сверхэмиссии, и, следовательно, доля банкнот, которая предъявляется для
погашения в банк, явившийся причиной избыточной эмиссии, равняется доле,
предъявляемой всем остальным. [Было бы более логично предположить, что
пропорция, в которой банкноты будут возвращены в каждый из банков, равна доле
банкнот этого банка в совокупном обращении.] Последние, таким образом,
вынуждены нести на себе часть бремени сверхэмиссии, и, пожелай они удержать
свои резервы на прежнем уровне, им бы пришлось сократить масштабы собственной
эмиссии. Что же касается банка-экспансиониста, он сможет и дальше покушаться
на чужие резервы. Маловероятно, что банки станут бесконечно мириться с потерей
сферы своего влияния и растратой резервов, поскольку, доведенный до своего
логического предела, этот процесс, в конце концов, закончится их истощением и
фактической монополией банка-экспансиониста. Банки, таким образом, будут
просто вынуждены последовать политике экспансии в целях самозащиты. Отсюда
следует, что, если хотя бы один банк решится на проведение подобной политики,
она станет всеобщей. Обнаружить утечку золота на ранних стадиях развития
событий не удастся, а возникшие значительные масштабы сверхэмиссии, в конце
концов, приведут к чрезвычайно тяжелому кризису.
Смысл тезиса Мак-Куллоха заключается в том, что отнюдь не банк-экспансионист
подчинен контролю со стороны консервативных банков; напротив, последние
контролируются первым. Надо заметить, что Мак-Куллох при этом говорит
исключительно о предъявлении населением банкнот к погашению, то есть о том
механизме, который неизменно запаздывает. Ведь сверхэмиссия способна изменить
валютные курсы лишь после того, как она повлияет на структуру цен и
производства, посеяв при этом зерна кризиса. Мак-Куллох, таким образом,
полностью игнорировал идею Парнелла о действии механизма клиринга.
Мак-Куллох выдвинул еще один аргумент против свободы занятия эмиссионным
бизнесом. Он был связан не столько с вероятной сверхэмиссией вообще, сколько с
тем злом, которым грозит сверхэмиссия одного или нескольких банков. Очевидно,
что банкротство какого-либо банка несет убытки для определенной части
населения, а именно -- для владельцев выпущенных им банкнот.
По мнению Мак-Куллоха, государство должно регулировать банковский бизнес,
чтобы предотвратить такого рода убытки людей, неспособных различить банкноты
плохих и хороших банков. Бывает также, что люди обладают необходимой для
подобных выводов информацией, но не могут отказаться от получения выплат в
виде вызывающих сомнения банкнот из-за опасений не получить вообще ничего.
[Там же, с. 8--9. "Люди, не желающие вмешательства, заявляют, что, в отличие
от металлических денег, являющихся законным средством платежа, банкноты лишены
такой привилегии, и любой, кому они не нравятся, вправе не принимать их к
оплате; однако что бы ни было написано в законе, во многих местах на практике
они служат законным средством платежа и не могут быть отвергнуты без опасений
создать при этом множество неудобств для участвующих в сделке сторон. Следует
также заметить, что рабочие, женщины, дети и прочие группы населения, в разной
степени неспособные самостоятельно судить об устойчивости банковских
учреждений, тем не менее, имеют дело с деньгами и, таким образом, подвержены
риску быть обманутыми."] Это является убедительным аргументом за ограничение
хождения банкнот небольшого номинала. Ведь именно наиболее уязвимые группы
населения, как правило, имеют на руках лишь небольшую сумму (скажем, меньше 5
фунтов). На самом деле, основание для запрещения однофунтовых банкнот,
отмеченное самим Мак-Куллохом, состоит в более высокой вероятности допуска в
обращение поддельных банкнот мелкого номинала. [Естественно предположить, что
банкноты на мелкие суммы изучаются на предмет подделки менее тщательно, чем
банкноты крупного номинала.]
Другой тезис, для доказательства которого Мак-Куллох, впрочем, не привел почти
никаких аргументов, состоял в том, что, в то время как Банк Англии поддерживал
свои золотые резервы на уровне, соотносящемся с возможным спросом на металл в
период кризиса, в ситуации множества конкурирующих друг с другом банков ни
один из них не захотел бы взять на себя бремя общей ответственности и
понадеялся бы на усилия других.
В том виде, в котором этот тезис был выдвинут Мак-Куллохом, он был
неубедителен a priori, не имея в то же время и достаточных практических
оснований.
Вне всякого сомнения, находясь под впечатлением событий 1825 г., Мак-Куллох
высоко отзывался о возможностях институтов, подобных Банку Англии, способных
оказать помощь во время кризисов путем расширения эмиссии и предоставления
почти неограниченных кредитов переживающим трудные времена фирмам с устойчивой
репутацией. По мнению Мак-Куллоха, при альтернативной системе с несколькими
банками ни один из них не был бы в состоянии породить в других такую
уверенность в собственном могуществе и убедить всех принимать свои банкноты.
Во времена всеобщего недоверия все они были бы вынуждены сворачивать, а не
расширять свою деятельность.
В ответе Парнелла, основанном главным образом на критическом разборе политики
Банка Англии за предшествующие полвека, не содержалось каких-либо попыток
поспорить с главными аргументами Мак-Каллоха против диффузии эмиссионных прав.
Происходившие примерно в то же самое время события в Америке заставили
сформулировать свою позицию в отношении проблем эмиссионной деятельности и
американских исследователей. В начале 30-х годов значительный вклад в
дискуссию был внесен Элбертом Гэллэтином ["Considerations on the Currency and
Banking System of the United States", 1831]. При проведении анализа истории
американского банковского дела, он был, без сомнения, поражен частотой, с
которой банки приостанавливали свои выплаты, и наиболее интересовавшей
Гэллэтина темой стал поиск способов, позволивших бы удерживать банковскую
эмиссию в отведенных для нее пределах. Для этого он рекомендовал гораздо более
жестко лимитировать как объем эмиссии, так и размеры всех прочих обязательств,
разрешенных банку законом. [В качестве конкретного норматива он предложил,
чтобы объем займов не превышал собственные капиталы банка более, чем в два
раза. Это само по себе имело бы эффект ограничителя эмиссии, однако Гэллэтин
также рекомендовал особо лимитировать выпуск банкнот двумя третями от суммы
банковского капитала.] Гэллэтин считал, что наилучшим способом, который бы
позволил полностью избежать опасности потери банком платежеспособности, было
бы инвестирование средств банка в государственные ценные бумаги. [Впрочем,
реальное функционирование системы депонирования облигаций уже спустя некоторое
время продемонстрировало ошибочность этого тезиса.] Правда, он сомневался в
целесообразности такой политики для Соединенных Штатов ввиду небольшого объема
находящихся там в обращении государственных ценных бумаг. Как бы то ни было,
глубоко позитивное впечатление на Гэллэтина произвела шотландская банковская
система [там же, с. 94] с ее высокоразвитыми депозитным бизнесом и системой
выдачи наличных кредитов. [В определенной степени эта система соответствует
современному методу займа через овердрафт (method of loan by overdraft).]
Наиболее действенным методом предотвращения избыточной эмиссии Гэллэтин считал
практику частого межбанковского обмена банкнотами, с успехом опробованную в