название.
   - Мы будем весь день неразлучны!
   - И всю ночь, - добавил Дидерих.
   Уже вокзал, с которого они уезжали, был окраинный, а поезд  маленький
и старомодный. Они были одни  в  вагоне;  сумерки  медленно  спускались,
кондуктор зажег тусклую лампу.  Прильнув  друг  к  другу,  они  большими
глазами смотрели в окно, на плоскую, однообразную равнину.  Сойти  бы  с
поезда, побрести куда глаза  глядят  и  затеряться  в  этих  далях,  под
ласковым покровом ночи. Они и в самом деле чуть  не  сошли  на  какой-то
станции, за которой виднелась деревушка с  горсткой  домов.  Добродушный
кондуктор удержал их, - неужели им охота ночевать на соломе? Но вот  они
наконец приехали. Деревенская гостиница, просторный двор, большой зал  с
керосиновыми лампами под балочным  потолком;  хозяин,  славный  человек,
называл Агнес "милостивая государыня" и лукаво щурился. Агнес и Дидерих,
поглощенные тайным чувством своей  полной  слитости,  испытывали  легкое
смущение. После ужина им хотелось сразу же  подняться  в  отведенную  им
комнату,  но  они  не  отважились  и  послушно  перелистывали   журналы,
предложенные хозяином. Как только он отвернулся, они переглянулись  и  в
один миг взлетели по лестнице. В комнате еще не зажгли лампы, дверь  еще
стояла открытой, а они уже сжимали друг друга в объятиях.


   Ранним утром солнце  заглянуло  в  комнату.  Внизу,  во  дворе,  куры
клевали просо и взбирались на стол, стоявший перед беседкой.
   - Мы будем там завтракать!
   Они сошли вниз. Как хорошо! Как тепло! Из  сарая  доносился  чудесный
аромат сена. Кофе и хлеб никогда еще не казались им такими вкусными.  На
душе было легко, вся жизнь открывалась перед ними.  Им  хотелось  часами
ходить по полям и лесам; они расспрашивали хозяина об окрестных  дорогах
и деревнях, Сердечно похвалили его дом и постели. Молодая  чета,  видно,
совершает свое свадебное путешествие? - предположил хозяин.
   - Угадали! - И они радостно засмеялись.
   Булыжник, которым была вымощена главная улица, пестрел всеми  цветами
радуги под июльским солнцем. Накренившиеся набок ветхие дома были  такие
низенькие, что  казались  придорожными  камнями.  Колокольчик  на  двери
мелочной лавчонки, куда они  вошли,  долго  дребезжал.  Немногочисленные
прохожие,  одетые  почти  по-городскому,  тушуясь,  проходили  бочком  в
оборачивались вслед Агнес и Дидериху, а они  шли  с  горделиво  сияющими
лицами,  чувствуя,  что  выделяются  здесь  своей  элегантностью.  Агнес
остановилась  перед  витриной  шляпного  магазина  и  обозревала  шляпы,
предназначенные для местных щеголих.
   - Невероятно! В Берлине это носили три года назад!


   Через ветхие ворота они вышли за  околицу.  На  полях  шла  жатва.  В
грузной синеве неба летали ласточки  -  словно  плыли  по  сонной  воде.
Вдалеке утопали в знойном мареве деревенские домики, а лес был черный, и
дороги в нем - голубые. Дидерих и Агнес взялись за руки, и оба сразу, не
сговариваясь, запели песенку: песенку странствующих детей,  которую  они
разучивали еще в  школе.  Дидерих  старался  петь  басом,  ему  хотелось
удивить Агнес. Запнувшись на какой-то фразе я  забыв,  что  дальше,  они
повернулись лицом друг к другу и на ходу поцеловались.
   - Только теперь я и вижу,  как  ты  хороша,  -  сказал  Дидерих  и  с
нежностью посмотрел на ее  розовое  лицо,  на  кайму  золотистых  ресниц
вокруг светлых, с золотистыми искорками глаз.
   - Лето мне к лицу, - сказала  Агнес  и  так  глубоко  вздохнула,  что
блузка на ее груди вздулась. Она шла по дороге, стройная, узкобедрая,  и
ее голубой газовый шарф развевался за ней. Дидериху стало жарко, он снял
пиджак, потом жилет и, наконец, признался, что ему хочется в  тень.  Они
нашли немного тени на краю нескошенного поля, под кустом акации, который
был еще в цвету. Агнес села и положила голову Дидериха к себе на колени.
Они играли и шалили, и вдруг она заметила, что он заснул.
   Он проснулся, посмотрел  вокруг  и,  увидев  над  собой  лицо  Агнес,
просиял счастливой улыбкой.
   - Милый, - сказала она, - до чего ж у тебя сейчас уморительно хорошее
лицо.
   - Прости, пожалуйста, я спал минут пять... нет, смотри-ка, целый  час
проспал. Ты скучала?
   Но она больше его удивилась,  что  время  пролетело  так  быстро.  Он
высвободился из-под ее руки, которую она положила ему на  голову,  когда
он заснул.
   Возвращались они полями. В одном месте что-то  странно  темнело.  Они
раздвинули колосья и увидели старичка в  высокой  меховой  шапке,  рыжей
куртке и вельветовых штанах, тоже порыжевших. Старичок, согнувшись в три
погибели, своей бородой обмотал колени.  Агнес  и  Дидерих  наклонились,
чтобы разглядеть его получше, и тут заметили, что он давно  уже  смотрит
на них  черными  блестящими  глазами.  Они  невольно  зашагали  быстрее,
испуганно  переглядываясь,  точно  увидели  фантастическое  существо  из
страшной сказки. Они осмотрелись. Перед ними были  просторы  незнакомого
края, там, за полями, дремал под солнцем маленький причудливый  городок,
а небо казалось им таким невиданным, точно они дни и  ночи  ехали,  пока
попали сюда.
   Обед в зеленой беседке деревенской  гостиницы  был  полон  очарования
необычности: солнце, куры, открытое окно кухни,  откуда  Агнес  получала
тарелки. Где ты, строгий порядок буржуазного дома на Блюхерштрассе?  Где
ты, традиционный стол, за которым бражничают корпоранты?
   - Я отсюда никуда не двинусь, - объявил Дидерих. - И тебя не отпущу.
   Агнес в ответ:
   - А зачем уезжать? Я пошлю папе письмо через  мою  замужнюю  подругу,
она живет в Кюстрине , и папа подумает, что я у нее.
   Позднее они еще раз пошли гулять, уже в другую сторону, где  блестела
водная гладь, где крылья  трех  ветряных  мельниц  парусами  маячили  на
горизонте. На причале стояла лодка; они наняли ее и поплыли  по  каналу.
Навстречу им плыл лебедь. Лебедь и лодка бесшумно  разминулись,  скользя
по  воде.  Под  нависшими  над  берегом   кустами   лодка   сама   собой
остановилась, и  Агнес  почему-то  спросила  Дидериха  о  его  матери  и
сестрах. Он ответил, что они всегда были добры к нему и что он их любит.
Сказал, что обязательно попросит  прислать  фотографии  сестер,  -  они,