- Моя дочь, - сказал староста. - Сыновей дома нет. Они  с  краковским
каштеляном при нашем несчастном короле.
   Затем он обратился к дочери:
   - Сперва, моя милая, поблагодари этого храброго кавалера за спасение,
а потом прочти нам пророчество святой Бригитты.
   Девушка поклонилась пану Анджею и вышла, а через минуту  вернулась  с
печатным свитком в руке и, встав в радужной полосе света,  стала  читать
голосом звучным и сладостным:
   - Пророчество святой Бригитты: "Явлю тебе сперва  пятерых  королей  и
царства их: Густав,  сын  Эрика,  осел  ленивый,  ибо,  оставя  истинное
исповедание веры, перешел в ложное. Покинув веру апостольскую,  утвердил
в королевстве ересь аугсбургскую, стыд и срам почтя за славу  себе.  Зри
Екклезиаст, в коем о  Соломоне  сказано,  что  посрамил  он  славу  свою
идолопоклонством..."
   - Слышишь, милостивый пан?  -  спросил  староста,  показывая  Кмицицу
большой палец левой руки, а остальные держа наготове для счета.
   - Слышу.
   - "Эрик, сын Густава, волк, - читала девушка, - ненасытною  алчностью
навлек на себя ненависть всех людей и брата своего  Яна.  Сперва  настиг
Яна войною, заподозрив его в ковах с Даниею  и  Польшей,  и,  полонив  с
супругою, четыре года держал в  подземелье.  Спасенный  из  узилища,  Ян
одолел Эрика  и,  покровительствуемый  изменчивой  фортуною,  лишил  его
короны и вверг навечно в темницу. Вот непредвиденный случай".
   - Замечай! Это уже второй! - сказал староста.
   Девушка продолжала:
   - "Ян, брат Эрика, гордый орел, трикратно победивший Эрика, датчанина
и московита. Сын его Сигизмунд, избранный на польский  престол,  в  чьей
крови обитает храбрость. Слава его потомству!"
   - Уразумел? - спросил староста.
   - Многая лета Яну Казимиру! - воскликнул Кмициц.
   - "Карл, король шведский: овен, ибо, как овны ведут стадо, так он вел
шведов к беззаконию. Он же ополчился на праведных".
   - Это уже четвертый! - прервал чтение староста.
   - "Пятый, Густав Адольф, - читала девушка, - агнец  убиенный,  но  не
невинный, чья кровь была причиною бедствий и смут".
   - Да! Это  Густав  Адольф,  -  сказал  староста.  -  О  Кристине  нет
упоминания, ибо перечислены одни мужи. Читай теперь, моя милая, конец, -
это прямо о нынешних временах.
   Девушка прочитала следующие строки:
   - "Шестого явлю тебе: сушу и море он возмутит и малых сих  смутит,  и
година возмездия моего будет в его руке.  Коль  не  достигнет  он  скоро
своего, сотворю суд мой над ним и царство ввергну в скорбь, и будет так,
как написано: сеют смуту, а пожинают  бедствия  и  муки.  Не  токмо  сие
королевство  посещу,  но  города  богатые  и  могущественные,  ибо  зван
голодный пожрать достояние их. Много будет зла внутреннего  и  множиться
будут раздоры. Глупцы будут царствовать, мудрецы же и старцы не  подымут
главы. Честь и правда падут, поколе не придет тот, кто  мольбами  смирит
гнев мой и души своей не пощадит ради любви к правде".
   - Вот видишь! - сказал староста.
   - Все исполняется  так,  что  только  слепой  мог  бы  усомниться!  -
воскликнул Кмициц.
   - Потому и шведы не могут быть побеждены, - ответил староста.
   - Поколе не придет тот, кто души не пощадит ради любви  к  правде!  -
воскликнул Кмициц. - Пророчество оставляет нам надежду! Стало  быть,  не
суд ждет нас, но спасение!
   - Содом был бы пощажен, когда бы нашлись в нем десять праведников,  -
возразил староста, - но и столько их не нашлось. Не найдется и тот,  кто
души своей не пощадит ради любви к правде, и пробьет час суда.
   - Пан староста, пан староста,  быть  этого  не  может!  -  воскликнул
Кмициц.
   Не успел староста ответить ему, как дверь отворилась, и в покой вошел
немолодой уже человек в панцире и с мушкетом в руке.
   - Пан Щебжицкий? - удивился староста.
   - Да, - ответил вошедший, -  я  услышал,  вельможный  пан,  что  тебя
осадили разбойники, и поспешил с челядью на помощь.
   - Без воли божьей волос  не  упадет  с  головы  человека,  -  ответил
старик. - Меня уже спас от разбойников этот вот  кавалер.  А  ты  откуда
едешь?
   - Из Сохачева.
   - Что нового слышно?
   - Новости одна другой хуже, вельможный пан староста. Новая беда!
   - Что случилось?
   - Воеводства Краковское, Сандомирское, Русское, Люблинское, Белзское,
Волынское и Киевское сдались Карлу Густаву. Акт уже подписан и послами и
Карлом.
   Староста покачал головою и обратился к Кмицицу.
   - Вот видишь! - сказал он. - И ты еще надеешься,  что  найдется  тот,
кто души своей не пощадит ради любви к правде.
   Кмициц схватился за волосы.
   - Горе! Горе! - повторял он в беспамятстве.
   А Щебжицкий продолжал:
   - Толкуют, будто остатки войск пана  гетмана  Потоцкого  отказываются
повиноваться ему и хотят идти к щведам. Гетман, опасаясь за свою  жизнь,
принужден согласиться.
   - Сеют смуту, а пожнут бедствия и муки,  -  сказал  староста.  -  Кто
хочет покаяться в грехах, тому время!
   Но Кмициц не мог больше слушать ни пророчества, ни  вести,  он  хотел
сесть поскорей на коня и остудить  на  ветру  разгоряченную  голову.  Он
вскочил и стал прощаться со старостой.
   - Куда это ты так спешишь? - спросил староста.
   - В Ченстохову, ибо грешник я!
   - Тогда не стану тебя задерживать, хоть и рад бы попотчевать, но дело
это неотложное, ибо суд уже близок.
   Кмициц вышел, а вслед за ним вышла  и  девушка,  чтобы  вместо  отца,
который был уже слаб ногами, проводить гостя.
   - Прощай, милостивая панна! - сказал ей Кмициц. - Не знаешь  ты,  как
желаю я тебе добра!
   - Коль желаешь ты мне добра, - ответила ему девушка,  -  сослужи  мне
службу. Ты едешь в Ченстохову, вот  дукат,  возьми  его,  пожалуйста,  и
закажи службу богоматери.