давало почву для похвал в адрес этой системы со стороны ее сторонников и
критики -- со стороны врагов.
Милль, однако, считал, что свободная система на самом деле не способна
реализовать ни свои преимущества, на которые так рассчитывала одна из сторон,
ни недостатки, на которые обращала внимание противоположная сторона. По
истечении периода адаптации, считал Милль, мы обнаружили бы, что все денежное
обращение сконцентрировалось в руках некоторого числа банков, причем в
совокупности их поведение и кредитные услуги оказались бы почти в точности
такими же, как поведение и услуги единственного банка в прежней системе.
Отдельно взятый банк мог увеличить свою эмиссию и удержать ее на новом уровне
лишь в течение ничтожно короткого промежутка времени, поскольку он сразу терял
бы свои резервы в пользу других банков. Рост объемов кредитования мог иметь
место лишь в том случае, если он вызывался какими-либо общими, одновременно
действующими на все банки причинами. Но ведь в точности такой же эффект эти
причины оказали бы и на единственный банк в рамках унитарной системы.
Следовательно, с точки зрения практической, значительных различий между двумя
этими системами не существовало. [См. "Evidence", т. V, с. 592--593. См. также
свидетельства Миля перед Английской Выборной Комиссией по Банковскому
законодательству (English Select Committee on the Bank Acts, 1857, Q. 2039).]
То, что Бэйджхот, напротив, считал различия между двумя системами реальными и
значительными, становится понятным из его статей в журнале "Экономист", а
также из опубликованной им в 1873 г. книги "Lombard Street". В первую очередь,
преимущество большого количества местных состояло в гораздо более быстром
распространении банковского бизнеса по территории страны. Система распыленной
банковской эмиссии готовит почву для депозитного бизнеса, воспитывая у людей
доверие к банкам. Такого доверия гораздо легче добиться через эмиссию банкнот,
поскольку банкам в этом случае принадлежит гораздо больше инициативы, нежели в
условиях чисто депозитного бизнеса. Более того, такая система оказалась бы
лучше приспособленной и к кредитному бизнесу. Это было связано с тем, что
владельцы небольших провинциальных банков обычно были из тех же самых мест,
где находились их банки, а потому хорошо знали местные условия и, таким
образом, обладали более выгодной позицией при оценке степени рискованности
кредитования тех или иных фирм либо частных лиц. Каковы бы ни были недостатки
местных эмиссионных банков, следует признать, что в самом начале своего
существования они все же сыграли очень важную роль, даже если мы и не хотим
сейчас возвращения к такой системе. Именно благодаря тому, что Англия в
прежние времена обладала распыленной эмиссионной системой, говорил Бэйджхот,
нам удалось опередить остальные страны во всех сферах банковского бизнеса.
Следует признать, что с того момента, как страна добивается успехов в развитии
бумажного обращения и других сфер банковского бизнеса, для которых оно служит
прелюдией, какими бы средствами и в какие сроки это бы ни достигалось, выбор
между одним или множеством эмиссионных банков перестает иметь столь важное
практическое значение. Бэйджхот в связи с этим всегда рассматривал как
абстрактный вопрос о том, является ли целесообразным в принципе дарование
монопольных прав и как именно это происходит впервые.
Соответственно, по мнению Бэйджхота, планы братьев Перейр основать в Париже
еще один банк, примерно равный по силам Банку Франции, были беспочвенны,
поскольку Париж к тому времени уже привык к существовавшему обращению банкнот.
Да и вообще, считал Бэйджхот, планы эти должны были восприниматься весьма
скептически, поскольку исходили от тех людей, которые выступали против роста
учетной ставки. Что касается банковского бизнеса во французской провинции, то
было очевидно, что развитие там сети банков было гораздо более скромным,
нежели в Англии и Шотландии.
По мнению Бэйджхота, это было следствием недостатка местных эмиссий во
Франции. Тем не менее он не чувствовал вполне оправданными призывы
возвратиться к некоему подобию прежней системы областных банков, поскольку,
как он замечал с некоторой долей цинизма, "мы можем установить следующий
принцип: всякие кредитные деньги, разрешенные к выпуску во Франции, должны
обладать способностью стать законным средством платежа на следующий же день
после революции [см. The Economist, February 11th, 1865, р. 158].
Однако, абстрагируясь от вопроса целесообразности, Бэйджхот был вполне уверен,
что для страны, начинающей "с чистого листа", лучше принять мультирезервную
систему наподобие нью-йоркской, чем систему привилегированной монополии типа
существовавших в Англии или Франции, в сущности, являвшихся централизованными
резервными системами. [В Германии Прусский Банк еще не являлся банком банков,
хранящим золотые резервы других банков, и в этом смысле отличался от Банков
Англии и Франции. См. Nasse, "Die Preussische Bank, etc.", с. 59.] Еще не
всеми был вполне осознан тот факт, что Банковский Департамент Банка Англии
хранил у себя все резервы наличности для обеспечения банковских обязательств
страны, и важно было понять, как этот факт влияет на положение Банка Англии.
Англия выработала такую систему, при которой единственный институт удерживал в
своих руках не только весь золотой резерв (резерв для обеспечения банкнот), но
и, кроме того, все банковские резервы (резервы для обеспечения депозитов). Эта
ситуация стала результатом того привилегированного положения, в которое Банк
Англии был поставлен благодаря вмешательству государства. "Естественная
система -- то есть та, к которой бы привело развитие событий, если бы
правительство оставило в покое банковскую сферу, -- это система большого числа
банков равного либо не слишком разного размера." ["Lombard Street", p. 66.]
Вместо этого Англия получила центральный банк, и ее централизованная система
приобрела определенные черты, таящие в себе опасность, если к ним не
относиться с должной степенью осторожности. Эти черты и отличало
централизованную систему от децентрализованной мультирезервной системы.
Наиболее ярко отличия централизованной системы проявлялись в двух моментах:
во-первых, в воздействии на совокупную величину золотых резервов банковской
системы в целом и, во-вторых, в опоре на "кредитора в последней инстанции".
При этой системе коммерческие банки, вместо того, чтобы самостоятельно хранить
свои резервы, держали их в банкнотах Банка Англии либо в виде прав на таковые
через свои депозиты в Банк Англии. Каждый из банков при определении
оптимальной пропорции между более ликвидной и менее ликвидной частями своих
активов, чтобы обеспечить необходимый уровень ликвидности активов в целом,
исходил из того, что депонированные в Банк Англии средства "так же хороши, как
и наличные". Поэтому, в соответствии с расчетами коммерческих банков, их
совокупные наличные резервы, кроме тех наличных денег, что хранились в
банковских кассах, включали и всю сумму депозитов коммерческих банков в Банке
Англии. Однако поскольку последний выдавал часть резервов коммерческих банков
в кредит, количество наличных банкнот в Банковском Департаменте, которыми он
реально располагал в какой-либо фиксированный момент времени, составляло лишь
треть или половину суммы его депозитных обязательств. Фактическое объединение
резервов всех банков означало, что в нормальных условиях Банк Англии мог
рассчитывать на компенсацию средств, снятых одним из банков, средствами, тут