средствами, что казна его была велика, особенно  при  уменье  взять  семьсот
вместо семидесяти, при расчетливости, которая заставляла при выдаче  баранов
послам требовать от них шкуры  назад.  Иоанн  в  духовной  своей  отказывает
каждому из четырех младших сыновей ларцы с казною,  с  какою  -  неизвестно,
причем говорит: "А кроме того, что ни есть моей казны  у  казначея  моего  и
дьяков, лалов, яхонтов, других каменьев, жемчугу, саженья  всякого,  поясов,
цепей золотых, сосудов золотых,  серебряных  и  каменных,  золота,  серебра,
соболей и шелковой рухляди; также что ни есть в моей казне постельной, икон,
крестов золотых, золота и серебра, платья и другой рухляди, что  ни  есть  у
моего дворецкого и у дьяков дворцовых моих сосудов серебряных, денег и  иной
рухляди; что ни есть у моего конюшего, ясельничих, дьяков, приказчиков  моих
денег и рухляди; что ни есть у моего дворецкого тверского и дьяков  тверских
и приказчиков в Новгороде Великом,  у  дворецкого,  казначеев,  у  дьяков  и
приказчиков моих денег и рухляди; да на Белоозере и на Вологде моя  казна  и
где ни есть моих казен -  то  все  сыну  моему  Василию".  Дорогие  каменья,
жемчуг, золото, серебро  и  вещи,  из  этих  металлов  сделанные,  считались
предметами,   преимущественно   и   почти    исключительно    заслуживающими
приобретения. Узнавши, что жена Менгли-Гиреева достала  дорогую  Тохтамышеву
жемчужину, Иоанн не успокоился до тех пор, пока  не  получил  ее  от  ханши;
отправляя послом в Крым боярина Семена  Борисовича,  великий  князь  наказал
ему: "Никак не забудь сказать от меня Хозе-Асану,  что  если  будут  у  него
лалы, яхонты дорогие и жемчуг добрый, то чтоб непременно приехал ко мне  сам
и привез их с собою". Знаем  также,  что  для  Иоанна  покупались  ковры  на
Востоке.
     Из духовных  грамот  удельных  князей  узнаем  также,  в  чем  состояло
княжеское богатство: оно  состояло  в  венцах  царских,  челках,  ожерельях,
украшенных дорогими каменьями и жемчугом, сорочках  изукрашенных,  перстнях,
жиковинах, крестах, иконах, постелях, шитых шелками  по  камке,  взголовьях,
подушках,  шитых  золотом,  ларцах  -  красных,  желтых,  дубовых,  золотых,
украшенных  костяною  работою,  колпаках,  пуговицах,   серьгах,   монистах,
обручах, напалках (наперстках), мускусницах (где  хранился  мускус),  шубах,
кожухах, опашнях, летниках, кортелях, каптурах,  накапках,  вошвах,  поясах,
кружевах, одеялах, гривах, спорках с разного платья, подкладках (подволоках)
из-под него же,  сосудах  разного  рода  -  мисах,  уксусницах,  перешницах,
солонках,  чарках,  ложках,  ковшах,  кубках,  рогах,  достоканах,   мамаях,
сковородах серебряных. Но если богатство великого князя  сильно  увеличилось
по  известным  причинам,  то  не  было  причин,  по  которым   должно   было
увеличиваться богатство князей удельных; из их духовных видим, что  все  они
оставили после себя долги: князь Юрий Васильевич оставил  752  рубля  долгу,
самая значительная часть которого была  занята  под  залог  разных  движимых
вещей; занимал он у частных лиц и у монастырей. Гораздо больше долгу оставил
князь Андрей Васильевич Меньшой, задолжавший  одному  великому  князю  30000
рублей  за  ордынские  выходы  кроме  долгов  частным  людям;  князь  Михаил
Верейский оставил долгу 267 рублей. Впрочем, должно заметить, что князь Юрий
и князь Андрей Меньшой Васильевичи были бездетные, у Михаила Верейского  сын
был в изгнании, а дочери мимо великого  князя  не  смел  он  отказать  своей
отчины; вот почему у них не было  побуждений  жить  бережно;  князь  Андрей,
например, проживал все свои доходы и не  платил  старшему  брату  выходов  в
зачет своего удела, который должен был  достаться  последнему;  князь  Борис
Васильевич, оставляя отчину сыновьям, долгу не оставил; но сын  его,  умирая
бездетным и завещая вотчину великому князю, оставил долгу более 600  рублей.
Относительно взимания дани  мы  знаем,  что  Иоанн  брал  со  всех  волостей
новгородских по  полугривне  с  сохи  со  всякого,  кто  пашет  землю,  и  с
ключников, со старост, и с одерноватых; в  1491  году  Тверская  земля  была
описана по-московски в сохи. От времени Иоанна III дошла до  нас  древнейшая
переписная  окладная  книга  именно  Вотской  пятины  Новгородской  области,
имеющая такое заглавие:  "Книги  Воцкие  пятины  писма  Дмитрея  Васильевича
Китаева да Никиты Губы Семенова сына Моклокова лета семь тысяч осмаго  (1499
- 1500). А в них писаны пригороды и волости  и  ряды  и  погосты  и  села  и
деревни великого князя и за бояры и за детми боярскими и за служылыми  людми
за поместщыки и своеземцовы и купецкие деревни  и  владычни  и  монастырские
деревни и сохи по новгородцкому. А в сохе по три обжи, А  на  пригороды,  на
посады и на великого князя волости, и на села, и на деревни кладено великого
князя оброка рубли и  полтинами,  и  гривнами,  и  денгами  новгородскими  в
новгородцкое число". За этим  заглавием  следует  название  уезда,  и  потом
начинается описание погостов. В  каждом  погосте  описывается  прежде  всего
церковь погоста вместе со дворами священно- и церковнослужителей ее и  с  ее
землею или замечается, в какой местности находится  церковь  погоста  и  где
описана. Потом описываются оброчные волости, села и деревни великого  князя,
которые во время составления писцовой книги не были ни за кем в поместье.  В
начале описания каждого селения или каждой группы  селений  замечается,  чьи
были прежде эти селения; если прежде они были уже за кем в поместье,  то  об
этом также замечается. Далее описываются волости, села  и  деревни  великого
князя, бывшие во время составления описания за разными  лицами  в  поместье,
причем замечается, чьи они были прежде. Земли каждого помещика составляют  в
описании особую группу. Если у  какого-нибудь  помещика  есть  земли  еще  в
другом  погосте,  то  об  этом  замечается.  Затем  описываются  земли:   1)
своеземцев и купцов; 2) владыки новгородского; 3) монастырские и  церковные;
4)  к  описанию  земель  церковных   присоединяется   и   описание   земель,
составляющих непосредственную собственность священно- и  церковнослужителей.
Замечается, в каких других погостах Вотской пятины есть еще  земли  владычни
или  земли  того  же  монастыря  и  церкви.  При  описании  каждого  селения
означается название его (погост, село,  сельцо,  деревня),  собственное  его
имя, дворы, в нем находящиеся, с поименованием  хозяев,  количество  коробей
высеваемого жителями хлеба и количество  скашиваемых  копен  сена,  а  затем
число обж, в которое положена пахотная земля, доход в пользу землевладельца,
старый и новый, а равно в пользу  посольского  или  ключника,  иногда  корм,
следующий наместнику, наконец, угодья, существующие при селении. Если жители
селения занимаются  не  хлебопашеством,  а  другим  промыслом,  то  описание
сообразно этому изменяется. По описании известной группы селений, образующих
одно целое, приводится итог, в котором показывается: сколько  во  всей  этой
группе по старому письму было селений, дворов, людей, обж, сох  и  какой  по
старому письму шел доход в пользу землевладельца, а  равно  посольского  или
ключника; сколько в сравнении с старым письмом прибыло или убыло  по  новому
письму деревень,  дворов,  людей,  обж;  сколько  именно  по  новому  письму
значится селений различного наименования, дворов, людей, обж  и  сох;  какой
будет идти новый доход и по каким статьям и в каком количестве он увеличился
или уменьшился в сравнении с прежним временем, какие, наконец, есть  угодья.
Подобный итог приводится и по описании одного селения, если оно само по себе
составляет особенное целое. Но по описании всех земель известного отдела, т.