Адама, а Будда - это Адам и род его весь. Вер в Индии всех 84  веры,  и  все
веруют в Будду, а вера с верою не пьет, не ест, не женится".
     Тяжко стало наконец Никитину на чужой дальней стороне среди 84 вер:  "О
благоверные христиане! Кто во многие земли  часто  плавает,  тот  во  многие
грехи впадает и  веры  лишается  христианской.  Мне,  рабу  божию  Афанасию,
сгрустнулось по вере:  уже  прошло  четыре  Великих  поста,  четыре  Светлых
воскресенья, а я, грешный, не знаю, когда Светлое воскресенье,  когда  пост,
когда Рождество Христово и другие праздники, ни середы, ни пятницы;  книг  у
меня нет: когда меня пограбили, то и книги у меня взяли; я с  горя  пошел  в
Индию, потому что на Русь мне было не с чем идти, не осталось товару ничего.
Уже прошло четыре Светлых воскресенья в бусурманской земле, а христианства я
не оставил: дальше бог ведает, что будет. Господи боже мой!  На  тя  уповах,
спаси мя! Пути не знаю, как выйти  из  Индостана;  везде  война!  А  жить  в
Индостане - все истратишь, потому что у них все дорого: я один человек, а по
два с половиною алтына в день издерживаю,  вина  и  сыты  не  пью".  Наконец
Никитин выбрал путь - через Персию и Азиатскую  Турцию  к  Черному  морю,  а
последним - в Кафу.
     Средства к просвещению в описываемое время были скудны, как  это  можно
видеть из приведенного выше  письма  Геннадия  Новгородского  к  ростовскому
архиепископу Иоасафу. Есть также известие, сколько книг  принес  с  собою  в
монастырь Иосиф Волоцкий: четыре Евангелия, Апостол, два псалтыря, сочинения
Ефрема, Дорофея, Петра, Дамаскина Василия Великого,  патерик  азбучный,  два
ирмолога.


 
ГЛАВА ПЕРВАЯ
     ПСКОВ

     Война с Казанью.  -  Война  с  Литвою.  -  Глинский.  -  Смерть  короля
Александра. - Глинский  вооружается  против  преемника  его,  Сигизмунда,  и
вступает в службу к московскому великому князю. - Вечный мир между  Василием
и Сигизмундом. - Вражда у Василия с Крымом.  -  Дела  ливонские.  -  Падение
Пскова.

     Смерть помешала Иоанну отмстить подручнику своему, царю казанскому,  за
его кровавый разрыв с Москвою. Василий, принявши правление осенью 1505 года,
дожидался весны следующего  года,  чтоб  отправить  на  Магмет-Аминя  войско
речным путем. В апреле 1506 поплыли с пехотою на судах брат  великокняжеский
Димитрий Иванович и воевода, князь  Федор  Иванович  Бельский;  сухим  путем
пошла  конная  рать   под   начальством   князя   Александра   Владимировича
Ростовского. 22 мая  судовая  рать  пришла  под  Казань,  и  князь  Димитрий
немедленно велел ратным людям высадиться из судов и идти пешком к  городу  в
знойный день; татары выступили к ним навстречу и  завязали  бой,  тогда  как
другая часть казанского войска на лошадях тайно заехала им в тыл и  отрезала
от судов; русские потерпели сильное поражение: много их было  побито,  много
взято в плен, много потонуло в  Поганом  озере.  Узнав  об  этом  несчастий,
великий князь  в  тот  же  день  велел  выступить  к  Казани  князю  Василью
Даниловичу Холмскому с другими воеводами, а брату послал  сказать,  чтоб  до
прибытия Холмского  не  приступал  вторично  к  городу.  Но  когда  22  июня
подоспела конная рать с  князем  Ростовским,  то  Димитрий  не  счел  нужным
медлить долее и повел опять войска к городу; сначала он имел удачу, но потом
потерпел новое поражение и принужден был бежать, бросивши  пушки  и  осадные
машины. Говорят, что казанцы, не надеясь одолеть русских  силою,  употребили
хитрость: раскинули стан  и  бросили  его,  как  будто  пораженные  страхом;
русские кинулись на добычу, начали грабить; этим воспользовались  казанцы  и
поразили их наголову.  Сам  князь  Димитрий  ушел  в  Нижний;  другой  отряд
московского войска под начальством татарского царевича  Джаналея  и  воеводы
Киселева пошел к Мурому, был настигнут на дороге казанцами, но  побил  их  и
достиг благополучно Мурома.
     Уже начались приготовления к походу на следующую весну, но Магмет-Аминь
не стал дожидаться этого нового похода и в марте 1507 года прислал в  Москву
бить челом, чтоб великий князь заключил с ним мир и дружбу по  старине,  как
было с отцом  его,  великим  князем  Иоанном,  причем  обязывался  отпустить
задержанного посла Яропкина  и  всех  пленных,  взятых  на  войне.  Василий,
поговоря с братьями  и  боярами,  согласился  на  этот  мир  для  избавления
христианских  душ,  попавших  в  бусурманские  руки,  и  для   христианского
устроения.
     Не  одни  только  эти  причины  заставляли   великого   князя   спешить
заключением  мира  с  Казанью,   довольствоваться   возобновлением   прежних
отношений; важнейшие дела на Западе требовали всего внимания  Васильева.  Мы
видели уже, что  Александр  литовский  полагал  большие  надежды  на  смерть
Иоаннову, тем более что в Литве считали сторону Димитрия-внука довольно  еще
сильною, думали, что она будет  противиться  утверждению  Василия  на  столе
отцовском, и усобица между дядею и племянником  обещала  Александру  удобный
случай к возвращению земель, отнятых у Литвы Иоанном. Узнав о смерти  тестя,
Александр  послал  сказать  ливонскому  магистру  Плеттенбергу,  что  теперь
наступило удобное время  соединенными  силами  ударить  на  неприятеля  веры
христианской, который причинил одинаково большой вред и Литве и Ливонии;  но
магистр отвечал, что хотя время действительно благоприятное, однако  все  же
надобно дождаться конца перемирия, утвержденного  крестным  целованием,  что
нельзя так вдруг начинать войны  с  таким  сильным  врагом,  надобно  прежде
наверное узнать, как молодые князья будут управляться в  своем  государстве,
ибо магистр ждет между ними несогласий, которые и подадут удобный  случай  к
начатию  войны.  Александр  и  его   Рада   признали   справедливость   этих
представлений, поблагодарили магистра за добрый совет, прося его  немедленно
давать знать в Литву о том, что он узнает о несогласиях  князей  московских.
Александр велел  объявить  также  Плеттенбергу,  что  он  приказал  собирать
войска, дабы пограничные московские князья и братья великого князя,  живущие
в малых уделах, узнавши об этих приготовлениях, тем скорее могли  обратиться
к Литве; просил и магистра распорядиться таким же образом  в  Ливонии,  чтоб
испугать московского князя и сделать его уступчивее.
     Александр действительно начал готовить полки для войны  московской,  но
из Москвы пришли вести, что  там  все  спокойно.  Василий  княжит  на  столе
отцовском, а Димитрий-внук по-прежнему остается в тесном заключении. Надежды
на усобицы, на  уступчивость  Василия  исчезли:  когда  послы  Александровы,
предлагая вечный мир, требовали возвращения всех взятых у Литвы  при  Иоанне
земель, то бояре отвечали по-прежнему,  что  великий  князь  владеет  только
своими землями, чужих не  держит  и  возвращать  ему  нечего;  по  прежнему,