признавался, что не может зайти столь далеко в своих претензиях и требовать
режима полной свободы для эмиссионных и кредитных институтов. Это признание
одного из адептов свободной торговли во Франции стало важным козырем в руках
сторонников ограничений. [Шевалье представлял Францию на переговорах по поводу
франко-английского Торгового Договора (Commercial Treaty) в 1660 г.;
английскую сторону на переговорах представлял Кобден (Cobden).]
Дальнейший вклад в дискуссию стал результатом необходимости ответа на
пропагандистские писания анонимных памфлетистов [Reorganisation des Banques:
Legalite et Urgence d'une Reforme", 1861; "Reorganisation du systeme des
banques: Banque de France, Banque de Savoie", 1863; позже было установлено,
что оба памфлета были написаны братьями Перейр (Pereire)] по поводу дела Банка
Савоя, а также предпринятыми атаками на Банк Франции. [См. также Gustave
Marqfoy, "La Banque de France dans ses rapports avec le credit et la
circulation", 1862. В этой работе было заявлено, что в обязанности Банка
Франции входит удержание цен на кредиты на неизменном уровне путем
противодействия любым тенденциям роста рыночной ставки процента за счет
изменения своей кредитной политики.] К 1864 г. дискуссия достигла своего пика.
Контрнаступление на памфлеты и вообще на разговоры о плюрализме, пусть даже и
в усеченном его виде, было открыто Виктором Боннэ (Victor Bonnet) ["La Liberte
des ftinques d 'Emission et le Taux de FInteret" в La Revue des Deux Mondes,
Tome XLIX за 1 января 1864 г.]. Рассмотрев старую систему областных банков, он
пришел к выводу, что в ситуации множества банков банкноты каждого из них не
покидают пределов некоторой местности. Всякий, кто желает сделать платеж в
другой провинции, должен обращаться к банкнотам местного банка, что сопряжено
с теми же самыми проблемами, которые возникают при покупке иностранной валюты
для зарубежных платежей. Преимущество единственного эмитента, таким образом,
заключается в том, что всех этих проблем можно избежать, поскольку банкноты
этого эмитента принимаются повсеместно. Именно этим обстоятельством Боннэ
объяснил тот факт, что с момента ликвидации областных банков готовность людей
принимать банкноты существенно возросла, а совокупное обращение -- расширилось
в значительных масштабах. Впрочем, этот аргумент против плюралистской системы
был на деле лишен всякого смысла, поскольку игнорировал тот факт, что по
закону областные банки были лишены всяких нормальных механизмов взаимообмена
банкнотами. Боннэ воспроизвел и аргумент, использовавшийся в Англии после
кризиса 1825 г.: если существует несколько банков, то положение каждого из них
зависит от положения другого, и если начнется паника по отношению к одному из
них, это в той или иной степени затронет и остальные; если же имеется один
банк, как Банк Франции, то он располагает гораздо большим доверием со стороны
общества, что позволяет избежать паники и сделать более стабильным
функционирование всей кредитной системы.
Одновременно с этим новую атаку на Банк Франции предпринял Исаак Перейр ["La
Banque de France et l'Organisation du Credit en France" (1864)]. Перейр
подверг критике политику увеличения учетной ставки ради защиты металлических
резервов, предложив взамен вначале реализовать капитал банка и, если это
окажется недостаточным, увеличить его капитал. Вырученные таким образом
средства позволили бы банку приобрести золото для пополнения своих резервов.
Кроме того, Перейр отверг существование какой-либо необходимости увеличивать
ставку процента во Франции, в то время как это делала соседняя страна
(например, Англия) [там же, c. 40]. По его мнению, учетная ставка должна была
оставаться неизменной на уровне 3% [там же, с. 73]. Весьма схожей позиции
придерживался и парижский банкир Морис Обри (Maurice Aubry) ["Les Banques
d'Emission et d'Escompte" (1864)]. Его книга являет собой прекрасный пример
точки зрения, заключающейся в том, что ключевой функцией эмиссионных банков
является удержание ставки процента на низком уровне. Эта доктрина, популярная
еще со времен Наполеона [Французские сторонники низкой ставки процента часто
ссылались на слова Наполеона, обращенные в 1808 г. к Министру Финансов Мольену
(Mollien): "Вы должны сообщить Управляющему Банком и его регентам (членам
Генерального Совета Банка -Прим. перев.), что им следует выбить золотыми
буквами на своих скрижалях следующее: Какова цель Банка Франции? Выдавать
кредиты всем торговым домам под 4%.] не только во Франции, но и в Германии,
привела бы к "кредитной инфляции", если бы была задействована в качестве
банковской политики. Обри основывал свою критику в адрес Банка Франции на том,
что исключительное право на эмиссию банкнот было даровано одному лишь ему,
чтобы тот способствовал созданию дешевого кредита [там же, с. 10]; таким
образом, взимание высокой ставки Банком было весьма некорректным. В этом
смысле положение Банка Франции весьма отличалось от ситуации, в которой
находился Банк Англии. В то время как последний имел полное право использовать
учетную ставку в качестве инструмента контроля за движением денег, Банк
Франции не мог себе этого позволить, поскольку в обязанности ему вменялось
удержание процента на низком уровне [там же, с. 127--128]. В связи с этим в
качестве альтернативы Обри также предлагал в кризисные времена обращаться к
акционерам с призывом обеспечить дополнительный капитал, и возвращать им его
обратно, когда нужда в нем отпадет [там же, с. 172--173].
Перейр ни в коем случае не был сторонником свободы вхождения в эмиссионный
бизнес [там же, с. 6]. Он ограничивал свои требования учреждением лишь одного
института, который соперничал бы с Банком Франции, и, таким образом, привел бы
к замене монополии последнего на дуополию [там же, с. 115].
Обри же хотел сохранить монополию, и, похоже, что причиной этого желания была
всего лишь вера в королевскую привилегию на чеканку монет [там же, с. 55], а
значит, и на эмиссию банкнот. По мнению Обри, это положение являлось одной из
основополагающих аксиом политической экономии. Немногим позже Этьен Дюран
(Etienne Duran) ["Encore la Question des Banques", 1865] подчеркивал, что
именно исключительное право королевской власти на эмиссию бумажных денег
привело к тому, что многие страны столкнулись с катастрофическими
последствиями этой эмиссии. Таким образом, чудовищной ошибкой было упрекать
теорию свободного банковского бизнеса в просчетах, единственной причиной
которых было существование королевской привилегии.
Мысль о свободном банковском деле ассоциировалась в головах многих людей с
ситуацией, в которой каждый встречный становился эмитентом банкнот. Сложности
обращения банкнот бесчисленных банков казались им неразрешимыми, зато вполне
вероятной представлялась опасность, что недобросовестным фирмам удастся
воспользоваться огромным разнообразием банкнот, а люди будут практически
лишены возможности контролировать качество всех банкнот, которые они вынуждены
принимать. Именно подобные аргументы в пользу единообразия банковской эмиссии
использовались теми из сторонников ограничений, которые не сумели отойти от
чисто политических рассуждений о королевской привилегии. Так, например, Адольф
д'Эйшталь (Adolphe d'Eichtal) ["De la Monnaie de Papier et des Banques
d'Emission", 1864] говорил, что государство вмешивается в банковскую сферу с
тем, чтобы обеспечить гарантии для населения, поскольку возможности держателя
банкнот знать реальное положение дел должника за редким исключением равны нулю