некоему отвратительному животному, которое специально вывело "нас"
искусственным отбором для выполнения единственной функции - служить ему
кормовой базой! Что-то вроде "мыслящей" коровы мясной породы...

Поршнев в одном месте заметил: если суммировать все этические представления
об отвратительном, мерзком, грязном, не достойном человека, то получится не
что иное, как реальный образ палеоантропа времен дивергенции. А значит, и
образ первых людей, которые, глядя на палеоантропа, как в зеркало, медленно
начали "исправляться".

Как жить, зная, что "мы", люди, по биологическому определению, "хуже
зверей", что убийство себе подобных есть не "отклонение", а подлинная
"наша" природа, отличающая "нас" от всех остальных животных (у последних -
это все-таки исключение, а не правило)?

Как жить, зная, что красивый обычай дарить цветы является всего лишь
результатом глубокой и длительной трансформации "нашей" древнейшей и совсем
"некрасивой" основной функции - преподносить в качестве "подарка" неким
мерзким животным собственных детей, производимых для этого на свет в
большом количестве и собственноручно убиваемых?

Образ "высоконравственного человека" как всего лишь трудного и не вполне
достигнутого результата исторического развития - слабое и, главное,
совершенно непривычное утешение...

Как тут "безотчетно" не испугаться? Как решительно не отвергнуть? Как не
попытаться опровергнуть? Как не заткнуть уши, если опровергнуть не
получается?

IV. Лингвистика

В рамках исследования "феномена человеческой речи" Поршнев убедительно
показал, что звуки, издаваемые животными, не могут служить исходным пунктом
человеческого языка. Звуки животных являются рефлекторно привязанными к
ситуации. Напротив, полная "отвязанность" слова как физиологического
явления от своего значения (смысла) является ключевым условием, позволяющим
ему выполнять функцию "слова" в человеческой речи:

"Понятие "знак" имеет два кардинальных признака: основные знаки 1)
взаимозаменяемы по отношению к денотату, 2) не имеют с ним никакой
причинной связи ни по сходству, ни по причастности" .

Исследования физиологических предпосылок человеческой речи позволили
Поршневу перевести проблему "знака" в генетическую плоскость - "какой из
этих двух признаков первоначальнее?":

"Ответ гласит: второй. Об этом косвенно свидетельствует, между прочим,
семасиологическая природа имен собственных в современной речи: если они,
как и все слова, удовлетворяют второму признаку, то заменяемость другим
знаком выражена у имен собственных слабее, а в пределе даже стремится к
нулю [...]. Иначе говоря, имена собственные в современной речевой
деятельности являются памятниками, хотя и стершимися, той архаической поры,
когда вообще слова не имели значения" .

Следовательно, в исходном пункте слово "не имеет значения" :

"Языковые знаки появились как антитеза, как отрицание рефлекторных
(условных и безусловных) раздражителей - признаков, показателей, симптомов,
сигналов. [...] Человеческие языковые знаки в своей основе определяются как
антагонисты тем, какие воспринимаются или подаются любым животным" .

С другой стороны, Поршнев показал, что из выделенных семиотикой трех
основных функций знаков человеческой речи (семантика, синтаксис,
прагматика) наиболее древней и в этом смысле наиболее важной является
прагматическая функция - отношение слова к поведению человека.

Подводя итог своему аналитическому обзору исследований по психологии речи,
Поршнев перекидывает мостик от лингвистики - через психологию - уже к
физиологии:

"Что касается новейших успехов психологии речи, то мы можем теперь обобщить
сказанное выше: вполне выявилась перспектива показать управляющую функцию
второй сигнальной системы, человеческих речевых знаков как в низших
психических функциях, в том числе в работе органов чувств, в рецепции, в
восприятии, так и в высших психических функциях и, наконец, в сфере
действий, деятельности. Оправдан прогноз, что мало-помалу с дальнейшими
успехами науки за скобкой не останется ничего из человеческой психики и
почти ничего из физиологических процессов у человека" .

Последнее (управляющая функция речи по отношению к физиологическим
процессам) не только на целом ряде случаев проанализировано современной
наукой, но и включено в некоторые специальные "практики": так, например,
все известные "чудеса", демонстрируемые "йогами", обнаруживают именно
способность, опираясь на механизмы второй сигнальной системы, сознательно
управлять даже генетически наиболее древними физиологическими функциями
организма, включая и те, которые находятся в ведении вегетативной нервной
системы, то есть являются общими для человека и растений.

На ту же тему Поршнев пишет в другом месте:

"Человеческие слова способны опрокинуть то, что выработала "первая
сигнальная система" - созданные высшей нервной деятельностью
условно-рефлекторные связи и даже врожденные, наследственные, безусловные
рефлексы. Она, как буря, может врываться в, казалось бы, надежные
физиологические функции организма. Она может их смести, превратить в
противоположные, разметать и перетасовать по-новому. [...] Нет такого
биологического инстинкта в человеке, нет такого первосигнального рефлекса,
который не мог бы быть преобразован, отменен, замещен обратным через
посредство второй сигнальной системы - речи" .