митрополиту Кесарии Филипповой, который был поставлен на свою  митрополию  в
Москве  здешним  митрополитом  Феодосием  по  благословению  и  по  грамотам
патриарха Иоакима.  В  1480  году  иерусалимский  патриарх  Иоаким  писал  к
митрополиту Геронтию, что один русский, именем  Григорий,  под  видом  купца
нашел его в Египте и просил  дать  благословение  и  писание  к  московскому
митрополиту в порадование и приятельство. Приходил также  за  милостынею  из
Афонской горы, из  монастыря  Ксиропотамона,  инок  Герасим;  великий  князь
наградил его и отпустил; но на дороге старец был  взят  в  плен  и  ограблен
татарами, которые продали его в Астрахань, из Астрахани - в Казань,  где  он
был выкуплен и  препровожден  в  Москву;  митрополит  Симон  писал  окружное
послание, прося пожертвований для этого Герасима. Видя, с одной  стороны,  в
русской церкви желание не прерывать связи с греческою церковию и  сочувствие
к бедствиям последней - с другой, мы видим сильное отвращение к сближению  с
церковию латинскою; в этом отношении любопытно письмо из Пскова от какого-то
Филиппа  Петрова   (вероятно,   наместника   владычного)   к   новгородскому
архиепископу Геннадию о споре псковских священников с  латинскими  монахами:
"Пришли серые чернецы от немцев в Псков да стали говорить  о  вере;  были  у
священников, а к тебе не захотели идти; речь их такова:  соединил  веру  наш
папа вместе с вашими на осьмом соборе, и мы и вы христиане,  веруем  в  сына
божия. Наши священники отвечали им: не у всех вера правая;  если  веруете  в
сына божия, то зачем богоубийцам-жидам последуете,  поститесь  в  субботу  и
опреснок в жертву приносите? Зачем два духа беззаконно вводите, говоря: и  в
духа святого животворяща, от отца и сына исходящего? А что говорите  нам  об
осьмом сонмище, об италиянском скверном  соборе  латинском,  то  нам  хорошо
известно: это сборище окаянное на нашей памяти было, и едва убежал. кардинал
Исидор от нашего государя великого  князя  Василия  Васильевича,  царя  всея
Руси; об этом соборе мы и слышать не хотим, потому что отринут  он  богом  и
четырьмя патриархами; будем держать семь соборов вселенских и поместные; они
угодны богу, потому что сказано:  "Премудрость  созда  себе  дом  и  утверди
столпов семь".
     Что касается состояния православного духовенства в Литовской  Руси,  то
здесь при избрании митрополита на Киев каждый раз посылали за благословением
к патриарху константинопольскому; избрание же и  поставление  совершалось  в
Руси. В 1494 году великий князь Александр подтвердил жалованную грамоту отца
своего  Казимира   смоленскому   владыке,   по   которой   люди   последнего
освобождались от суда наместника  великокняжеского;  также  владыка  получил
право перезывать из-за границы людей и селить их на своих церковных  землях;
в 1499 году тот же великий князь  дал  митрополиту  и  епископам  грамоту  о
неприкосновенности святительского суда и церковного имущества  на  основании
церковного устава  Ярославова  (свитка  Ярославля).  Относительно  некоторых
монастырей великие князья литовские имели право подаванья, так, например,  в
1496 году какой-то Григорий Попович бил  челом  великому  князю  Александру,
просил  у  него  киевского  Михайловского  монастыря,  объявляя,  что   этот
монастырь  издавна  великокняжеское  поданье,  справившись,  что  объявление
Григория справедливо, Александр велел отдать монастырь просителю, с тем чтоб
он немедленно постригся в монахи.
     Если относительно суда церковного основывались еще на уставе или свитке
Ярослава, то относительно суда гражданского мы видели, что  уже  в  уставной
грамоте  Василия  Димитриевича  находятся  новизны  против  Русской  Правды,
приписываемой тому же Ярославу. Судный устав, или  Судебник,  собранный  при
Иоанне III, в 1497 году, дьяком Владимиром Гусевым, представляет опять новое
движение юридических понятий сравнительно с уставною грамотою деда Иоаннова.
Судебник этот прежде  всего  определяет,  кто  должен  судить:  "Судить  суд
боярам, окольничим  или  детям  боярским,  за  которыми  кормления  с  судом
боярским, а на суде быть у бояр  и  окольничих  дьякам.  Которого  жалобника
управить будет нельзя, о таком говорить великому князю или  отослать  его  к
тому, кому приказано ведать таких людей". Думают, что здесь выражение  "кому
приказано ведать таких людей" указывает на приказы; но это выражение  вполне
объясняется древними жалованными  грамотами,  например  жалованною  грамотою
Димитрия Донского новоторжцу Евсевку:  "А  приказал  есмь  его  блюсти  дяде
своему,  Василью,  тысяцкому".  Наместникам  и  волостелям,  которые  держат
кормления без боярского суда, также тиунам великокняжеским  и  боярским,  за
которыми кормления с судом боярским, холопа и рабы без боярского доклада  не
выдавать и отпускных не давать:  татя  и  душегубца  не  отпускать,  всякого
лихого  человека  без  доклада  не  продать,  не  казнить,   не   отпустить.
Определяется, как судьи должны судить: боярам или детям боярским  судить,  а
на суде у них быть дворскому, старосте и лучшим людям; посула им от суда  не
брать же ни на господина своего, ни на тиуна, и пошлинникам от суда  посулов
не просить:  велеть  прокликать  по  торгам  в  Москве  и  во  всех  городах
Московской и Новгородской земли и заповедать по всем волостям,  чтобы  истец
(ищея) и ответчик судьям и приставам посула не сулили в суде. Всякому  судье
судом не мстить, не дружить никому, жалобников от себя  отсылать,  а  давать
всем жалобникам управу во всем. Кого обвинит боярин не  по  суду  и  грамоту
правую на него с дьяком даст, то эта грамота не  в  грамоту,  взятое  отдать
назад, а боярину и дьяку в том пени нет, истцам же суд с  головы.  Уголовные
преступления и наказания за них  обозначаются  так:  если  доведут  на  кого
воровство, разбой, душегубство, ябедничество или другое  какое-нибудь  лихое
дело и будет он  ведомый  лихой  человек,  то  боярину  велеть  его  казнить
смертною  казнью,  а  истца  вознаградить  из  его  имения;  если  за   этим
вознаграждением что останется, то  идет  на  боярина  и  дьяка;  если  же  у
преступника не будет имения,  чем  заплатить  истцу,  то  боярин  не  должен
выдавать последнему преступника, но должен велеть казнить его. Убийцу своего
господина, крамольника, церковного  татя  и  головного  (похитителя  людей),
подметчика, зажигальщика, ведомого лихого человека казнить смертною  казнию.
Если кого-нибудь поймают на воровстве  в  первый  раз  (кроме  церковного  и
воровства головного), то казнить его торговою  казнию,  бить  кнутом,  потом
доправить на нем вознаграждение истцу и судье продажу, если же  не  будет  у
него имения, то, бивши кнутом, выдать истцу головою на продажу, а  судье  не
брать ничего; поймают его в другой раз на воровстве, то казнить смертию, а с
имением поступать, как прежде показано. Кто съорет межу или грани  ссечет  в
землях великокняжеских, боярских и монастырских, того бить кнутом  да  истцу
взять на нем рубль, а в черных волостях волостель или  посольский  берет  на
виноватом два алтына да за рану, что присудят, посмотря  по  человеку  и  по
ране. Между селами и деревнями должны быть загородья по половинам: в  случае
потравы взыскать убыток с того, в чью загородь прошел скот.  О  землях  суд:
взыщет боярин  на  боярине,  или  монастырь  на  монастыре,  или  боярин  на
монастыре, или монастырь на боярине; взыщет черный на черном, или помещик на
помещике, или черный или сельский на помещике и наоборот, то судить  за  три
года, а дальше трех лет не  судить;  взыщут  на  боярине  или  на  монастыре
великокняжеской земли, то судить за шесть лет.