отцовскому обычаю Василий напоминал Александру, чтоб он не принуждал Елены к
латинству. Александр не мог воспользоваться смертию Иоанна, скоро  умер  сам
(в августе 1506  года),  и  теперь  Василий  хотел  воспользоваться  смертию
бездетного зятя для мирного  соединения  Литовской  Руси  с  Московскою:  он
послал сказать сестре, чтоб она "пожелала и  говорила  бы  епископу,  панам,
всей Раде и земским людям, чтоб пожелали иметь его, Василия, своим государем
и служить бы ему пожелали; а станут опасаться за веру, то государь их в этом
ни в чем не порушит, как было при короле, так все и останется, да еще  хочет
жаловать свыше того". К князю Войтеху, епископу виленскому, к  пану  Николаю
Радзивиллу и ко всей Раде Василий приказывал о том же" "чтоб пожелали его на
государство Литовское". Елена отвечала, что  Александр  назначил  преемником
себе брата своего, Сигизмунда; но в Литве встала сильная  смута  и  усобица,
которою Василий московский хотел воспользоваться теперь в свою очередь.
     Любимцем  покойного  короля  Александра  был  князь  Михаил   Глинский,
маршалок дворный, потомок татарского князя, выехавшего в Литву при  Витовте.
Глинский провел долгое время за  границею,  в  Италии,  Испании,  при  дворе
императора Максимилиана, везде умел  приобрести  расположение,  почет  умом,
образованностию, искусством в деле военном; неудивительно, что  он  затмевал
собою  других  панов  литовских  и  умел   овладеть   полною   доверенностию
Александра; владея  обширными  землями  и  замками,  почти  половиною  всего
государства Литовского, Глинский приобрел многочисленную толпу приверженцев,
преимущественно из русских. Такое могущество  возбудило  в  остальных  панах
литовских сильную зависть и  опасение,  чтоб  Глинский  не  овладел  Великим
княжеством Литовским и не перенес столицы в Русь; отсюда явная вражда  между
Глинским и другими  членами  литовской  Рады.  Ожесточение  достигло  высшей
степени, когда Александр по просьбам  Глинского  отдал  город  Лиду  клиенту
последнего, Андрею Дрожжи, отнявши ее у пана Ильинича. Ильинич  обратился  с
жалобою к литовским вельможам, уже известным нам по делам  московским,  -  к
Войтеху Табору, епископу виленскому, Николаю Радзивиллу, воеводе виленскому,
Яну  Заберезскому,  или  Забржезинскому,  воеводе  троцкому,  к   Станиславу
Яновичу, старосте жмудскому,  Станиславу  Глебовичу,  воеводе  полоцкому,  и
Станиславу  Петровичу  Кишке,  наместнику  смоленскому,   которые,   возводя
Александра на престол литовский, взяли  с  него  обязательство  не  отнимать
волости ни у кого ни в  каком  случае,  кроме  преступления,  заслуживающего
лишения чести и жизни. Основываясь на этом обязательстве, паны не  допустили
Андрея Дрожжи до староства Лидского и  возвратили  его  Ильиничу.  Александр
сильно рассердился на панов; Глинский,  разумеется,  постарался  еще  больше
распалить гнев королевский; говорят, будто он твердил Александру: "Пока  эти
паны в Литве, до тех пор не будет покою  в  Великом  княжестве"  -  и  довел
короля до того, что тот решился вызвать панов на сейм в Брест, схватить их в
замке и предать смерти; но паны,  предуведомленные  об  опасности  канцлером
польским Ласким, не пошли в замок, и, таким  образом,  намерение  короля  не
исполнилось; он мог отомстить только тем, что у Яна  Заберезского,  главного
врага  Глинского,  отнял  воеводство  Троцкое,  Ильинича  велел  схватить  и
посадить в тюрьму, а другим панам не велел казаться себе на глаза  и  только
по просьбе панов польских после простил.
     В таком положении находились  дела,  когда  Александр  заболел  тяжкою,
предсмертною болезнию. В это самое время  толпы  крымских  татар  напали  на
Литву и страшно пустошили ее. Александр  поручил  войско  Глинскому,  и  тот
одержал над крымцами блистательную  победу,  которая  была  последним  делом
Александрова правления. Глинский, победитель, избавитель страны от  свирепых
татар, стал еще страшнее панам литовским. Как только Александр умер, начался
спор о месте его погребения: польский канцлер  Лаский  хотел  везти  тело  в
Краков, исполняя желание самого покойника, но паны литовские требовали, чтоб
король был погребен в Вильне, боясь того, что, когда они будут провожать его
тело в Краков, Глинский воспользуется их отсутствием  и  захватит  Вильну  с
своими русскими. Опасения  их  были,  однако,  напрасны:  брат  Александров,
Сигизмунд, прибыл немедленно в Вильну,  и  Глинский  первый  выехал  к  нему
навстречу. Зная, что новый  великий  князь  уже  предупрежден  против  него,
Глинский произнес пред Сигизмундом прекрасную речь, в которой очищал себя от
всякого подозрения в посягательстве  на  престол  великокняжеский  и  обещал
верную службу. Сигизмунд отвечал ласково, благодарил за изъявление верности.
Понятно, с какою  радостию  литовские  паны  поспешили  признать  Сигизмунда
великим князем и короновать его в Вильне; вслед  за  этим  и  польская  Рада
провозгласила его королем.
     Александр отложил войну с Москвою, сдержанный  благоразумными  советами
Плеттенберга, спокойным утверждением Василия на столе отцовском, нападениями
татар  и,  наконец,  болезнию;  Сигизмунд  думал,  что  может   ознаменовать
вступление свое на  престол  удачною  войною  с  московским  князем,  считая
обстоятельства для себя благоприятными в начале 1507 года:  поход  казанский
кончился неудачно, и Москва должна была снова употребить большие усилия  для
поправления  дел  своих  на  востоке;  прежние  отношения  Крыма  к   Москве
переменились: хан готов был помогать  своему  пасынку,  царю  казанскому,  и
действовать заодно с Литвою  против  Москвы;  и  вот  2  февраля  1507  года
виленский сейм определил сбор войск к  Светлому  воскресенью.  "А  для  того
такой короткий  срок  положен,  -  говорит  сеймовое  определение,  -  чтобы
неприятель господарский, услыхавши о желании нашего господаря начать  с  ним
войну и своих земель  доставать,  не  предупредил  и  не  вторгнулся  в  его
государство".  Сигизмунд  послал  сказать  Плеттенбергу,  что  крымский  хан
заключил с ним союз против Москвы, что послы хана казанского просят  его  не
пропустить удобного времени и ударить вместе с Казанью на Москву, потому что
царь  их  четыре  раза  уже  разбил  ее  войска,  поразил   наголову   брата
великокняжеского,   приходившего   с   пятьюдесятью   тысячами   войска,   и
беспрестанно опустошает Московскую землю; что он,  Сигизмунд,  уже  отправил
своих больших послов в Крым и Казань поднимать  татар  на  Василия  и  своим
подданным велел быть готовыми на войну к  Светлому  воскресенью,  ибо  хочет
идти на неприятеля со всеми своими силами,  видя,  что  таких  благоприятных
обстоятельств для войны с Москвою еще никогда не бывало.
     Распорядившись  таким  образом,  Сигизмунд  отправил  послов  в  Москву
выведывать расположение тамошнего двора. Послы известили  Василия  о  смерти
Александра,  о  восшествии  на  престол  Сигизмунда  и  объявили  от   имени
последнего, что у великого князя Василия Васильевича  и  у  короля  Казимира
заключен был вечный мир, по которому они обязались не забирать друг у  друга
земель и вод, что Казимир не нарушил ни в чем договора,  который  нарушен  с
московской стороны; так как правда Казимира и Александра, королей,  известна
всему свету, то Сигизмунд вызывает великого князя  Василия  к  уступке  всех
литовских городов, волостей, земель и вод, доставшихся  его  отцу  во  время
прежних войн, также к освобождению  всех  пленников  литовских,  дабы  кровь
христианская не лилась, ибо король в своей правде уповает на бога: это  была
явная угроза, что в случае неисполнения требования  будет  объявлена  война;