самим Бонами Прайсом, не принес ничего особенно нового. См. его "Principles of
Currency," 1869.] Вдобавок к этому, благодаря проведению Банковского Опроса,
между английскими и французскими экономистами были установлены и прямые
контакты. Бэйджхот был призван для личного свидетельствования перед Комиссией,
а Хэнки, Ньюмарч, Паттерсон и Дж. С. Милль представили свои письменные
меморандумы. Воловски посетил Лондон в 1866 г. и присутствовал на собрании
Клуба Политической Экономии. На этом собрании Бэйджхот зачитал статью,
призванную ответить на вопрос, "следует ли доверить заботу о соответствии
золотых резервов банковским обязательствам какому-то одному банку, либо
следует распределить эту ответственность между несколькими банками?" [См.
"Political Economy Club, Centenary Volume", Vol. VI, c. 86]
Реакция в Англии на новость о том, что Банк Франции принял политику изменения
учетной ставки в ответ на движение золотых резервов, была в целом
положительной. "Экономист" провозгласил это событие долгожданным признанием
принципов, которые журнал отстаивал на своих страницах в течение многих лет.
Теория учетной ставки, в то время пока еще не вполне разработанная в части
объяснения всех последствий применения этого инструмента и, в особенности, его
воздействия на структуру цен и доходов страны, получила в Англии довольно
широкое распространение. Произошло это под влиянием работ Мак-Леода ['Theory
and Practice of Banking", 1865] и Гошена ["Foreign Exchanges", 1861],
которым-таки удалось показать миру банковского бизнеса, что учетная ставка
может быть использована в качестве средства воздействия на платежный баланс и
золотые потоки.
Гошен подверг критике французскую школу низкой учетной ставки [в статье "Seven
Per Cent", опубликованной в Edinburgh Review за январь 1865 г. и затем
воспроизведенной в книге Гошена "Essays and Addresses on Economic Questions"].
Он настаивал на том, что высокая учетная ставка во Франции на протяжении
нескольких предшествующих лет должна восприниматься отнюдь не как результат
вмешательства в естественное развитие событий, на чем настаивали братья
Перейр, а как результат свободной игры, что привело к росту спроса на
свободный капитал и, следовательно, к росту цен на него.
Тем не менее, в Англии существовали и сторонники братьев Перейр. Наиболее
известным среди них был журналист по имени Паттерсон, авторитет которого был
столь высок, что ему даже было предложено представить свой меморандум на
рассмотрение Французской Комиссии [см. "Evidence", т. V, p. 559]. Он
распространил на ситуацию с Банком Англии мнение о том, что увеличение им
учетной ставки обусловлено именно существованием монополии на эмиссионную
деятельность и попытками монополиста максимизировать свою прибыль. Изменения
учетной ставки представлялись Паттерсону безусловным злом, избегать которое
следовало любыми средствами всегда и везде, за исключением случая свободной
эмиссионной деятельности, когда эти изменения становились "естественными"
["The Economy of Capital", 1864]. Против монополии Банка Англии выступил и
Гатри (Guthrie) ["Bank Monopoly, The Cause of Commercial Crises", 1864].
Зачастую противореча сам себе, он, тем не менее, привлек внимание публики к
одному из важных аспектов функционирования свободной системы, при которой
резервы были бы рассредоточены среди множества банков. Гатри считал, что в
условиях свободы, когда каждый из банков должен иметь собственные золотые
резервы, связь между банковскими запасами золота и эмиссией оказалась бы куда
более тесной. В этой ситуации сверхэмиссия и порождаемый ею отток драгоценных
металлов могли бы быть приостановлены еще до того момента, когда они стали бы
представлять реальную угрозу. В случае проявления подобной тенденции Гатри
предполагал следующее развитие событий. "Все банки, будучи одновременно
дилерами на рынках золота и кредитов, и храня лишь то количество золота,
которое необходимо для ведения собственною бизнеса, моментально почувствовали
бы исчезновение золота из своих сейфов, и были бы вынуждены, независимо от
объемов эмиссии и депозитов, в тот же момент урезать объемы кредитования, дабы
те соответствовали количеству наличности, находящейся в распоряжении банков."
[Там же, с. 41] Это означало бы, что в условиях свободной системы банки были
бы не в состоянии избежать жесткого следования правилам золотого стандарта и
принципам обращения бумажных денег. Любопытно, однако, что общий смысл этих
высказываний противоречил тезису самого же Гатри об ошибочности политики Банка
Англии. Тезис этот сводился к тому, что вместо того, чтобы удерживать цену
золота на фиксированном уровне, Банку Англии следовало бы позволить этой цене
колебаться в соответствии с изменением спроса и предложения, как это
происходит с ценой любого другого товара. По мнению Гатри, именно монополия
Банка Англии служила главной причиной экономических кризисов. Мак-Леод
придерживался того же мнения, хотя так и не смог убедительно обосновать его
[см. его "Theory and Practice of Banking", Vol. I (c. 479 в издании 1902 г.)].
Еще одной чертой научной мысли континентальной Европы того времени,
проявившейся и в Англии, была резкая критика в адрес всякой фидуциарной
эмиссии. Во главе группы европейских критиков стояли Цернуччи и Модест во
Франции, а также Телькампф и Гайер -- в Германии. В Англии эти взгляды
пропагандировал Эдмунд Филиппс (Edmund Philipps) ["A Plea for the Reform of
the British Currency and the Bank of England Charter", 1861]. Хронологически
его работы предвосхитили деятельность его коллег из континентальной Европы, за
исключением Телькампфа. При этом, однако, они привлекли к себе гораздо меньше
внимания. Филиппс считал, что пока Банк Англии выпускает больше банкнот, чем
количество золота, которое имеется в его распоряжении для их погашения, он
будет вынужден иногда внезапно отзывать часть банкнот и поднимать учетную
ставку. Рассуждая далее, Филиппс предполагал, что если даже Банк Англии не
согласится принять условие поддержания конвертируемости в толковании Филиппса,
любой из акционерных банков с радостью пойдет на это [там же, с. 11]. Однако
аргумент этот так и не нашел своих приверженцев в Англии и остался практически
незамеченным.
Вернемся к более общим аспектам проблемы выбора между единообразием и
плюрализмом в банковской эмиссии. Замечания Бэйджхота перед Французской
Комиссией ограничивались специфическими вопросами, имеющими отношение только к
Франции. Он считал, что французская система была хуже английской, поскольку в
Англии всякий городок имел два или три банка, что создавало такие условия для
сбора и использования сбережений, которые отсутствовали во Франции. На вопрос
о том, какая из банковских систем, единообразие либо плюрализм, представлялась
ему наилучшей для Англии, Бэйджхот отвечал, что на тот момент это было
безразлично. Результат, к которому должно было вести банковское многообразие в
Англии, уже был достигнут: привлечение свободных сбережений и предотвращение
их бесцельной растраты было к тому времени хорошо налажено. Теоретические же
споры, добавил Бэйджхот, я здесь вести не должен ["Evidence", т. I, с. 35].
Дж. С. Милль заметил в своем меморандуме, адресованном организаторам
Банковского Опроса во Франции, что важность выбора между единообразием и
плюрализмом в банковской сфере вообще сильно преувеличена. Всеми признавалось,
что плюралистская система ведет к развитию кредитной сети. Это одновременно