А пан Кмициц тотчас стал смотреть на него с подозрением.
   - Откуда вдруг такая дружба? Ты  чего  покраснел?  Каждый  день?  Это
почему же - каждый день?
   - Потому что она знала, что я желаю ей добра, и я кое в чем помог ей.
Но это вы поймете из моего рассказа, а сейчас  начну  с  самого  начала.
Вам, быть может, это неизвестно, но  меня  не  было  в  Кейданах,  когда
приехал  князь  конюший  и  увез  панну  Биллевич  в  Тауроги.  Как  это
случилось, не знаю, люди толковали  по-разному,  одно  скажу:  едва  они
приехали, все сразу заметили, что князь влюблен без памяти.
   - Да покарает его господь! - вскричал Кмициц.
   - Началось веселье, какого свет не видал, всякие турниры,  состязания
с кольцами... Можно было подумать, что кругом царит мир и спокойствие; а
между тем в Тауроги что  ни  день  летели  письма,  приезжали  гонцы  от
курфюрста, от князя Януша. Мы знали, что князь Януш, теснимый Сапегой  и
конфедератами, заклинает ради всего святого прийти  к  нему  на  помощь,
иначе он погибнет. А нам хоть бы что! У курфюрста  на  границе  стоят  в
готовности войска, капитаны подходят, ведя с собою рекрутов, а мы все ни
с места, князь никак не может расстаться с девицей.
   - Так вот отчего Богуслав не шел на помощь брату, - заметил Заглоба.
   - Ну да.  То  же  и  Патерсон  говорил,  и  все  приближенные  князя.
Некоторые роптали, а другие радовались,  что  Радзивиллы  погибнут.  Все
дела за князя делал Сакович, он и на письма отвечал,  и  с  посланниками
совещался, князь же всю свою изобретательность  прилагал  лишь  к  тому,
чтобы устроить какое-нибудь увеселение,  либо  конную  кавалькаду,  либо
охоту. Деньгами сорил - это он-то,  скупец,  -  налево  и  направо,  лес
приказал на целые мили вырубить, чтобы вида из ее окошек  не  портил,  -
словом, поистине устилал ее путь розами, такой пышный прием ей  устроил,
что хоть и шведской принцессе впору. И многие жалели  девушку,  говорили
даже: "Горе ей, к добру все это не приведет, ведь жениться-то  князь  на
ней не женится; едва лишь он завладеет ее сердцем, тут она  и  погибла".
Но оказалось, что эта девушка не из таких, кого можно совратить  с  пути
добродетели. О нет!
   - Еще бы! - подхватил Кмициц,  вскочив  с  места.  -  Уж  мне-то  это
известно, как никому другому!
   - Ну и как же панна Биллевич принимала  эти  королевские  почести?  -
спросил Володыёвский.
   - Сначала благосклонно, хоть и  заметно  было,  что  на  душе  у  нее
нерадостно. Она ездила на охоту, на прогулки,  бывала  на  маскарадах  и
турнирах, полагая, видимо, что таков принятый при дворе князя обычай. Но
вскоре она поняла, что все это затевалось ради  нее.  А  тут  князь,  не
зная, какое бы еще развлечение придумать, решил потешить панну  Биллевич
зрелищем войны. Подожгли деревню  близ  Таурогов,  пехота  защищала  ее,
князь атаковал. Разумеется, он одержал великую победу и собрал  обильную
дань похвал, после чего, рассказывают, упал к ногам своей дамы и  просил
разделить его чувства. Неизвестно, что он ей  там  proposuit  <Предложил
(лат.).>, только с той поры их дружбе пришел конец. Она день и  ночь  не
отходила теперь от своего дяди пана мечника россиенского, а князь...
   - Стал угрожать ей? - вскричал Кмициц.
   - Где там! Стал наряжаться греческим пастушком,  Филемоном;  нарочные
поскакали в Кенигсберг за  моделями  пастушеских  одежд,  за  лентами  и
париками. Князь изображал отчаяние, ходил  под  ее  окнами  и  играл  на
лютне. Но вот что я вам скажу, и скажу  то,  что  думаю:  князь  человек
бессердечный и всегда был лютым врагом девичьей добродетели, у  меня  на
родине о таких людях говорят: "От его  вздохов  не  один  девичий  парус
порвался", - но на сей раз он и вправду влюбился; и  неудивительно,  ибо
панна Биллевич скорее подобна богине, нежели простой смертной.
   Тут Гасслинг снова покраснел, но пан Анджей ничего  не  заметил,  так
как  в  эту  минуту,  подбоченившись  от  гордости  и  удовольствия,  он
торжествующе смотрел на Заглобу и Володыёвского.
   - Это верно, она вылитая Диана, только месяца в волосах недостает,  -
сказал маленький рыцарь.
   - Что Диана! Собственные псы облаяли бы Диану, если б  увидели  панну
Биллевич! - воскликнул Кмициц.
   - Потому я и сказал "неудивительно", - ответил Гасслинг.
   - Ну, ладно! Да только я бы его за эту  наглость  на  медленном  огне
поджарил, я бы его за эту наглость железными подковами подковал...
   - Полно, братец, полно, - прервал пана Анджея Заглоба, -  доберись-ка
до него сначала, тогда и куражься, а теперь  пусть  рыцарь  рассказывает
дальше.
   - Не раз я  стоял  на  страже  у  дверей  его  спальни,  -  продолжал
Гасслинг, - и слышал, как он ворочался в  постели  и  все  вздыхал,  все
разговаривал сам с собой, все шипел, словно от боли, - так  его,  видно,
похоть донимала. Изменился  он  страшно,  высох  весь;  может,  тогда  и
зародился в нем тот недуг, что овладел им позже. Меж тем по всему  двору
разошелся слух, что князь совсем обезумел от  любви  -  жениться  хочет.
Дошел этот слух и до  княгини,  супруги  князя  Януша,  которая  жила  с
княжной в Таурогах. Начались тут ссоры да раздоры, потому что,  как  вам
известно, Богуслав по уговору должен был взять в жены дочь Януша,  ждали
только, когда она войдет в возраст Но любовь так завладела его  сердцем,
что он позабыл обо всем на свете. Вне себя от гнева  княгиня  с  дочерью
уехала в Курляндию, а князь в тот же самый  вечер  попросил  руки  панны
Биллевич.
   -  Попросил  руки?!  -  вскричали  в  изумлении  Заглоба,  Кмициц   и
Володыёвский.
   - Да! Сначала у мечника, который изумился не менее вас и  собственным
ушам не верил, а когда наконец поверил, чуть с ума не сошел от  радости,
- ведь породниться с Радзивиллами большая честь для Биллевичей.  Правда,
Патерсон говорил, что между ними и так есть какое-то родство, но  давнее
и забытое.
   - Дальше, дальше! - торопил Кмициц, дрожа от нетерпения.
   - Затем они  оба  со  всей  приличествующей  случаю  торжественностью
отправились к панне Александре. Весь двор трясло  как  в  лихорадке.  От
князя Януша пришли плохие вести,  прочитал  их  один  Сакович,  впрочем,
никто на них не обращал внимания, да и на Саковича  тоже,  -  он  в  это
время попал в немилость за то, что отговаривал от женитьбы. А у нас одни
толковали, что-де Радзивиллам не впервой жениться на шляхтянках,  что  в
Речи Посполитой все шляхтичи равны между собой, а род Биллевичей  уходит
корнями еще в римские  времена.  Так  говорили  те,  кто  хотел  заранее
втереться в милость к будущей госпоже. Другие же уверяли, что со стороны
князя это просто уловка,  чтобы  сблизиться  с  девушкой  и  при  случае