сказали: "Когда Русь ударится на кош, то мы воспользуемся этим и  выйдем  из
Псковской земли; если же ударится на нас, то тут нам сложить  свои  головы".
Псковичи первые ударились на кош, за ними  москвичи  и  начали  между  собою
драться за немецкое добро, чудь, находившуюся при обозе, всю перебили; немцы
в это время напали на  москвичей  и  псковичей,  и  была  с  ними  сеча,  но
небольшая. Князь псковский Иван Горбатый начал загонять псковичей,  чтоб  не
ехали по одиначке, и они все по закустовью, и начали ему  псковичи  прозвища
давать - опремом и кормихном.  При  осаде  городов  били  пушками,  стреляли
стрелами, приметывали  примет;  первым  делом  осажденных  было  сжечь  этот
примет.
     Ахмат в оба нашествия свои не заставал Иоанна врасплох, что,  вероятно,
было следствием бдительности русских сторожевых отрядов, высылаемых в степи;
Иоанн  жаловался  Казимиру,  что  русские  люди  ездили  на  поле  оберегать
христианство от бусурманства, а литовские люди напали  на  них  из  Мценска,
Брянска и других мест; потом  жаловался,  что  литовцы  перебили  московских
сторожей на Донце, сторожей-алексинцев, сторожей на Шате.
     Относительно состояния дружины, или военного служилого сословия, в Руси
Юго-Западной мы узнаем, что здесь в описываемое время название дворянин, уже
получает важное  значение,  какого  в  Московской  Руси  не  имеет:  так,  в
жалованной грамоте великого князя Александра 1499 года дворянином называется
знаменитый князь Василий Глинский. От  описываемого  времени  дошел  до  нас
большой ряд жалованных великокняжеских  грамот  князьям,  панам,  боярам  на
временные владения, или на хлебокормления, и на вечные  владения  городскими
местами и селениями; в грамотах обыкновенно говорится, что имения эти даются
самому пожалованному, его жене, детям, будущим потомкам, вечно и  непорушно,
с пашенными землями, бортными, подлазными, с сеножатьми, с озерами и реками,
с  бобровыми  гонами,  езами,  перевесьями,  болоньями,  ловами,  с   данями
грошовыми и медовыми, со всякими входами, приходами и платами (уплатами),  с
землями пустовскими, с млынами (мельницами) и  с  их  вымалками,  ставами  и
ставищами, с рыбниками, с речками и потоками их,  с  колодезями,  с  борами,
лесами, гаями (рощами), дубравами и хворостниками, с лядами  и  лядищами,  с
данями куничными илисичными, со всяким правом и панством, с мытами,  явками,
капыцинами, со всеми боярами и их имениями, с слугами путными и  даньниками,
с слободичами, что на воле сидят, с людьми тяглыми, с куничниками,  лейтами,
конокормцами. В Киевской области княжата и панята, хотевшие  ехать  в  чужие
края, должны были сказаться королю или его наместнику  и,  когда  устроят  в
своем имении службу так, как бы она была при них самих, тогда  могут  ехать,
если только земской службы не будет; но  в  неприятельскую  землю  ехать  не
могут. Киевлянин, по королевским грамотам, пользовался тою  же  честью,  как
литвин, ничем перед последним не понижался; волости киевские держали  только
киевляне, но киевлянам король раздавал городки, кому хотел; князья,  паны  и
бояре литовские, владевшие имениями в Киевской земле, обязаны были служить с
этих имений вместе с киевлянами сами, своими головами. Урядники коронные  не
имели права судить слуг и людей княжеских, панских и  боярских.  В  уставной
Волынской грамоте говорится, что староста  не  смел  срамить  злыми  словами
князей, панов и земян, не смел казнить их и сажать в башню; но если  кто  из
них провинится, то староста извещает короля и поступает  с  преступником  по
королевскому  наказу;  если  обвиненный  потребует  суда  королевского,   то
староста отпускает его к королю, назначивши  срок,  когда  он  обязан  стать
перед последним; князя, пана и  земянина  староста  или  наместник  один  не
судит, но имеет при себе князей, панов и земян.
     Думают, что относительно управления при Иоанне III  последовал  переход
от  прежнего  управления  посредством  только  известных  лиц  к  управлению
посредством известных присутственных мест, или  приказов;  думают,  что  при
Иоанне III несомненно должны были существовать приказы: Разрядный,  Холопий,
Житный, Новгородский. Но ни в одном памятнике, дошедшем до нас  от  княжения
Иоанна III, не упоминается о приказах; и если некоторые приказы должны  были
явиться непременно при Иоанне III, то не понимаем, почему некоторые  из  них
не могли явиться ранее, если уже не  хотим  обращать  внимания  на  молчание
источников; не знаем, почему, например, Разрядный, Холопий приказы не  могли
явиться ранее?  По  некоторым  известиям,  Иоанну  приписывается  разделение
России на три части: Владимирскую, Новгородскую и Рязанскую - и  образование
для каждой из  них  отдельного  приказа  под  названием  трети.  Но  с  этим
известием мы не можем согласиться, ибо Рязанское Великое княжество  не  было
присоединено еще при Иоанне.
     В  городовом  быте  Северо-Восточной  Руси  произошло  важное  явление:
главный  представитель  быта  старых  русских  городов,  Новгород   Великий,
приравнялся своим бытом к городам Низовой земли. Мы видели, как скудны  были
наши известия о быте Великого Новгорода, как трудно было по  этим  известиям
составить о нем ясное, определенное  понятие;  посмотрим,  нельзя  ли  будет
теперь, при последнем столкновении Новгорода  с  великим  князем,  дополнить
несколько наши сведения о различии между бытом  Новгорода  и  бытом  городов
низовых. Иоанн III потребовал от  новгородцев,  чтоб  государство  его  было
такое же в Великом Новгороде, какое оно в Низовой земле,  на  Москве;  тогда
новгородцы просили, чтоб великий князь объявил, как его государству  быть  в
Великом Новгороде, потому что Великий Новгород низовского обычая  не  знает,
не знает, как государь держит свое государство в Низовой земле. На это Иоанн
отвечал: "Наше государство таково: вечевому колоколу в  Новгороде  не  быть,
посаднику не быть, а государство  все  нам  держать".  Итак,  быт  Новгорода
рознился от быта низовых городов тем, что в Новгороде был  вечевой  колокол,
было вече, чего в низовых городах не было; следовательно, если мы встретим в
источниках, что в том или другом низовом городе, даже в самой  Москве,  было
вече, то это слово, означающее неопределенно всякое совещание, хотя бы  даже
между немногими лицами, потом  означающее  исключительно  на  северо-востоке
народное восстание, мятеж, - это слово не должно вводить нас в  заблуждение,
заставлять предполагать, что в низовых городах могло быть что-нибудь похожее
на  быт  старых  городов,  уцелевший  и,  вероятно,  сильнее  развившийся  в
Новгороде. Требование Иоанна, чтоб в Новгороде вечевого колокола не было,  и
потом известие, что вечевой колокол действительно был взят  из  Новгорода  и
отвезен в  Москву,  очень  важны;  существование  одного  вечевого  колокола
предполагает существование одного правильного, обычного веча,  созывавшегося
по звону  этого  колокола  лицами  правительственными,  князем,  посадником,
следовательно, другие веча, созываемые противниками князя или  посадника  по
звону других колоколов, не на обычном месте, не были собственно вечами, хотя
по неопределенности, обширности значения слова и называются так; в некоторых
списках сказания о Тохтамышевом нашествии  говорится,  что  и  в  Москве  по
отъезде великого князя "сотвориша вече, позвониша во все колоколы,  и  сташа
суймом народы мятежницы, крамольницы". Ясно, следовательно, что  вечей,  или
восстаний, в Москве на людей, хотевших бежать от татар, в Ростове на  татар,
в Костроме, Нижнем, Торжке на бояр, вечей, созываемых всеми  колоколами,  не