Шотландии и применявшуюся альянсом Банков Бостона и Банком Соединенных Штатов
[там же, с. 95].
Несмотря на щедрые похвалы в адрес шотландской системы, Гэллэтин, тем не
менее, не поддерживал распространение свободной конкуренции за пределы
ссудного и депозитного бизнеса, то есть на эмиссионную сферу. Многие
современники Гэллэтина считали, что депозиты, в отличие от банкнот, не
оказывают никакого влияния на совокупное обращение и, следовательно, на цены.
Интересно, однако, что Гэллэтин подобной черты между депозитной сферой и
выпуском банкнот не проводил. Напротив, он специально оговаривался, что
"кредиты на текущих счетах, а также депозиты наших банков по своему
происхождению и функционированию совершенно идентичны банкнотам; у нас, таким
образом, нет другого выхода, как рассматривать сумму кредитов к выплате до
востребования, зафиксированных в балансах ряда банков, в качестве составной
части денежной массы Соединенных Штатов." [Там же, с. 31.] Не приходится
сомневаться в том, что Гэллэтин не только отчетливо понимал суть той роли в
совокупном обращении, которая принадлежала чекам, выписываемым по текущим
счетам, но и осознавал четкое сходство между выдачей новых займов путем
кредитования текущих счетов и выпуском в обращение банкнот. Вероятно,
критерием различия между банкнотами и депозитами Гэллэтин считал сферу их
признания (generality of acceptability). ["Отличие чеков от банковской эмиссии
состоит в том, что банкноты принимаются к платежу исключительно на основании
общего доверия к банкам, в то время как чеки -- на основании особого рода
доверия к выписавшему их лицу." См. Gallatin, "Suggestions on the Banks and
Currency of the Several United States, etc.", 1841, p. 13.]
Среди тех, кто прочел труды Гэллэтина, был и директор Банка Дж. У. Норман
["Remarks on Currency and Banking", 1833]. Норман отверг тезис Гэллэтина и
Пэрнелла о том, что механизм клиринга может служить эффективным средством
контроля за размерами банковской эмиссии. Ведь если стремление к экспансии
захватит все либо большинство банков, пояснял он, частые межбанковские обмены
банкнотами будут бесполезны с точки зрения контроля за сверхэмиссией,
поскольку клиринг в условиях синхронной экспансии банков не приведет к
изменению межбанковских балансов.
Сам Норман придерживался мнения, что те сферы банковского бизнеса, которые он
называл "истинными и законными его объектами", могут и должны быть
предоставлены свободной конкуренции [там же, с. 27 и с. 42]; выпуск же
банкнот, по его мнению, был одним случаем из ста, где существование монополии
должно было остаться незыблемым [там же, с. 25--26]. Поэтому Норман
придерживался идеи полной ликвидации всей эмиссии рядовых банков страны [там
же, с. 58].
Видимо, первым автором, давшим четкое объяснение причин, по которым
конкуренция в эмиссионной деятельности не может отождествляться с конкуренцией
в других сферах бизнеса, был С. Дж. Лойд (S. J. Loyd) (впоследствии Лорд
Оверстоун (Lord Overstone)). "Естественным благом, приносимым обществу
конкуренцией" -- говорил он, "является то, что она пробуждает в производителе
изобретательность и трудолюбие. Как следствие, общество снабжается товарами
наилучшим образом, как с точки зрения их качества, так и количества, и, к тому
же, по самым низким ценам. В то же время весь ущерб от просчетов производителя
несет он сам, а отнюдь не общество. Что же касается бумажных денег, то здесь
интересы общества лежат в совершенно другой плоскости. Целью здесь является
плавное сбалансированное регулирование количества денег в обращении,
зафиксированное законодательством. От последствий ошибок в этой сфере в
гораздо большей степени страдает именно общество, нежели сам эмитент." [Из
памфлета "Further Reflections on the State of the Currency and the Action of
the Bank of England", 1837, p. 49.]
Лойд, Норман и Мак-Куллох впоследствии стали видными представителями денежной
школы (currency school) и активными сторонниками Закона Пила. Поэтому их
присутствие их в лагере противников свободного вхождения в банковский бизнес
вполне объяснимо. Более странно обнаружить там Тука, который был одним из
лидеров Движения за свободу торговли и, кроме того, являлся наиболее видным
выразителем тех взглядов на деньги и кредит, которые впоследствии оформились в
так называемую банковскую школу (banking school). Представители этой школы
выступали против всяких законодательных ограничений на размер банковской
эмиссии, считая, что установление ее конкретного предела в зависимости от
рыночного спроса должно быть отдано на усмотрение органов, выпускающих
банкноты. Разделяя подобные взгляды [по крайней мере, до 1840 г.], Тук все же
оставался ярым противником внедрения свободной торговли в банковскую сферу.
"Что касается свободы бизнеса в банковской сфере в том смысле, как эта свобода
зачастую толкуется, -- говорил он, -- то здесь я согласен с одним американским
журналистом, который как-то заметил, что свободный бизнес в банковском деле
является синонимом свободы жульничества." Подобные претензии "ни в малейшей
степени не основываются на аргументах, сходных с теми, что используются в
требованиях о свободе конкуренции в производстве. Банковская сфера есть
область государственного регулирования, попадающая в сферу компетенции
полиции" ["History of Prices", 1838, Vol. III, p. 206]. Это высказывание Тука
бесконечное число раз цитировалось противниками свободы банковского бизнеса в
Европе, став для них неким подобием лозунга.
Массовые приостановки денежных выплат, имевшие место в 1837 г. в Америке,
привели к новому витку споров по другую сторону Атлантики. Впоследствии эти
споры оказали существенное влияние и на европейскую мысль. Двое авторов --
Ричард Хилдрет (Richard Hildreth) и Г. Ч. Кэйри (H. C. Carey) -- были особенно
категоричны в том, что события 1837 г. послужили сильным доводом в пользу
свободы банковского бизнеса. Хилдрет ["The History of Banks to which is added
a Demonstration of the Advantages and Necessity of Free Competition in the
Business of Banking", 1837] подверг резкой критике царивший в Америке дух
протекционизма, заявив, что, если бы свободной конкуренции было дозволено
сменить существовавшую систему политического вмешательства и монополизма,
последствия кризиса не были бы столь серьезны. В свою очередь, Кэри "The
Credit System in France, Great Britain, and the United States", 1838] встал на
защиту американской банковской системы, подчеркивая тот факт, что эта система,
не будучи, разумеется, безупречной во всех отношениях, предоставляла гораздо
больше услуг, чем банки любой другой страны. Кэри также утверждал, что
банкротства в Америке были гораздо более редким явлением, чем в Англии. [По
словам Кэри, с момента учреждения в Америке первых банков и до 1837 г. общее
число банкротств в этой стране так и не достигло аналогичной цифры для Англии
лишь за три года 1814--1816 гг.] Сравнивая банковские системы в различных
американских штатах, Кэри обнаружил, что в тех из них, где вхождение в
банковскую деятельность было наиболее беспрепятственным, случаи банкротств
были относительно редки. Это подтолкнуло Кэри к предположению, что сами
принципы ограничительной системы с неизбежностью ведут к чрезмерной банковской
экспансии. "Система привилегий в банковском деле, -- писал он, -- является