действующими на одной и той же территории банками, межбанковский контроль в
подобной системе оказывается весьма эффективным.]
Примерно одновременно с этим в свет вышла первая публикация ["Bankenand
Krisen", 1863] автора, пользовавшегося незаслуженно скромной известностью
среди германской публики. Речь идет о Филипе Йозефе Гайере (Philip Joseph
Geyer). Как и Телькампф, он был сторонником денежной теории в ее наиболее
жестком варианте. Он начал с тезиса о том, что количество денег в обращении
всегда должно оставаться на неизменном уровне [там же, с. 7]. Всякое же
отклонение от такого порядка вещей Гайер считал следствием выпуска банками
необеспеченных золотом банкнот. Гайер считал, что лишь полностью обеспеченная
эмиссия представляет собой "реальный" экономический фактор, в то время как
необеспеченная ее часть привносит в действие экономического механизма
"искусственный" капитал (kunstliches Kapital). Если объем искусственного
капитала в обращении превысит массу свободного реального (naturliches)
капитала, происходит кризис перепроизводства [там же, с. 33 и далее]. Будучи
ярым противником свободы банковской эмиссии, Гайер в то же время выступал за
свободу учреждения депозитных банков, которые были призваны аккумулировать и
пускать в дело свободные реальные сбережения. Такой ход событий, по мнению
Гайера, давал возможность избежать выпуска необеспеченных векселей.
После кризиса 1857 г., во время которого Банк Англии действовал в качестве
кредитора в последней инстанции, даже в Германии стали ощущаться изменения в
доводах сторонников централизации в банковской сфере. Приверженцы сильного
центрального банка перестали выступать в поддержку централизованной системы
лишь на том основании, что она, по их мнению, была единственным способом
удержать вексельную эмиссию в необходимых пределах, и начали акцентировать
внимание на финансировании во времена паники. Такая точка зрения была точно
сформулирована профессором Нассе (Nasse) в памфлете, увидевшем свет в начале
1866 г. ["Die Preussische Bank and die Ausdehnbung thres Geschaftskreises in
Deutschland", 1866]. В то время как мелкие эмитенты во времена кризисов теряли
всякое доверие публики, векселя центрального банка продолжали служить нуждам
внутреннего денежного обращения. Таким образом, ликвидируя необходимость
борьбы с внутренней утечкой золота, помимо принятия мер против его оттока за
рубеж, центральный банк снижал тяжесть кризиса. Вследствие этих причин Нассе
поддерживал идею превращения Прусского Банка в центральный банк. Кроме того,
он критиковал Закон Пила, лишавший центральный банк возможности заполнить
образовавшиеся во время кризиса прорехи кредитной системы. Эта критика была
направлена против законопроекта, только что представленного на суд прусских
законодателей Михаэлисом, предлагавшего ограничить фидуциарную эмиссию
Прусского Банка.
На первый взгляд может показаться странным, что подобный законопроект получил
поддержку от Михаэлиса, всегда выступавшего за полнейшую свободу эмиссионных
банков и минимальное законодательное вмешательство в банковскую сферу. Тем не
менее, Михаэлис действовал полностью в русле своих главных воззрений. Там, где
существует множество банков, их эмиссия подвержена автоматическому контролю. В
случае же привилегированной монополии такой механизм отсутствует, вследствие
чего необходимо ввести внешний ограничитель ["Volkswirtschaftliche Schriften,"
т. П, с. 383; соответствующий абзац отсутствовал в статье ("Banken and
Depositen") в том виде, в каком она была опубликована в "Vierteljahrschrift"
Фаухера].
Нассе соглашался с Михаэлисом в том, что обеспечение банкнот должно в
максимальной степени базироваться на "банковской массе" (краткосрочных
активах). Это исключало возможность использования для обеспечения
государственные ценные бумаги и входило в прямое противоречие с Законом Пила,
который рассматривал таковые в качестве единственно возможного средства
обеспечения фидуциарной эмиссии. [Как пояснял Нассе, причина этого состояла в
том, что ценные бумаги прусского правительства были гораздо менее надежны,
нежели бумаги английского правительства, и часто могли быть реализованы лишь
со значительными потерями стоимости. Нассе даже предлагал Прусскому Банку
инвестировать свободные средства в векселя Английского Казначейства.]
Гайер и Телькампф развили свои мысли в 1867 г. [Р. G. Geyer, "Theorie and
Praxis des Zettelnankwesens nebst einer Charakteristik der Englischen,
Franzosischen and Preussischen Bank", 1867; J. L Tellkampf, "Die Prinzipien
des Geld-und Bankwesens", 1867] Гайер сформулировал два главных недостатка
существовавшей тогда банковской системы. Во-первых, порождая "искусственный
капитал" в объеме, приводящем к образованию чрезмерного количества капитала в
обращении, она создавала предпосылки для возникновения торговых кризисов и
стимулировала циклическую динамику производства. Во-вторых, спровоцировав
кризис, она усугубляла положение, сокращая объемы кредитования и вызывая
вынужденную продажу товаров. Объяснение, данное Гайером происхождению бумов,
оказалось весьма близким современным воззрениям австрийской школы о
"сверхинвестициях". Ему, однако, так и не удалось дать сколько-нибудь
удовлетворительное объяснение непосредственным причинам кризиса и депрессии.
Логика Гайера приводит к теории недопотребления. Результатом избыточного
предложения капитала становится перепроизводство потребительских товаров,
которые не могут быть поглощены рынком, поскольку спрос на них может
увеличиться только с падением цен. Разумеется, более дешевый капитал означает
уменьшение процентной ставки. Однако этот элемент издержек настолько мал, что
вряд ли может оказать существенное влияние на конечные цены потребительских
товаров.
Гайер рассматривал банковскую теорию с позиций, близких современной теории
равенства инвестиций и реальных сбережений. Трудности, сопровождающие
разрешение банковского вопроса, считал Гайер, лежат не столько в теории,
сколько в практике [там же, с. 227]. Теория однозначно считает, что
необеспеченная эмиссия должна быть приведена в равновесие с объемом свободного
капитала, однако, поскольку этот объем нам неизвестен, сознательно достичь
такого равновесия невозможно. Из этого Гайер сделал вывод, что следует вообще
прекратить эмиссию необеспеченных банкнот, а свободный капитал лучше
привлекать через развитие депозитного бизнеса. В переходный момент сокращение
массы искусственных банковских денег должно строго соответствовать росту
депозитов. Для достижения такой согласованности эмиссия должна быть
централизована в руках единственного института. Гайер понимал, что даже в
условиях единообразия эмиссионной деятельности сложности интернационального
характера все же останутся в силе. Односторонний отказ какой-либо страны от
"искусственного банковского капитала" стал бы бесцельным и, вместе с тем,
весьма хлопотным занятием, поскольку решившаяся на такой шаг страна оказалась
бы под воздействием преумножения банковского капитала в других государствах и
вряд ли устояла бы перед их более низкими процентными ставками.
Закон Пила также не являлся достойным разрешением проблемы, поскольку он не
доводил принципов денежной теории до логического конца. Следовало бы либо
запретить необеспеченную эмиссию как таковую, либо приравнять ее размер к