Ковальского, он подтвердит.
   - Верно, дядя предсказывал! - подтвердил Рох.
   - И куда же пошел Carolus? - спросил Харлампа Володыёвский.
   - Пехота поплыла на челнах, а сам он с кавалерией отправился  берегом
Вислы к Варшаве.
   - Была битва?
   - И была и не была. Короче, оставьте меня в покое, не могу  я  теперь
разговаривать.
   - Еще одно слово: неужто Сапега разбит?
   - Какое разбит! Целехонек,  погнался  за  королем,  да  только  разве
Сапеге кого-нибудь догнать!
   - Он такой же  мастер  гнаться,  как  немец  поститься,  -  проворчал
Заглоба.
   - Слава богу, хоть войско цело! - заметил Володыёвский.
   - Ну, отличились молодцы-литвины! - воскликнул Заглоба. - Ха!  Делать
нечего! Опять придется нам всем вместе  заделывать  дыры  в  нашей  Речи
Посполитой.
   - Вы литовское войско не порочьте,  -  возразил  Харламп.  -  Carolus
знаменитый полководец, и проиграть ему стыд не велик. А вы, королевские,
не проиграли разве под Уйстем? И под Вольбожем?  И  под  Сулеёвом?  И  в
десяти других местах? Сам Чарнецкий был побит под Голомбом! Диво ли, что
и Сапегу побили, тем паче, что вы его бросили, и остался  он  один,  как
перст!
   - А мы что, по-твоему, на бал ушли? - возмутился Заглоба.
   - Знаю, что не на бал, а на бой,  и  господь  послал  вам  победу.  А
только, кто его знает, может, лучше было вам и не ходить; говорят  же  у
нас, что  порознь  наши  войска  можно  разбить,  хоть  литовское,  хоть
польское, но вот когда они действуют заодно - сам дьявол им не страшен.
   - Может, оно и верно, - сказал Володыёвский. - Но таково было решение
вождей, и не нам о том судить. Все же, думается, и вы здесь не без вины.
   - Не иначе, Сапежка свалял дурака, уж я его знаю! - сказал Заглоба.
   - Спорить не стану! - буркнул себе под нос Харламп.
   Какое-то время они молчали, только хмуро поглядывали друг  на  друга,
размышляя о том, что счастье,  кажется,  вновь  начинает  изменять  Речи
Посполитой, а ведь еще так недавно все они  полны  были  самых  радужных
надежд.
   Вдруг Володыёвский сказал:
   - Каштелян возвращается.
   И вышел на улицу.
   Каштелян в самом деле возвращался. Володыёвский побежал ему навстречу
и еще издали стал кричать:
   - Ваша милость! Шведский король  одурачил  литвинов  и  ушел!  Прибыл
рыцарь с письмами от воеводы виленского.
   - Самого его сюда! - крикнул Чарнецкий. - Где он?
   - У меня. Сейчас я его приведу.
   Но Чарнецкий был так взволнован известием, что не стал дожидаться  и,
соскочив с коня, сам вошел в квартиру Володыёвского.
   При виде его все повскакали с мест, а он, едва кивнув им, потребовал:
   - Письмо!
   Харламп подал ему запечатанное послание. Каштелян подошел к окну, так
как в комнате было темно, и начал читать, озабоченно хмуря брови.  Время
от времени глаза его загорались гневным огнем.
   - Ох, сердит наш  пан  каштелян,  -  шепнул  Скшетускому  Заглоба,  -
взгляни, как у него рябины  на  лице  покраснели;  сейчас  и  шепелявить
начнет, - он от злости всегда шепелявит.
   Кончив читать, Чарнецкий сгреб бороду пятерней и довольно долго мял и
крутил ее, погрузившись в  раздумье;  наконец  он  гнусаво,  дребезжащим
голосом произнес:
   - А ну-ка братец, подойди поближе!
   - К услугам вашего превосходительства!
   - Говори правду! - сказал Чарнецкий внушительно. -  Ибо  эта  реляция
составлена столь искусно, что до сути не  доберешься...  Правду  говори,
ничего не смягчай: войско разбежалось?
   - Никак нет, милостивый пан каштелян, не разбежалось.
   -  А  сколько  вам  понадобится  времени,  чтобы  вновь  собрать  его
воедино?
   Тут Заглоба шепнул Скшетускому:
   - Гляди-ка, хитростью хочет взять.
   Однако Харламп ответил, не колеблясь:
   - Коли войско не разбежалось, то его и собирать  незачем.  Правда,  к
моему отъезду недосчитывалось ополченцев человек двести, и среди  павших
их тоже не нашли, но это дело обычное, для войска в том беды особой нет,
и пан гетман в полном боевом порядке двинул все свои силы  в  погоню  за
королем.
   - Пушек, говоришь, не потеряли ни одной?
   - Нет, потеряли, и не одну, а четыре, их заклепали шведы, так как  не
могли забрать с собой
   - Вижу, что говоришь правду. Теперь рассказывай все по порядку.
   - ...Incipiam, - начал Харламп. - Остались мы, значит,  одни,  и  тут
неприятель обнаружил, что регулярных войск за Вислой нет,  а  стоят  там
лишь  партизанские  отряды  да  ватаги  разгульные.  Мы  думали,  вернее
сказать, пан Сапега думал, что шведы станут атаковать тот берег, и  даже
послали туда подкрепление, правда, небольшое, чтобы  самим  не  остаться
без прикрытия. В лагере шведском шум, суматоха, точно в улье. Под  вечер
они толпами повалили к Сану. Мы как раз  были  у  воеводы  на  квартире.
Приехал туда пан Кмициц, тот,  что  теперь  зовется  Бабиничем,  кстати,
славный боец, и рассказал. А пан Сапега как раз садился за стол, к  нему
на пир со всей  округи  шляхтинки  съехались,  даже  из-под  Красника  и
Янова... наш пан воевода питает слабость к прекрасному полу...
   - И к пирам, - прервал его Чарнецкий.
   - Меня при нем нет, вот и некому его  призвать  к  воздержанности,  -
вмешался Заглоба.
   А Чарнецкий ему на это:
   - Быть может, вы с ним свидитесь раньше,  чем  ты,  сударь,  думаешь,
тогда вместе будете воздерживаться. - И кивнул Харлампу: - Продолжай.
   - Так вот, Бабинич, стало быть, доложил, а воевода отвечает: "Это они
нарочно притворяются, будто хотят  наступать!  Ничего  они  не  сделают.
Скорее, говорит, они попробуют переправиться через Вислу, но я  за  ними
слежу, и если что - сам выйду им навстречу. А пока, говорит,  выпьем  за
наше здоровье и не будем портить себе удовольствия!" И стали мы  есть  и