еще  один соорудили, чтобы не более аршина между  стенками.  Пилой
лаз  во  внешнем частоколе для тигра проделали и из  досок  дверцу
изнутри  навесили,  с  тем расчетом, чтобы  тигр,  мордой  тычась,
дорогу  себе открывал, но чтобы обратно дверка плотно к бревнышкам
прижималась  и его не выпустила. Во внутренний круг  поросенка  на
ночь запустили голодного. Ну, он и давай хрюкать, а потом визжать.
Голодный  тигр  услышал поросячий крик и пришел  ночью  поужинать.
Обошел  частокол  вокруг,  запах чует, визг  поросячий  слышит,  а
добраться к ужину не может. Частокол высок, не перепрыгнешь.  Стал
тигр   более   настойчиво  бревнышки  пробовать,  лапами   свалить
попытался,  но  те  крепко вкопаны и друг с  дружкой  увязаны,  не
валятся.  Но  тигр голодный - старательный. Весь частокол  обошел,
все   бревнышки  испробовал,  да  и  наткнулся  на   дверку.   Она
откинулась, зверя внутрь пропустила, да и обратно легла.  Тигр  по
узкому  коридорчику  вокруг порося бегает, ни  внутрь,  ни  наружу
попасть  не  может,  рычит  зверски от ярости.  Собаки  первыми  в
деревне  рык  услышали, в сени позабились, да лай подняли.  Хозяев
оповещали,  чтобы те ружья наготове держали и их, собак,  защищать
готовились. Знали псы, что тигр большой любитель собачатинки.
Пошли  утром  все семеро, с ружьями. Боятся, вместе держатся,  но,
перебивая друг друга, охотничьими подвигами похваляются. Подошли к
частоколу,  а  он трещит весь и шевелится. В щели между  бревнышек
виден  тигр-батюшка.  Здоровенный, с  быка  ростом,  бока  желтые,
полосатые,  глаза красные, свирепые, а клыки белые и с  них  кровь
капает. Пытался он бревна грызть, но бестолку. И на лбу рана видна
запекшаяся,  та, что Николай Кривошеев наставил. Ну,  влупили  они
тигру пару зарядов в бок, насмерть уложили. За телегой сбегали,  в
деревню  свезли.  Лошадь, бедная, все глазом косила  на  пассажира
мертвого,  полосатого.  А  поросенок  сдох  со  страху,   пришлось
выбросить.

И   еще  зиму провел Андрей в Ивановке, а по весне опять  в  город
подался. Знакомых и друзей у него во Владивостоке уже много  было,
и  на  работу звали, обещали хозяину или мастеру слово  замолвить,
походатайствовать. С жильем, правда, худо было. Все  его  знакомые
не  жили,  а  ютились  в  переполненных  хибарах.  И  хотя  друзья
приглашали Андрея пожить у них, пока сам с жильем не устроится, но
жены  их глядели волчихами, слушая гостеприимного пьяного хозяина.
Известно, в гости без бутылки не ходят, а за ней вторая  и  третья
появляются, и дым коромыслом, а потом дети в рёв, и жена  фингалом
qberhr, подбитая. Андрей парень был стеснительный и понятливый,  в
благодарность за слова добрые, беседу дружескую и стол с закусками
старался  убраться  засветло. По темным улицам одному,  тем  более
пьяному,  опасно  ходить было - избивали  и  грабили.  А  ночевать
устроился  в  ночлежном доме, что на Корейской улице, у  китайской
кумирни. Там собирались такие же горемыки бездомные и безработные.
Работа в городе была, но хозяева стали избалованы. Давай, говорят,
работай,  но платить стану как китайцу или корейцу, копеечки.  Что
же,  обижались  мужики,  нам собаками или ракушками  питаться?  Не
приучены.... И уходили.
Тут  слух  прошел, что набирают артели в Китай. Из Порт-Артура  на
трансманьчжурскую  магистраль железную линию строить.  Уже  знали,
что  в  августе  прошлого, 1897 года начали строить  дорогу  через
Маньчжурию,  а  теперь, в мае 1898 года - и к Желтому  морю  вести
собираются. Уже и название магистрали дали: кто хунхузкой называл,
а  кто  маньчжуркой, и всем понятно было. Пошли наниматься гурьбой
на  Светланскую, в самое её начало, где тюрьма на  Корейской  свои
бельма  решетками  занавесила, и там, у  дверей  нового  Китайско-
Восточного железнодорожного управления, сгрудились. Вышел какой-то
инженеришка в фуражке с молоточками, зеленым кантом опоясанной,  и
ну,  давай записывать. Всех брал. Людей,  говорил, много  надо,  в
партию  изыскательскую.  Но  только  не  китайцев-корейцев,  чтобы
против них в Китае кучкой держаться. Паспорта поотбирал, но взамен
давал  по пять рублей, чтобы до парохода, что через неделю в Китай
собирается,  с  голодухи  не  померли.  А  как  рвань   городская,
подзаборная, узнала, что здесь деньги дают, так тучей  черной  тот
домик  и  окружила. С паспортами многие. И инженер с сотню человек
набрал  и сказал, что довольно, не надобно более. Тогда на  деньги
счастливчиков на Семеновском покосе, у моря, пир устроили.  Андрей
человеком кампанейским был, да и с новыми товарищами сойтись надо,
тоже  в  гульбище участвовал. Пил, закусывал, слушал и  поражался.
Ну,  и народец..., уж действительно, низы общества. Самому страшно
стало. Но и подумал, может, по пьяни впустую бахвалятся, скотством
кичатся...
Однако  и  на пароходе и в городишке китайском Даляньване  ему  от
некоторых новых друзей горько делалось.
Даляньвань, как инженер-изыскатель рассказывал, сперва  предлагали
Славороссией  или  Порт-Славься именовать, но потом  образумились.
Кто  его  знает,  что  произойти в дальнейшем  может,  как  бы  не
оконфузиться.  И  решили Дальним назвать. Так оно  и  с  китайским
созвучно будет.
Партию   изыскательскую  на  группки  мелкие,  человек  по  десять
разбили,  в каждой группке техник с теодолитом - трубкой бронзовой
на  трех ножках - старшим, и пошли они трассу прокладывать. Техник
у  теодолита  в  раскоряку стоит, согнувшись, а Андрей  и  его  по
группе  товарищи  вешки вершках в двадцати  над  землей  ведут  то
вправо,  то влево, пока техник "ставь" не скомандует. Тогда  вешку
кувалдой забьют на пару вершков и следующую, чтобы стояли они друг
за  дружкой  и ровнехонько. Или кривую дугу вывешивали.  Потом  на
место вешек колья ровные, ошкуренные, из леска ближайшего, в землю
забивали.
Сперва  китайцы,  жители  местные, молча  наблюдали  за  этими  их
действиями, а потом, когда трассу пришлось вести через их дворики,
огородики,  поля, а то и через кумирни с божками,  кладбища,  крик
подняли.  Кричат громко, по своему, мужчины, женщины, дети  малые,
да со злобою; камнями бросаться начали, не до смеху. Уже конец мая
был,  начало июня, китайцы урожай ждут, а тут русские им убираться
велят.  Понять-то  китайцев можно было, но, с  другой  стороны,  и
дорогу  трассировать надо. Благо казаков с нагайками,  шашками  да
ружьями  прислали.  Те  не церемонились. Китайцы  кричат,  камнями