известную под именем ордынщины.
     Таковы были важнейшие внешние отношения при Василии, отношения к  Литве
и  к  ордам  татарским;  происходили  сношения  и  с  другими  государствами
европейскими и азиатскими,  имеющими  меньшую  важность.  С  Швециею  мирный
договор на 60 лет, заключенный в 1508 году, был подтвержден  два  раза  -  в
1513 и 1524 годах. С Ливониею заключены были  перемирные  договоры  в  1509,
1521 и 1531 годах. В 1514  году  заключено  было  десятилетнее  перемирие  с
семьюдесятью городами ганзейскими: "с сей стороны поморья и с  оной  стороны
заморья";  взаимная   свободная   торговля   этих   городов   с   Новгородом
восстановлялась по-прежнему, церковь и места  дворовые  старые  в  Новгороде
возвращались немецким купцам; немцы с своей стороны обязались очистить и  не
обижать  русские  церкви  и  концы  в  своих  городах,  обязались  также  не
приступать к Литве. В 1511 году  был  заключен  союзный  договор  с  датским
королем Иоанном, в 1517 - с Христианом; по просьбе последнего позволено было
датским купцам выстроить дворы  и  на  дворах  -  церкви  в  Новгороде  и  в
Иван-городе. Папа Лев Х завязал сношения с Москвою чрез посредство  великого
магистра  Альбрехта;  посол  Альбрехтов,  известный  нам  Шонберг,   говорил
великому князю следующее от имени папы: "Папа хочет великого  князя  и  всех
людей Русской земли принять в единение с римскою церковью, не  умаляя  и  не
переменяя их добрых обычаев и законов, хочет только подкрепить эти обычаи  и
законы и грамотою апостольскою утвердить и благословить.  Церковь  греческая
не имеет главы; патриарх константинопольский в турецких руках;  папа,  зная,
что на Москве есть  духовнейший  митрополит  хочет  его  возвысить,  сделать
патриархом, как был прежде константинопольский,  а  наияснейшего  царя  всея
Руси хочет короновать христианским царем.  При  этом  папа  не  желает  себе
никакого  прибытка,  хочет  только  хвалы  божией  и  соединения   христиан.
Известно, что Литву не надобно оружием воевать: время ее воюет,  потому  что
король Сигизмунд не имеет  наследника,  после  его  смерти  Литва  никак  не
захочет иметь над собою государя из поляков, а поляки не захотят литвина,  и
оттого оба государства разорятся. А если великий  князь  захочет  стоять  за
свою отчину константинопольскую, то теперь ему для  этого  дорога  и  помощь
готовы". Папа разумел здесь союз всех христианских государей против турок, к
которому приглашал и великого князя, желая,  чтоб  он  помирился  с  королем
Сигизмундом. Посол московский отвечал на это Альбрехту так: "Государь наш  с
папою хочет быть в дружбе и согласии; но как прежде государь  наш  с  божиею
волею от прародителей своих закон греческий держал крепко, так  и  теперь  с
божиею волею закон свой держать крепко хочет".  После  этого  послы  папские
бывали в Москве, великокняжеские - в Риме; но сношения эти не имели  никаких
важных следствий; мы видели, как великий князь отвечал на  предложение  папы
соединиться с римскою церковию; на предложение же союза против  турок  ответ
был такой: "Мы с божиею волею против неверных, за христианство стоять будем.
А с вами  и  с  другими  христианскими  государями  хотим  быть  в  любви  и
докончании, чтоб послы наши ходили с обеих сторон наше здоровье видеть".
     Более важное значение придавали в Москве  сношениям  с  Турциею,  хотя,
несмотря на все старания московского правительства, и эти сношения кончились
ничем, как и при Иоанне; непосредственного  враждебного  столкновения  между
этими государствами еще быть не  могло  по  самым  географическим  условиям:
степи разделяли их, и турки не думали искать завоеваний в  холодных  странах
Северной Европы; с другой стороны, между ними быть не могло и  общих  высших
интересов, которые повели бы к тесному союзу: борьба Московского государства
с царствами татарскими,  мусульманскими  оканчивалась  видимо  не  в  пользу
последних, рано или поздно султан должен был принять  в  ней  участие;  пока
оставались общими интересы низшего рода, выгоды торговые и султан готов  был
поддерживать для их соблюдения приязнь с Москвою.  Но  великий  князь  хотел
большего. В 1513 году отправился из Москвы в Константинополь посол  Алексеев
для  возобновления  между  Василием  и  Селимом  дружеских  сношений,  какие
существовали между отцами их; Алексееву дан был наказ: "Поклониться султану,
руки пригнув к себе выше пояса, по их обычаю, а на колени ему не становиться
и в землю челом не бить". Султан отвечал грамотою,  написанною  на  сербском
языке, в которой изъявлял желание, чтоб между  ним  и  великим  князем  люди
благополучно ходили и торговцы торговали; в другой грамоте просил об отпуске
в Крым хана Летифа; в третьей просил помогать послу его, Камалу, при покупке
редких товаров. Этот Камал объявил: "Послал меня  государь  мой  к  великому
князю сказать ему, что он в  дружбе  и  в  братстве  с  ним  быть  хочет,  и
спросить, хочет ли великий князь  быть  с  нашим  государем  в  дружбе  и  в
братстве. Но грамот писать мне  государь  мой  не  приказал".  В  1515  году
великий князь  отправил  снова  в  Константинополь  посла  своего  Коробова,
который должен был стараться заключить с султаном союз против Литвы и Крыма;
также стараться, чтоб не было зауморщин, т. е. чтоб турецкие  начальства  не
забирали пожитки умиравших у них русских купцов. Но  Коробов  возвратился  с
грамотою,  в  которой   султан   давал   удовлетворительный   ответ   только
относительно зауморщин; он обещал также прислать нового посла в  Москву,  но
обещание не было исполнено. В 1517 году великий князь говорил с боярами, что
у него после  возвращения  Коробова  не  было  никакой  вести  от  турецкого
султана, надобно бы послать  к  нему  спросить  о  здоровье;  отправлен  был
дворянин Голохвастов  и  возвратился  опять  с  одним  обещанием  безопасной
торговли. Уклоняясь от заключения союза с Василием, султан, однако, запрещал
крымскому хану тревожить московские владения. Понятно,  как  это  запрещение
должно было не нравиться хану. Московские благоприятели писали из Азова, что
султан прислал сказать хану: "Слышал я, что хочешь идти на Московскую землю;
так береги свою голову, не смей ходить на московского,  потому  что  он  мне
друг великий; а пойдешь на московского, так я  пойду  на  твою  землю".  Хан
сильно осердился, потому что рать его была уже  собрана.  Чтоб  не  получать
вперед таких запрещений, хан должен был возбуждать неудовольствие султана на
великого князя; а последний, чтоб сдерживать  крымцев  турками,  должен  был
стараться о продолжении дружеских сношений с султаном. Вот почему, узнавши о
смерти Селима, великий князь в 1521 году отправил  в  Константинополь  посла
Губина поздравить  нового  султана  Солимана  с  восшествием  на  престол  и
жаловаться на Магмет-Гирея крымского. Губин также  должен  был  хлопотать  о
заключении  союза,  и  так  как  этому  делу  прежде  всего   препятствовало
неудобство сообщений через степи, то Губин должен был уговориться с турецким
правительством насчет выбора места в придонских степях, где  бы  вооруженные
проводники посольские съезжались с обеих сторон, с московской и турецкой,  и
сдавали друг другу  послов.  Надобно  было  назначить  это  место  на  Дону;
справились у рязанских козаков, и те объявили, что на полдороге от  Азова  к
московским границам находится переволока; на этой переволоке (между Доном  и
Волгою) прибой людям астраханским, и  тут  посольским  провожатым  сходиться
нельзя; надобно быть съезду на Медведице, которая  ближе  к  великого  князя
украйне, но всего лучше назначить съезд на Хопре. Вследствие этого показания
Губин должен был хлопотать, чтоб турки  назначили  съезд  на  Хопре  или  по