
Горнунг.
   Тут Густа, видно, почувствовала себя  побежденной.  Она  повернулась,
собираясь уйти. Но в голове у нее мелькнула одна мысль.
   - С губками, значит, такая же штука?
   - Совершенно такая же, - подтвердил Горнунг.
   Густа, казалось, только того и ждала, чтобы напуститься на него.  Она
выпятила бюст и уже готова была  разойтись  вовсю,  но  Дидерих  вовремя
вмешался и уладил дело мирным путем. Он заявил, что друг его прав,  надо
блюсти престиж "Новотевтонии" и высоко держать ее  знамя.  А  тот,  кому
нужна губка, может взять ее сам и деньги положить на стойку;  так  он  и
поступил. Готлиб Горнунг тем временем  отошел  в  сторону,  насвистывая,
точно был здесь один. Дидерих  участливо  осведомился,  как  жилось  его
другу. К сожалению, жизненный путь Готлиба Горнунга был усеян  терниями:
раз он не желал продавать губки и зубные щетки, его ни в одной аптеке не
хотели держать и из пяти уже выставили. Но, невзирая ни на что, он решил
и впредь непоколебимо отстаивать свои убеждения, рискуя потерять  и  это
место.
   - Вот перед тобой истый новотевтонец, посмотри-ка на него хорошенько!
- сказал Дидерих Густе, и та посмотрела на него хорошенько.
   Дидерих, в свою очередь, не заставил себя долго упрашивать, рассказал
о событиях своей жизни и своих Достижениях. Он обратил внимание Горнунга
на свой орден, повернул так и этак перед приятелем Густу и назвал  цифру
ее капитала. Кайзер, чьи враги и хулители благодаря  Дидериху  сидят  за
решеткой, недавно посетил Рим и  опять-таки  стараниями  Дидериха  избег
опасности, угрожавшей его особе. Газеты, опасаясь паники при дворах и на
бирже, изобразили все как выходку какого-то полусумасшедшего.
   - ...Между нами говоря, у  меня  есть  все  основания  полагать,  что
существовал  разветвленный  заговор.  Сам  понимаешь,  Горнунг,  что   в
интересах национализма это надо держать в тайне,  ведь  ты,  несомненно,
тоже националист?
   Горнунг был им, и Дидерих стал распространяться о задаче  необычайной
важности, вынудившей его внезапно прервать свое свадебное путешествие  и
вернуться. Необходимо провести в рейхстаг кандидата от националистов! Не
следует закрывать глаза на трудности. Нетциг -  цитадель  свободомыслия,
крамола расшатывает устои...
   Тут Густа пригрозила забрать  багаж  и  уехать  домой  одна.  Дидерих
впопыхах успел лишь пригласить приятеля зайти к нему  поскорее,  сегодня
же вечером, им нужно срочно поговорить. Садясь в экипаж, он увидел,  как
один из шалунов, дожидавшихся за  дверью,  вошел  в  аптеку  и  попросил
показать ему зубную щетку. Дидерих  решил,  что  Готлиб  Горнунг  с  его
аристократическими наклонностями, которые так мешают ему продавать губки
и щетки, может оказаться  весьма  полезным  союзником  в  борьбе  против
демократии. Но это было наименее важное из всех срочных дел. Старой фрау
Геслинг  разрешено  было  наскоро  всплакнуть,  а  затем  ее   попросили
удалиться на третий  этаж,  где  раньше  помещались  только  служанки  и
сушилось белье и куда Дидерих  теперь  спровадил  мать  и  Эмми.  Еще  с
дорожной копотью на усах, он задворками отправился к фон Вулкову. Так же
незаметно вызвал к себе Наполеона Фишера  и  одновременно  принял  меры,
чтобы без промедления встретиться с Кунце, Кюнхеном и Циллихом.
   Нелегко заниматься делами в  воскресный  день.  Майора  едва  удалось
оторвать от партии в  кегли,  пастору  Циллиху  пришлось  отказаться  от
семейной прогулки за город с Кетхен  и  асессором  Ядассоном,  а  Кюнхен
находился в плену у своих двух воспитанников, квартировавших у  него  на
полном пансионе,  которые  уже  довели  его  до  полупьяного  состояния.
Наконец кое-как удалось согнать их всех в кабачок ферейна  ветеранов,  и
Дидерих  без  лишних  проволочек  объявил,  что   необходимо   выдвинуть
кандидата  от  националистов  и  что  при  сложившихся   обстоятельствах
единственной подходящей фигурой является майор Кунце.
   - Ура! -  сразу  же  крикнул  Кюнхен,  но  Кунце  нахмурился  сильнее
обычного. Неужели его считают таким простачком?  -  прошипел  он  сквозь