объявил, что можно, и объявил также, что  сам  никогда  не  согласится  быть
митрополитом: он по принуждению великого же князя согласился быть и троицким
игуменом и скоро потом оставил игуменство,  потому  что  не  мог  превратить
чернецов на божий путь, на молитву, пост, воздержание; они хотели даже убить
его, потому что между тамошними монахами были бояре  и  князья,  которые  не
хотели повиноваться ему. Великий князь, лишившись надежды видеть  Паисия  на
митрополии, согласился  на  вступление  Геронтия  опять  в  должность;  а  в
следующем,  1485  году  Геннадий  Чудовской  посвящен  был  в   архиепископы
Новгороду Великому.
     Здесь Геннадий нашел явление, которое грозило  русской  церкви  большею
опасностию. В половине XV века, а может быть и ранее, в Киеве явилась ересь,
как  видно,  смесь  иудейства  с  христианским  рационализмом,   отвергавшая
таинство св.  троицы,  божество  Иисуса  Христа,  необходимость  воплощения,
почитание угодников божиих, икон, монашество и т. д. Глава или член общества
киевских еретиков, жид Схария, приехал из Киева в Новгород вместе  с  князем
Михаилом Олельковичем. Неизвестно, зачем, собственно, приехал он в Новгород,
для распространения ли ереси или по делам  торговым,  неизвестно,  долго  ли
оставался; известно только то, что он с помощию  пятерых  сообщников,  также
жидов, насадил в Новгороде свою ересь. Первыми учениками Схарии  здесь  были
два священника, Дионисий и Алексей; как во время стригольничества,  наружное
благочестие первых еретиков обратило на них внимание народа и  содействовало
быстрому распространению ереси; еретики  старались  получить  священнические
места, чтобы успешнее действовать  на  своих  духовных  детей:  если  видели
человека твердого в православии, перед таким и сами являлись  православными;
перед  человеком,  обличающим  ересь,  они  и  сами  являлись  строгими   ее
обличителями, проклинали еретиков; но где видели человека  слабого  в  вере,
тут были готовы на ловлю. Еретики отличались ученостию, имели  книги,  каких
не было у православного духовенства, которое потому и не  могло  бороться  с
еретиками; Геннадий писал к ростовскому архиепископу Иоасафу: "Есть ли у вас
в Кириллове монастыре, или в Ферапонтове, или на Каменном книги:  Сильвестр,
папа римский, Слово Козьмы пресвитера на  ересь  богомилов,  Послание  Фотия
патриарха к болгарскому царю Борису,  Пророчества,  Бытия,  Царств,  Притчи,
Менандр, Иисус Сирахов, Логика, Дионисий Ареопагит, потому что эти  книги  у
еретиков все есть". Положение Новгорода  во  время  окончательной  борьбы  с
Москвою и непосредственно после нее не давало его  церковному  правительству
возможности обратить надлежащее внимание на ересь. Слава благочестивой жизни
и мудрости двух главных еретиков новгородских, Дионисия и Алексея,  достигла
до того, что обратила на них внимание великого князя,  когда  он  приехал  в
Новгород в 1480 году, и оба  они  взяты  были  в  Москву:  один  был  сделан
протопопом в Успенский, другой - священником в Архангельский  соборы;  здесь
они  скоро  распространили  свое   учение   и   между   людьми   известными,
могущественными по своему  влиянию;  в  числе  принявших  это  учение  были:
симоновский архимандрит Зосима, славный своею грамотностию  и  способностями
дьяк Федор Курицын с братом Иваном Волком, невестка  великого  князя  Елена,
мать наследника престола; Иоанн знал, что эти люди держат новое  учение,  но
по характеру своему не спешил  принять  решительных  мер,  ждал,  пока  дело
объяснится, особенно видя приверженность к новому учению людей,  которых  не
мог не уважать в том или другом отношении.
     Новгородский владыка Феофил, по известному нам уж положению его, не мог
обратить должного внимания на еретиков в своей пастве; еще менее мог сделать
это преемник Феофила Сергий;  но  Геннадию  скоро  случай  открыл  глаза;  с
распространением ереси в числе ее приверженцев,  разумеется,  нашлись  люди,
которые уже не отличались такою чистотою поведения, как первые еретики,  или
уже не считали более нужным притворствовать. Геннадию донесли, что несколько
священников в пьяном виде надругались над  иконами;  архиепископ  немедленно
дал знать об этом великому князю и митрополиту, нарядил  следствие,  обыскал
еретиков и отдал их на поруки, но они убежали в  Москву;  Геннадий  отправил
туда следственное дело. 13 февраля 1488 года он получил  от  великого  князя
такую грамоту: "Писал ты ко мне и к митрополиту грамоту о ересях, о хуле  на
Христа, сына божия, и на пречистую его богоматерь и о  поругании  св.  икон,
что  в  Новгороде  некоторые  священники,  дьяконы,  дьяки  и  простые  люди
жидовскую веру величают, а нашу веру, православную Христову, хулят, и список
этих ересей прислал ты к нам; я с своим отцом митрополитом, епископами и  со
всем собором по твоему списку рассудили, что поп  Григорий  семеновский,  да
поп Герасим никольский, да Григорья попа сын,  дьяк  Самсонка,  по  правилам
царским заслужили гражданскую казнь, потому что на них есть свидетельства  в
твоем  списке,  а  на  Гридю,  дьяка   борисоглебского,   в   твоем   списке
свидетельства  нет,  кроме  свидетельства  попа  Наума.  Попов  -  Григорья,
Герасима - и дьяка Самсонка я велел здесь  казнить  гражданскою  казнью  (их
били на торгу кнутом) и послал их к тебе: ты созови собор, обличи их ересь и
дай им наставление; если не покаются,  то  отошли  их  к  моим  наместникам,
которые казнят их гражданскою же  казнию;  Гридя  дьяк  к  тебе  же  послан,
обыскивай его там, обыскивай вместе с моими наместниками и  других,  которые
написаны в твоем списке; если найдешь их достойными вашей  казни  церковной,
то распорядись сам, как знаешь; если же будут заслуживать гражданской казни,
то отошли их к моим наместникам; да велите вместе с наместниками  переписать
имение Григорьево, Герасимово и Самсоново". Митрополит писал к  Геннадию  от
себя в том же смысле.
     Геннадий исполнил предписание, начал обыскивать еретиков и, которые  из
них покаялись, на тех положил епитимью, велел во время службы  стоять  перед
церковью, а в церковь не входить; тех же, которые не покаялись и  продолжали
хвалить  жидовскую  веру,  отослал   к   наместникам   великокняжеским   для
гражданской казни и обо всем деле послал подробные известия великому князю и
митрополиту. Но на эти известия он не получил  никакого  ответа  из  Москвы;
митрополит Геронтий, по словам Геннадия,  не  хотел  докучать  ими  великому
князю. Узнавши об этом, узнавши, что в Москве  еретики  живут  в  ослабе,  а
новгородские еретики, покаявшиеся было и находившиеся под епитимьею, убежали
в Москву, начали  здесь  ходить  беспрепятственно  в  церковь  и  алтарь,  а
некоторые даже служили литургию; видя такое послабление еретикам  в  Москве,
Геннадий обратился к человеку, который по своему характеру  и  нравственному
значению стоил многих могущественных помощников:  то  был  знаменитый  Иосиф
Волоколамский.
     Мы уже видели, что нравственные недуги вызывали в свежем и крепком теле
древней  России  сильное   противодействие   и   что   это   противодействие
преимущественно обнаруживалось  в  ряде  христианских  подвижников,  иноков,
которых дивная, строгая жизнь для  людей  с  лучшими  потребностями  служила
щитом против нравственной порчи. Строгое правило  иноческой  жизни,  правило
Сергия и Кирилла, на юге от Москвы поддерживалось в Боровском монастыре  его
игуменом и основателем Пафнутием, страшным старцем, который имел дар по лицу
приближающегося к нему человека угадывать дурную  страсть,  дурное  дело.  К