Материалы размещены исключительно с целью ознакомления учащихся ВУЗов, техникумов, училищ и школ.
Главная - Наука - История
Сенкевич Генрик - Потоп. Пан Володыевский. Огнем и мечом.

Скачать книгу
Вся книга на одной странице (значительно увеличивает продолжительность загрузки)
Всего страниц: 859
Размер файла: 5342 Кб
Страницы: «« « 410   411   412   413   414   415   416   417   418  419   420   421   422   423   424   425   426   427   428  » »»

задумчивости его вырвал лишь  скрип  подножья  молельной  скамьи  с  ним
рядом.
   Тогда он поднял голову, глянул и увидел  прямо  над  собой  нежное  и
печальное лицо Оленьки.
   Она тоже увидела его, мгновенно узнала и отшатнулась словно в испуге;
лицо ее сперва вспыхнуло, потом  покрылось  смертельной  бледностью,  но
величайшим усилием воли она превозмогла волнение и опустилась возле пана
Анджея на колени; третье место на скамье занял мечник.
   И Кмициц, и Оленька, склонив головы и спрятав лица в  ладонях,  молча
стояли рядом, и каждый слышал стук сердца другого - так сильно их сердца
бились. Наконец пан Анджей заговорил первый:
   - Слава Иисусу Христу!
   - Во веки веков... - вполголоса ответила Оленька.  И  больше  они  не
проронили ни слова.
   Меж тем ксендз  начал  проповедь;  Кмициц  слушал  его,  но,  как  ни
старался, ничего не слышал и не понимал. Вот она, его желанная,  та,  по
ком он тосковал столько лет, кем полны  были  мысли  его  и  чувства,  -
здесь, рядом. Он ощущал ее близость, но даже  взгляда  не  смел  на  нее
поднять,  потому  что  был  в  костеле,  и   лишь,   полузакрыв   глаза,
прислушивался к ее дыханью.
   - Оленька, Оленька рядом со мной! - беззвучно повторял он. -  Господь
повелел во храме встретиться после разлуки...
   И в мыслях его, и в  сердце  неумолчно  звучало:  "Оленька!  Оленька!
Оленька!"
   Горло пана Анджея сжималось от радостных рыданий; сдерживая слезы, он
отдавался благодарственной молитве и от волнения едва не терял сознания.
   А она по-прежнему стояла на коленях, закрыв лицо руками.
   Ксендз закончил проповедь и сошел с амвона.
   Внезапно перед костелом раздался лязг оружия и  топот  копыт.  Кто-то
крикнул с порога: "Лауданцы вернулись!" - и тотчас по  костелу  пробежал
шепот, потом голоса стали громче, и вот уже с  разных  сторон  понеслись
крики:
   - Лауда! Лауда!
   Толпа всколыхнулась, всё головы разом повернулись к дверям.
   А  в  дверях  уже  яблоку  негде  было  упасть  -  в  костел  входили
вооруженные воины.  Впереди,  позвякивая  шпорами,  шли  Володыёвский  и
Заглоба. Толпа перед ними расступилась, и они, пройдя через  весь  храм,
преклонили колена перед алтарем, прочли  краткую  молитву  и  затем  оба
вошли в ризницу.
   Лауданцы остановились посреди костела, ни  с  кем  не  здороваясь  из
почтения к святому месту.
   Ах, что это была за картина!  Грозные  обветренные  лица,  изнуренные
трудами ратной  жизни,  посеченные  шведскими,  немецкими,  венгерскими,
валашскими саблями. Вся история войны и  славных  деяний  богобоязненной
Лауды была запечатлена на них мечом  врага.  Вот  угрюмые  Бутрымы,  вот
Стакьяны, Домашевичи, Гостевичи - всех понемногу.  Едва  лишь  четвертая
часть из тех лауданцев, что  когда-то  ушли  с  Володыёвским,  вернулась
обратно.
   Многие  жены  тщетно  ищут  своих   мужей,   многие   старцы   тщетно
высматривают сыновей, и все громче становится плач, ибо  те,  что  нашли
своих, тоже плачут - от  радости.  Со  всех  сторон  несутся  под  своды
костела рыданья; нет-нет,  чей-нибудь  голос  выкрикнет  дорогое  имя  и
смолкнет, а воины стоят в сиянии своей славы, опершись на мечи, но  и  у
них по суровым шрамам катятся в густые усы слезы.
   Но вот в дверях ризницы прозвенел колокольчик,  и  утихли  рыданья  и
гомон. Все опустились на колени; вышел ксендз со святыми дарами, за  ним
Володыёвский и Заглоба, облаченные в стихари, и началась служба.
   Но ксендз тоже был взволнован, и, когда  в  первый  раз  обратился  к
прихожанам со словами: "Dominus vobiscum!" <Господь  с  вами!  (лат.).>,
голос его дрогнул; когда же он принялся читать святое  Евангелие  и  все
сабли разом обнажились в знак того, что  Лауда  всегда  готова  защищать
веру, а в костеле посветлело от блеска стали, то едва сумел дочитать  до
конца.
   Потом все с благоговейным одушевлением пропели "Святый боже", и месса
закончилась,  но  ксендз,  спрятав  святые  дары  в  ковчежец  и  прочтя
последнюю молитву, вновь повернулся лицом к собравшимся в знак того, что
хочет говорить.
   Сделалось тихо; ксендз сначала в теплых  словах  поздравил  воинов  с
возвращением, а затем  объявил,  что  сейчас  будет  прочитано  послание
короля, привезенное полковником лауданской хоругви.
   Стало еще тише, и вот от алтаря на весь храм прозвучало:
   -  "Мы,  Ян  Казимир,  король  Польский,  Великий  князь   Литовский,
Мазовецкий, Прусский и проч. и проч. во имя  отца,  и  сына,  и  святого
духа, аминь.
   Яко мерзостные злодеяния дурных людей противу  королевской  власти  и
отечества прежде, нежели содеявшие их пред небесным судом предстанут, на
земле подлежат наказанью, точно так же,  вящей  справедливости  ради,  и
добродетели надлежит награда, каковая самое  добродетель  блеском  славы
должна  украсить,  а  потомков  побудить  во  всем  следовать  достойным
примерам.
   Посему доводим до сведения всего рыцарского сословия, то  бишь  людей
военного  и  гражданского  звания,   исправляющих   должности   cuiusvis
dignitatis et praeeminentiae <Любого ранга  и  достоинства  (лат.).>,  а
также всех граждан Великого  княжества  Литовского  и  нашего  Жмудского
староства, что, каковы бы ни были gravamina <Вины (лат.).><  последующих
заслуг и подвигов, должны быть вычеркнуты из памяти людской, дабы впредь
ни в какой мере не умаляли чести и  славы  вышепоименованного  хорунжего
оршанского".
   Тут ксендз прервал чтение и взглянул на скамью, где сидел пан Анджей,
а тот привстал на минуту и снова сел, откинув голову на спинку скамьи, и
закрыл глаза, словно в беспамятстве.
   А все взоры устремились, на него, все уста зашептали:
   - Пан Кмициц! Кмициц! Кмициц!.. Вон там, возле Биллевичей!
   Но ксендз дал знак рукой и среди гробовой тишины стал читать дальше:
   -  "Упомянутый  хорунжий  оршанский,  хотя  и   примкнул   в   начале
злосчастного шведского нашествия к князю воеводе, но поступил таково  не
корысти ради, а из подлинной любви к отечеству, введенный в  заблуждение
уговорами князя воеводы, будто к salutis Reipublicae <Спасению отечества
(лат.).> лишь один есть путь - тот, на который вступил сам князь!
   Прибыв же к князю Богуславу, который, почитая его изменником, во всех

Страницы: «« « 410   411   412   413   414   415   416   417   418  419   420   421   422   423   424   425   426   427   428  » »»
2007-2013. Электронные книги - учебники. Сенкевич Генрик, Потоп. Пан Володыевский. Огнем и мечом.