твой, не мой. В нашем кругу обычно действуют  целесообразно.  Никому  не
придет в голову вырезывать из газет букву за  буквой  только  для  того,
чтобы причинить вред женщине. Здесь дело в тебе, - повторила она.
   - Он подставляет мне ножку, чтобы я не был назначен статс-секретарем,
- догадался Толлебен.
   - Верно, - подтвердила Алиса, затем: - Тебе здесь советуют  войти  ко
мне в указанное время и самому во  всем  убедиться.  То  же  самое  тебе
советую и я. Только встретишь ты не моего возлюбленного, -  у  меня  его
нет, - а своего врага. - Все это было сказано очень  решительным  тоном.
Кончив, она  поднялась.  Толлебен  также  встал  с  места  и  поклонился
по-рыцарски. Его помощь была обеспечена.
   Она понимала, что рискует всем. Терра мог узнать об отмене  приема  и
прийти. Кого послать к нему? У нее не было телефона, за  которым  бы  не
следили. Но когда она все-таки решилась позвонить ему, никто не ответил.
В последний момент, когда она совсем потеряла голову, ей  пришел  на  ум
отец. Граф Ланна  как  раз  собирался  в  рейхстаг;  она  попросила  его
передать господину Терра, что она сегодня не принимает.  Не  успела  она
вернуться в красную гостиную, как явились Мангольфы.
   - Странно, что мы оказались одни, - сказала Алиса, указывая на чайный
стол. - Я ждала всех своих друзей. Теперь нам хватит места  и  здесь,  в
уголке. - С этими словами она усадила их  в  глубокие  кресла  у  самого
входа в зимний сад. - Чем интимней, тем приятней.  Главное,  надо  знать
своих истинных друзей, - прибавила она с меланхоличной веселостью.
   Беллона обняла приятельницу картинным движением,  проливая  при  этом
слезы раскаяния. Мангольф молча уставился в  пространство.  Внезапно  он
заговорил о Терра в доброжелательном тоне.
   - Его отношения с вашим тестем мне не по душе, - возразила  Алиса.  -
При его взглядах нельзя  с  полной  искренностью  представлять  интересы
военной промышленности.
   Мангольф расхохотался:
   - По-вашему, это так уж необычно?
   - Для господина Терра, конечно. Он всегда шел своим путем.
   -  Тогда  будьте  уверены,  что  пожертвовать  доводами  разума  было
неизбежно. Только бездушные люди идут на это без особой крайности.
   Она  посмотрела  на  страдальца;  под  высоким  изжелта-бледным  лбом
топорщились брови, почти  доходя  до  запавших  висков.  У  нее  явилось
искушение заговорить откровенно. Но именно в этот  миг  чета  обменялась
многозначительным взглядом, и начался легкий разговор.
   В тишине прозвучал бой часов, гости поднялись. Мангольф уже поцеловал
руку хозяйке дома, но  Белла  еще  замешкалась.  Когда  Белла  собралась
уходить, Алиса сказала:
   - Твой муж ушел вперед.
   - Какой невежливый! - заметила Белла.
   Алиса посмотрела ей вслед, и они еще раз кивнули  друг  другу.  Тогда
Алиса подошла к зеркалу; она уже раньше  увидела  в  нем,  как  Мангольф
шмыгнул за угол и спрятался в зимнем саду за группой растений.  Он  ждал
появления Терра.
   Весь ужас был в том, что тот действительно мог войти. За чаем  она  с
нечеловеческим напряжением владела собой, сейчас силы ее иссякли.  Когда
позади  открылась  дверь,  она  шарахнулась,  вытянув  вперед  руки,   и
вполголоса пролепетала чье-то имя, ее возглас услышали рядом,  в  зимнем
саду, листья там зашевелились.
   Вошедший оказался Толлебеном; Алиса увидела его раньше, чем Мангольф.
Она решила разыграть комедию, пусть тот до последнего мгновения  думает,
что это Терра. Пусть сидит там, пока все пути не будут ему отрезаны.
   Никогда еще ее изящная  фигурка  не  устремлялась  так  к  Толлебену,
никогда он не видел такой улыбки на ее лице. Он в смущении  остановился,
раньше чем его могли заметить из зимнего сада. Алиса подлетела  к  нему,
шепотом все объяснила и исчезла.
   Толлебен зашагал  прямо  к  группе  растений.  Мангольф  успел  выйти
навстречу, прежде чем его вытащили за  рукав.  Он  воспользовался  этим,
чтобы придать себе независимый вид.
   - Пожалуйста, без лишних слов,  -  сказал  он  решительно.  -  И  без
этого!..
   Он не отклонился, хотя видел, что рука противника дрогнула.  Мангольф
не спускал с него глаз и овладел положением единственно властью взгляда,
который не был вызывающим, а лишь пронизывающим, властью мрачного  лица,
которому было известно все о себе и о других и которому в  любую  минуту
могла прийти  охота  заговорить.  Толлебен  отступил  -  отступил  перед
непостижимым.
   - Комедиант! - пропищал он злобно, но при всем презрении он внутренне
дрожал.
   - Я жду ваших секундантов, - заявил Мангольф и удалился.


   Но когда Мангольф проходил через зеленую комнату, он услышал сбоку, в
приемной, голос Алисы. Не задумываясь, он вошел. Она  не  заметила  его,
занятая разговором по телефону.
   - Его нет? - Взволнованным тоном:  -  Постарайтесь,  пожалуйста,  его
найти, это необходимо! Что? Нет в Берлине?  Его  нет  в  Берлине?  Тогда
благодарю вас. Пожалуйста, поблагодарите и моего отца от меня. -  Трубка
выпала у нее из рук, она зашаталась.
   Мангольф едва подоспел, чтобы поддержать  ее.  Но  она  отстранилась.
Тогда  он  стал  говорить  о  своем  глубоком  сожалении,  о  том,   как
раскаивается, что взял на себя такую роль.
   - Да, не следует бороться. Но мы захвачены борьбой. И не от  нас  уже
зависит, к чему она приводит.
   - Чего вы хотите? - спросила Алиса.
   - Того же, что и вы. Дуэли не должно быть.
   - Ошибаетесь. Я хочу, чтобы она была. - Она посмотрела  ему  прямо  в
лицо. - Вы должны умереть.
   Он задрожал.
   - Это не выход, - опомнившись, ответил он.
   - Нет, это выход, - настаивала она. - Ведь вы хотели, чтобы умер  мой
муж... или тот, на кого вы его натравливали,  -  добавила  она  зловещим
шепотом.
   - Глубокоуважаемая графиня! Логика чувства делает вам честь, но она и
обманывает вас.  Дуэль  невозможна,  -  настаивал  Мангольф.  -  Нам  не
пристало слушаться велений сердца. Зять рейхсканцлера так же не  зависит