Великий князь отвечал: "Хочу отчину свою жаловать и оборонять, как отец  наш
и деды делали; и если придет на моего  наместника  много  жалоб,  то  я  его
обвиню перед вами". Отпустив посадников и бояр,  Василий  отправил  в  Псков
окольничего князя Петра Васильевича Великого и дьяка Далматова с приказанием
выслушать князя Оболенского с псковичами порознь и  помирить  их.  Посланные
возвратились и объявили, что псковичи с  наместником  не  мирятся,  приехали
опять посадники бить челом, чтоб государь дал им  другого  наместника,  а  с
Репнею прожить им нельзя. Тогда великий князь велел ехать к себе в  Новгород
Репне и  всем  псковичам,  у  которых  есть  жалобы  на  наместника.  Поехал
наместник, поехал посадник Леонтий, но поехал жаловаться не на  Оболенского,
а на товарища своего, другого посадника, Юрия Копыла; Юрий поехал отвечать и
скоро прислал из Новгорода грамоту: "Если  не  поедут  посадники  из  Пскова
говорить против князя Ивана Репни,  то  вся  земля  будет  виновата".  Тогда
сердце  у  псковичей  приуныло;  поехали  девять  посадников  да  купеческие
старосты всех рядов. Великий князь управы им не дал, но объявил: "Сбирайтесь
жалобщики на Крещение, тогда я вам всем управу  дам,  а  теперь  вам  управы
никакой  нет".  Жалобщики  возвратились  домой  и,   когда   подошел   срок,
отправились опять в  Новгород.  В  самый  праздник  Крещения  Василий  велел
псковичам собраться и идти на реку на водосвятие, где был и сам  с  крестным
ходом; потом бояре объявили им: "Посадники  псковские,  бояре  и  жалобщики!
Государь велел вам всем сбираться на государский двор, а кто не пойдет,  тот
бы боялся государевой  казни,  потому  что  государь  хочет  дать  вам  всем
управу". Псковичи отправились с реки на владычный двор; посадники,  бояре  и
купцы введены были в палату, а младшие люди стояли на дворе: и вот  вошли  в
палату московские бояре и сказали псковичам: "Пойманы  вы  богом  и  великим
князем Василием Ивановичем всея Руси". Посадников посадили тут же, в палате,
а младших переписали и отдали новогородцам по улицам  беречь  и  кормить  до
управы. Так говорит псковский летописец; по известию же  других  летописцев,
великий князь велел псковскому наместнику, князю Репне, с посадниками  стать
перед собою, выслушал и обыскал, что посадники не  слушались  наместника,  в
суды и пошлины его вступались, держали его не так, как прежних  наместников;
также от них и псковичам было много обид и насильств, но что более  всего  -
государское имя презирали, нечестно держали. За это  великий  князь  положил
опалу  на  посадников,  велел  их  схватить  и  раздать  детям  боярским  по
подворьям. Тогда посадники и другие псковичи, познав свою вину,  били  челом
государю, чтоб пожаловал отчину свою, Псков, устроил, как ему, государю, бог
известил. Великий князь велел им сказать чрез бояр своих:  "Вы  достойны  за
свои вины казни и опалы; но государь вам  готов  оказать  милость,  если  вы
исполните его волю, вечевой колокол свесите, чтоб впредь  вечу  не  быть,  а
быть в Пскове двум наместникам  и  по  пригородам  быть  также  наместникам;
государь сам хочет быть  в  Пскове,  помолиться  св.  Троице  и  всему  указ
учинить, как  судить  наместникам  в  Пскове  и  по  пригородам;  если  волю
государеву исполните, то государь вас жалует, в имения ваши  и  в  земли  не
вступается. Если  же  государева  жалованья  не  признаете  и  воли  его  не
исполните, то государь будет делать свое дело, как ему бог поможет, и  кровь
христианская взыщется на тех, кто государево жалованье презирает и воли  его
не исполняет". Посадники и все  псковичи  отвечали  боярам:  "За  государево
жалованье мы здесь челом бьем, но велел бы государь послать во Псков с  теми
же речами". Они целовали крест служить Василию, его детям и  наследникам  до
конца мира.
     Псковичи узнали об участи посадников от купца своего Филиппа  Поповича,
который услыхал весть на дороге в Новгород, бросил товар и поскакал во Псков
сообщить ее гражданам. На псковичей напал страх, трепет и тоска, гортани  их
пересохли от печали, уста пересмякли; много раз приходили на них  немцы,  но
такой скорби еще им не бывало, как теперь,  говорит  их  летописец.  Собрали
вече, начали думать, ставить ли щит против государя, запираться ли в городе.
Помянули крестное целование, что нельзя поднять рук на государя, а посадники
и бояре и лучшие люди все у  него.  Порешивши,  что  сопротивляться  нельзя,
псковичи послали к великому князю гонца Евстафия,  соцкого,  бить  челом  со
слезами: "Чтоб ты, государь, жаловал свою отчину  старинную;  а  мы,  сироты
твои, прежде были и теперь неотступны от тебя и сопротивляться не хотим; бог
волен да ты в своей отчине и в нас,  своих  людишках".  С  объявлением  воли
великокняжеской приехал в Псков дьяк Третьяк  Далматов,  который  сказал  на
вече от имени Василия: "Если отчина моя хочет прожить в старине,  то  должна
исполнить две мои воли: чтоб у вас веча не было и  колокол  вечевой  был  бы
снят; быть у вас двум наместникам, а по пригородам наместникам  не  быть;  в
таком случае вы в старине проживете; если же этих двух волей  не  исполните,
то как государю бог  на  сердце  положит:  много  у  него  силы  готовой,  и
кровопролитие взыщется на тех, кто государевой воли не сотворит; да государь
велел вам еще объявить, что хочет побывать на поклон к св. Троице во Псков".
Отговоривши свою речь, дьяк сел на ступени. Псковичи ударили челом в землю и
не могли слова промолвить, потому  что  глаза  у  них  наполнились  слезами,
только грудные младенцы не плакали; наконец, собравшись  с  духом,  отвечали
дьяку: "Посол государев! Подожди до завтра: мы  подумаем  и  обо  всем  тебе
скажем"; тут опять все горько заплакали. "Как зеницы не выпали у них  вместе
со слезами? Как сердце не оторвалось от корня своего?" - говорит летописец.
     Думать псковичам было нечего; день прошел в  плаче,  рыданиях,  стонах;
бросались друг к другу на шею и обливались слезами. Задержанные в  Новгороде
посадники и бояре писали к ним, что дали Василию крепкое слово своими душами
за себя и за всех псковичей исполнить  государево  приказание;  писали,  что
общая гибель будет  следствием  сопротивления  великому  князю,  у  которого
многочисленное войско. На рассвете другого дня  позвонили  к  вечу;  Третьяк
приехал, и псковичи сказали ему: "В летописях наших написано,  с  прадедами,
дедами и с отцом  великого  князя  крестное  целование  положено,  что  нам,
псковичам, от государя своего, великого князя, кто бы ни был на  Москве,  не
отойти ни в Литву, ни к немцам; отойдем в Литву или к немцам или станем жить
сами собою без государя, то  на  нас  гнев  божий,  голод,  огонь,  потоп  и
нашествие поганых; на государе великом князе тот же обет, какой  и  на  нас,
если не станет нас держать в старине; а теперь бог волен да государь в своей
отчине, городе Пскове, и в нас, и в колоколе нашем,  а  мы  прежней  присяге
своей не хотим изменять и на себя кровопролитие принимать,  мы  на  государя
рук поднять и в городе запереться не хотим;  а  хочет  государь  наш,  князь
великий, помолиться живоначальной Троице  и  побывать  в  своей  отчине,  во
Пскове, то мы своему государю рады всем  сердцем,  что  не  погубил  нас  до
конца". 13 января 1510 года сняли вечевой колокол  у  св.  Троицы  и  начали
псковичи, смотря на колокол, плакать по своей старине и по своей воле,  и  в
ту же ночь Третьяк повез вечевой колокол к великому князю в Новгород.
     За неделю до приезда великого князя приехали  воеводы  его  с  силою  и
повели псковичей к крестному целованию, а посадникам сказали, в  какой  день
великий князь будет во Псков: посадники, бояре, дети боярские и посадничьи и